Осторожно, спойлеры! - Оливия Дейд

в пахнущую розами шею.

– Я не знаю, как их простить, – повторил он шепотом в эту мягкую тайную впадинку.

Она гладила его по голове, расчесывая пальцами волосы. Он закрыл глаза. Когда молчание затянулось, она положила щеку ему на макушку.

– Мы можем поговорить об этом, если хочешь, или я могу просто выслушать. Или можем просто посидеть так, если тишина поможет.

В ее голосе не было осуждения, нетерпения, презрения к его слабости. Или к его неблагодарности. Или к его склонности иногда чувствовать больше, чем было бы комфортно.

Он не знал. Откуда бы? Ничто в его прошлом, среди всех успешных и неудачных отношений, не могло предсказать того головокружительного облегчения, которое он исытает, когда обнажит перед ней свое сердце, только чтобы узнать…

Только чтобы узнать, что она защитит его для него.

Так что он может говорить. И он хочет говорить об этом. Хочет слушать.

Он судорожно вздохнул:

– Скажи, что ты думаешь.

– Я думаю… – Продолжая расчесывать пальцами его волосы, она помолчала, прежде чем продолжить. – Я не думаю, что прощение можно задолжать.

Он услышал, как она с тяжело сглотнула.

– Особенно если это прощение не заслужили. Даже если человек, который причинил тебе боль, любит тебя. – Ее пальцы замерли, теплая ладонь легла на его макушку. – Ты сам выбираешь, давать ли его. Но ты не должен его никому. Даже своим родителям.

Она положила ладонь ему на щеку и подняла его лицо от своего плеча. Он посмотрел в ее глаза, которые внезапно яростно сверкнули. Она заговорила быстрее и увереннее:

– Если ты не хочешь их видеть – не надо. Если ты не хочешь с ними разговаривать – не разговаривай. Если ты не можешь или не хочешь их простить – не прощай. – Она кивнула, то ли чтобы подчеркнуть свои слова, то ли каким-то своим мыслям, он не был уверен. – Если ты хочешь их простить, это тоже нормально. Если хочешь поговорить с ними или съездить к ним, я тебя поддержу. Здесь не существует правильного или неправильного ответа, Маркус. Только тот ответ, который сделает тебя счастливее.

Это никогда не заботило его родителей. Десятилетиями они трое были связаны ожиданиями и обязательствами, а не заботой о чем-то таком несущественном, как его счастье или даже их. Но если он сбросит эти душащие путы, если их связь станет чем-то, что он может выбирать или не выбирать по своему желанию…

Он не знал, что будет чувствовать. Превратятся ли его злость и боль в итоге во что-то незначительное, придет ли прощение, или он уверится в своем решении не давать его.

– Я никогда… – нчал было он, но тут же замолчал и задумался. – Я никогда не говорил с ними о том, что они заставляли меня чувствовать тогда. Что они заставляют меня чувствовать сейчас. Вместо этого я просто притворялся кем-то другим. Кажется… неправильным не прощать их за то, о чем я никогда не говорил.

Она снова осторожно подбирала слова:

– Ты хочешь поговорить с ними об этом?

– Я… я не знаю, – наконец ответил он.

Черт, такая эмоциональная открытость опустошала! Голова кружилась от усталости и неуверенности, и он снова опустил ее Эйприл на плечо, свернулся у нее под боком. Теперь ее пальцы перебирали волосы у него на затылке, вторая рука обнимала его спину.

Когда дело касалось его родителей, он правда не знал, как действовать.

Все, что он знал: ни один из его персонажей, ни одна из его уловок никогда не давали ему такого убежища, такого успокоения, как Эйприл. Только она.

Несмотря на ужас и стыд, он не расскажет ей про ту свою часть, которая имеет название КнижныйЭнейБыНикогда. Не признается в своей лжи.

Может, эта ограниченная открытость не все, чего он хотел. Может, Эйприл никогда не узнает всю его историю. Но то, что между ними, гораздо больше, чем у него было раньше, больше, чем он когда-либо мечтал, и он не собирается рисковать.

Нет, он не собирается рисковать. Он собирается держать крепче.

Сайт Лавиней, личные сообщения, семь месяцев назад

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Ты собираешься в следующем году на Враткон?

КнижныйЭнейБыНикогда: Я не очень люблю ходить на фанатские события.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Потому что тебе не нравится толпа или…

КнижныйЭнейБыНикогда: Типа того.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Ладно.

КнижныйЭнейБыНикогда: Просто.

КнижныйЭнейБыНикогда: Встречаться с интернет-друзьями в жизни не кажется мне хорошей идеей.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Ты стесняешься?

КнижныйЭнейБыНикогда: Иногда?

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Потому что, пожалуйста, знай: тебе не нужно нервничать со мной. Мне все равно, как ты выглядишь или что ты неловкий при личном общении, или… что угодно. Мы уже давно дружим, и я бы с удовольствием встретилась с тобой.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Попить кофе.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Или поужинать? Только вдвоем?

КнижныйЭнейБыНикогда: Мне очень жаль, но я не могу. Пожалуйста, пожалуйста, поверь.

21

После целого дня работы с документами Эйприл вернулась домой к новым документам.

На этот раз это были не результаты лабораторных исследований образцов почвы и не отчеты консультантов, в которых они неверно истолковывали данные или использовали ошибочные уровни концентрации для своих заключений, а сценарии фильмов и сериалов. Настоящие голливудские сценарии с ролями, которые, по мнению агента Маркуса, могли бы ему понравиться или которые ему предложили еще до того, как он взглянул на историю. Для некоторых нужны были пробы, для других – нет. За одни предлагали хорошие деньги, за другие – чуть выше тарифа. Одни могли похвастать знаменитыми актерами, продюсерами или режиссерами, другие рассчитывали на саму историю.

Конечно, у его агента, Франсин, были свои предпочтения, но она по большей части просто хотела, чтобы он выбрал что-то и показался зрителям до того, как его узнаваемость после «Богов Врат» начнет снижаться. Так он сказал Эйприл за ужином, пока они ели запеченного с горчицей лосося и пюре из цветной капусты с чесноком. А еще днем он испек какую-то пряную лепешку, исключительно для ее восторженного потребления.

Лосось получился невероятный. Как и остальная еда.

Маркус покупал продукты. Платил за продукты. Мыл посуду, менял постельное белье и даже стирал. Повесил картины туда, куда она показала.

Если он никогда не выберет роль, она оставит его себе в качестве домохозяина.

И как продолжала намекать ее мама, может, Эйприл должно было насторожить, как быстро он переехал к ней и стал привычной, неотъемлемой частью ее повседневной жизни. Но ей это казалось… естественным. Как будто он был в ее жизни много лет, хотя они познакомились