Вкус невинности - Роксана Михайловна Гедеон

жизни? Вероятно, нет: она еще очень молода, мало что испробовала, поэтому многое для нее внове и скучать некогда. Или, может быть, она принадлежит к тому типу людей, которые вообще никогда не задумываются над смыслом жизни.

Эдуард усмехнулся. Для него уже давно никакого смысла в жизни не было. Он чувствовал себя чужим, лишним человеком в нынешней эпохе, и ощущение это усиливалось с каждым годом. Он, видимо, был вовсе не создан для нынешнего общества. Все что-то делали: добывали деньги, охотились за выгодными должностями, добивались государственных лицензий, интриговали в салонах дам и в парламенте. Деньги стояли у власти. Эдуард чувствовал себя бессильным перед этим всемогуществом денег. Честолюбия у него почти не было, никакие государственные посты его не привлекали, должность депутата вызывала усмешку, к политике он был абсолютно равнодушен. Еще более безразличен он был к деньгам. Более того, он не умел их делать. Он был человеком старо-аристократического типа, он давал извозчику на чай столько, сколько тот просил, чтобы не уронить своего графского достоинства, он считал унизительным и смешным считать деньги, - и это в то время, когда его повсюду окружали буржуа и дворяне, перекрасившиеся в буржуа, которые знали цену всему на свете, никому не давали ни одного лишнего су и, если бы у них спросили, сколько стоит дохлый осел, лежащий на дороге, они тотчас назвали бы сумму.

Возможно, он был бы другим, если бы денег у него не было, если бы ему приходилось бороться за существование. Но у него было все. И он не знал, чем мог бы заняться. Все вокруг было до того бессмысленным, нелепым и пошлым, что Эдуард считал самым лучшим ни во что не вмешиваться, лишь бы не марать себе рук.

3

Адель и Фердинанд вернулись в квартиру на улице Кассини в первом часу ночи. Принц, привыкший к этому жилищу, чувствовал себя почти как дома. Ужинать обоим не хотелось, они лишь весело распили бутылку красного сухого вина. Потом Адель села к туалетному столику, чтобы распустить волосы на ночь. Пальцы ее ловко извлекли из причудливой прически чудесную диадему: большой изумруд в окружении россыпи бриллиантов.

- Какой успех, принц, - проговорила она. - И какое все-таки чудо этот ваш подарок. Признаюсь честно: еще никогда в жизни у меня не было настоящих драгоценностей. Эта - первая.

Фердинанд приблизился, сжимая в руках бокал с вином.

- Вы все еще благодарите меня, Адель? И это после того, как я втянул вас в настоящую долговую пучину? Мне ли не знать, сколько стоит весь этот блеск, на который вы мне не позволили потратить ни одного су.

Это была правда. Адель знала, что герцог Орлеанский, хоть и сын короля, и наследник престола, вовсе не располагает большими средствами. Вся королевская семья жила с цивильного листа в двадцать пять миллионов, которые выделял парламент. Адель от принца нужны были не деньги, а нечто иное - допуск в высшее общество. Никто, кроме принца, не смог бы ей этого обеспечить. Благодаря ему она побывала в Опере и была представлена двум королевам. Она предпочитала задолжать сама, чем заставить влезть в долги принца, кроме того, она сразу для себя решила, что не будет играть роль куртизанки вроде Помпадур или Дюбарри. Ее никто не обвинит в том, что она грабит государство. У нее были другие планы.

Она весело ответила, распуская волосы:

- Разве не договорились мы, что об этом ни слова? Разве не сказала я вам, что наследные принцы не должны из-за меня делать долгов?

- Но наследные принцы в таком случае теряют всякое право требовать верности, - произнес он негромко, опускаясь рядом с ней на одно колено. Она, чуть наклонившись, немного отпила из его бокала. Ее губы прошептали:

- Не может быть, монсеньор, чтобы вас так уж занимала мысль, верна ли вам ваша маленькая Адель.

Он прильнул к ее губам долгим поцелуем. Она порой сводила его с ума одними этими намеками. Он чувствовал, что она ускользает, не полностью принадлежит ему. Он не знал ее мыслей, планов. Она в любой момент могла уйти. Словно подтверждая его догадки, Адель прошептала:

- Мы сошлись потому, что понравились друг другу. Пусть эта связь останется свободной. Не нужно расчетов. Пусть это будет чистая привязанность, не основанная на деньгах. Я люблю вас, Фердинанд, как… как первого мужчину, который уважал меня и отнесся ко мне по-человечески.

- И только?

- К чему требовать большего? Для такого пустого сердца, как мое, и этого не мало.

Она освободилась из его объятий, сбросила туфельки и прошла в ванную комнату. Продолжать этот разговор ей не хотелось. Не было смысла связывать себя каким-либо словом. Она предвидела, что очень скоро им с Фердинандом придется расстаться. В ее жизни появятся другие мужчины, в его жизни - другие женщины. Это неизбежно.

Уже плескаясь в прозрачной воде, пахнущей ароматом лилий, Адель еще раз подумала: «Да, это неизбежно». Она была благодарна принцу за многое. Но реальность оставалась реальностью. За нынешний успех в свете, за блеск, роскошь, за белое атласное платье, которое она сегодня надевала, - за все надо было платить. Платье, кстати, было куплено у Пальмиры и обошлось в две с половиной тысячи франков; в целом же за месяц знакомства с Фердинандом Адель задолжала сорок тысяч. Ей предоставляли неограниченный кредит все, к кому она ни обращалась, начиная от колбасника и завершая знаменитой модисткой Пальмирой, ибо все знали, что она - любовница принца крови. Но ведь это до поры до времени. Адель была уверена, что недели через две, если по счетам не заплатит ни она, ни принц, кредиторы набросятся на нее. А платить ей было нечем.

Все, что ее окружало, было куплено в долг. Адель еще раз подумала: «Да, за все надо платить. Надо искать иного, более состоятельного любовника и ограбить его без всякого сожаления».

Она услышала, что плеск в умывальной комнате прекратился, стало быть, Фердинанд уже в постели, и поспешила выйти из ванны. Жюдит вытерла ее. Адель сама, не дожидаясь помощи, набросила на себя муслиновый пеньюар. Сегодня, после разговора с герцогом Немурским, она была взволнована. Вспоминались его дыхание, его шепот, его прикосновения, и воспоминания эти пробуждали желание. Безразлично, что в постели ее ждет другой, главное, что это мужчина.

Она скользнула под одеяло. Руки Фердинанда тотчас нашли ее, обняли, привлекли к себе, так, что она ощутила все его