Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

кое-кто дорого за все мои унижения заплатит!

– Опять слова и фантазии, Аликс. Михаил, надо отдать ему должное, просто-таки разгромил всяческую себе оппозицию, оплел империю своими, как он выражается, спецслужбами и жестко запугал всех, кто мог решиться на выступление.

– Именно! А теперь подумай, что ждет нас после его этой коронации в Царьграде?

– Конкретно нас или Россию?

– И нас, и Россию.

Николай пожал плечами.

– Что касается нас, то, откровенно говоря, я надеюсь на некоторые послабления. Получив престол Ромеи, Михаил получает корону, которую ни от кого не наследовал и на которую других претендентов нет. А объединив две короны третьей – короной этого самого Единства, он вообще становится величиной такого масштаба, что ему незачем опасаться нас. Что же касается России, то думаю, что нас ждут большие преобразования и массовое переселение. Посмотрим.

Аликс смерила мужа победным взглядом.

– Что ж, я надеюсь, что Михаил твой так и будет думать.

– А это не так?

– Нет!

– Объяснись!

– Его эти две новые короны ничего не стоят без российской. Кто император России, тот и император всего остального. В то же самое время он неизбежно будет проводить массу времени в этой своей драгоценной Ромее, носясь с ней, как Петр Первый носился с Санкт-Петербургом, Северной войной и флотом, отчего вся остальная Россия пришла в полнейший упадок. Тогда Петр мог себе это позволить. Но сейчас совершенно иная ситуация. Власть Михаила настолько зыбка, а все его преобразования настолько значительны, что он должен словно паук сидеть в Кремле и бояться выпустить из рук хотя бы одну нить власти. Но он, со свойственным ему романтизмом, не завершив хотя бы одного дела, начинает множество новых, а затем бросает все и идет воевать за три моря, где и застрянет надолго. Неужели, мой дорогой Ники, ты не видишь, что он обречен?

– Ну, ситуация, действительно, сложная. Но ему все это время просто сказочно везло!

– Всякому везенью приходит однажды конец. И тогда придет твое время. Твое, Ники.

Тут устало помотал головой.

– Нет, Аликс. Я так не могу. Я присягал Михаилу, я клялся на Святом Писании и перед иконами. Не искушай меня.

– Хорошо. Допустим. Если уж ты так упрям, то по крайней мере согласись, что Алексей ничего подобного не делал. Так ведь?

– Я отрекся и за него.

– Ты. Но не он. Так?

– Ну, допустим.

– Значит, его права на престол несомненны.

– Ты понимаешь, что говоришь?! Это мятеж и смута!

– Подумай о детях. Разве они виновны в твоем малодушии?

– Уверен, что Михаил не посмеет сделать с ними ничего дурного!

– А если посмеет?

– Аликс!

– И все же?

– Это как минимум каторга! О чем ты говоришь?!

– А разве для обвинения нас в заговоре Михаилу нужен заговор? Ты прекрасно понимаешь, что нас в любой момент могут обвинить в чем угодно. Судьба светлейшего князя Меншикова и его семейства тому яркий пример. Да что там Меншиков! Где Владимировичи? Повешены на Болотной площади. Где великая княгиня Мария Павловна с невесткой? Лишены титулов, состояния и сосланы в Сибирь на вечные поселения! А ведь она тоже была на сносях!

Бывший монарх буквально вскричал в отчаянии:

– Да Бог с тобой! Что мы можем сделать из Ливадии?!

Но жена упорно гнула свою линию:

– Это сейчас не имеет значения. Значение имеет лишь трезвое понимание происходящего и твердая решимость искать свой шанс.

– Какой шанс?

– Шанс вырваться отсюда. Испроси у брата дозволение на наше присутствие на коронации в Царьграде. Мы должны вернуться в свет. Пусть Михаил верит, что он цепко держит нас в руках, пусть верит в то, что мы совершенно не опасны. В Москву он нас не пустит, но в Константинополь на коронацию приедут многие. Это наш шанс.

Николай сел на бордюр и задумался. Аликс терпеливо ждала. Повисло молчание.

Наконец бывший самодержец нехотя кивнул:

– Ладно, допустим. В любом случае сидеть здесь взаперти – это не лучший вариант. Я напишу Мише и испрошу приглашения на коронацию. А там будет видно, есть ли в твоих словах хотя бы частичка истинного положения дел в империи. Но повторяю еще раз: я не хочу нарушать данное Богу слово.

Супруга лишь вздохнула тяжело. После чего заметила:

– Как знать, Ники, быть может, это было лишь испытание? Или Господь руками Миши хотел расчистить в России старые авгиевы конюшни, а затем вновь призвать тебя для восстановления лучшего из того, что было в империи?

Видя, что Николай вновь решительно машет головой, она смягчила позицию.

– Ну, хорошо, царем быть ты отказался. Но ведь быть регентом при малолетнем Алексее ты не отказывался?

– Нет, но…

Он задумался.

– Но скажи на милость, какой из него царь? Он очень слабый больной мальчик, дай Бог ему всяческого здоровья и долголетия.

– Уверена, что Господь будет к нему милосердным. В любом случае страной будет править Регентский совет во главе с правителем государства. От этого же ты не отрекался?

– Нет.

– Вот видишь. А за это время мы и девочек пристроим, и, если потребуется, изменим закон о престолонаследии. Если и в этот раз у нас родится девочка или мальчик с этим проклятием. Но шанс на здорового мальчика у нас есть, ты это прекрасно знаешь.

Николай хмуро кивнул.