Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Да, — согласился могильный голос.

— Я сказала, что обижусь, если то, что я делаю, будет использовано для увеселенья толпы. Сказала?

— Да.

— Я предупредила, что плюну и вернусь к матушке, если кто-нибудь попытается сделать из меня клоунессу?

— Сказала, и что?

— Так вот, предлагаю обмен: один раз я поработаю на манеже, но за это мне нужен хороший совет.

— Пятый раз спрашиваю, что ты хочешь?

— Хочу узнать про хинею. Кого я могу расспросить о ней, и во что мне это обойдется?

— Зачем?

— Любопытная я. А что?

— Информации от меня никакой не получишь.

— Разумеется, — согласилась графиня, — ты знаешь про это меньше, чем я. Но ты же первый наложишь в штаны, когда хинея опять замаячит у форта. И будешь обвинять меня…

— Совет отработаешь.

— Согласна.

— В следующий раз, когда вагафа будет в крепости, спроси у нее. Она ответит. Если хинея пересекает твою судьбу, спроси ее, почему.

— И весь совет? Сама бы не догадалась?

— Вагафа живет на Земле со дня сотворения. Она знает все. Готовься к встрече. Продумай слова. Лишнее не болтай. Она ответит только на один вопрос.

СКАЗКИ ФОРТА. «Танцы на макаронном поле»

Слуга принес в апартаменты графини дайверский костюм с застежкой под ворот и тяжелые сапоги на шнуровке. Немного позже привели оператора с камерой, которая заставила ее сиятельство вспомнить детство. На такой аппарат Юрген Хант потратил первый гонорар и снял любительский фильм. Ему завидовали однокурсники, потому что покупка была круче, чем мог позволить себе богатый студент. Графиня усмехнулась, видя испуганные глаза оператора.

— Кого я должен учить обращаться с аппаратурой? Вас? — догадался он.

— Ничего поновее не нашлось?

— Последняя модель, — обиделся оператор. — Графиня обратила внимание на его расклешенные джинсы и рубаху со смешными манжетами.

— Вас схватили на улице?

— Сказали, хорошо заплатят. Не думал, что привезут в тюрьму. Здесь тюрьма или съемочная площадка? Вы снимаете фильм про ужасы средневековья?

— Так… сказки. Я боюсь брать в руки этот антиквариат, — сказала Мира сопровождающему агенту. — Верните на место этого человека, заплатите неустойку и купите что-нибудь поновее.

— Никак невозможно, ваше сиятельство, — пояснил агент. — Люди, которые заказали съемку, могут пользоваться только пленкой. И обязательно черно-белой. Или они решат, что вступили в сговор с дьяволом и не заплатят нам ни монеты.

— Ладно, учите…

— Все просто, — заверил графиню оператор. — Модель специально для любительских съемок. Главное тумблеры не путать.

Графиня натягивала костюм, слушая инструкции оператора, зашнуровывала сапоги, каждый из которых весил килограммов десять.

— Только ради вашей безопасности, — уверял агент. — Обувь с железными набойками хороша для самообороны, особенно, когда заняты руки.

— Надо будет — освобожу.

— Никак невозможно. Мы несем ответственность за аппаратуру.

— Да уж, вы, пожалуйста, ее верните, — просил оператор.

— И постарайтесь, ваше сиятельство, обойтись без драк. Держитесь в стороне от конфликтов. Наша задача снять фильм. Пленка рассчитана на двадцать минут. Мероприятие может растянуться надолго.

— Снимать танцплощадку?

— Все, что покажется вам интересным, — агент оторвал замок от застежки костюма и проверил на прочность материал горловины. — Никаких специальных инструкций.

— А как я разденусь, родной? Мне ж его не расстегнуть без замка.

— Как-нибудь, — уверил мужчина. — Главное, чтобы его не сняли раньше, чем надо.

Без каких-либо планов на ближайшее будущее, без дурных предчувствий и трепетных ожиданий, графиня отправилась на работу в костюме для дайверов с механической трещоткой в руках. Из двери дольмена она проникла в подъезд, загаженный крысами, вышла на пустынную улицу, по которой годами не ступала нога человека, пошла по дороге, по которой сто лет не ездили. Мира пошла туда, куда указала стрелка: «Макаронное поле, — было написано на табло, возникшем среди общего запустения. — Вход только для женщин».

Безжизненный город напомнил графине Москву. Такие же помпезные здания, широкие улицы. Надписи на запыленных витринах были тоже знакомыми, но графиня не узнала места. Недоделанность, незавершенность, проступала повсюду, как халтура творца, не доведшего работу до совершенства. Где-то окна напрашивались сами собою в глухой стене. Где-то асфальтовая дорога упиралась в дом. Графиня обнаружила, что бордюр у неработающего светофора так высок, что человеку требовалась лестница. Если у Москвы, как у всего сущего в мироздании, имелся дублер, то это, очевидно, был он. Город, похожий как брат-близнец, построенный в другом измерении, который не пригодился, поэтому остался недоработанным. Не пригодился, поскольку Москва, как ее ни коробило временем и пространством, все-таки осталась Москвой.

На проспекте графиня заметила еще один указатель и вышла на дорогу, где посреди асфальта пробивались рельсы трамвая. Накатанные, начищенные, словно к приезду высоких гостей. Куда поворачивать дальше Мира не знала. Пока она добиралась к цели, ей не встретилось ни одного пешехода, который подскажет дорогу. Сообщит, где в этом мире поля, на которых растут макароны. Графиня предполагала, что дорога выведет на пустырь, но город вокруг стоял непроходимой стеной. Указателей больше не было. Графиня обратила внимание на вывеску, закрепленную на углу. «Ул. Макаронное поле, д. 10», — прочла она и с облегчением присела на бордюр.

Что должно было происходить на улице с таким романтическим названием, не знал даже сам агент, принявший заказ на съемку. Он знал, что в город может попасть только женщина. Решение проблемы в форте было найдено молниеносное и единственно верное. Трижды графиня отвергала сомнительное предложение, на четвертый все-таки согласилась. На прием к ведьме-вагафе записывались на три жизни вперед и сутками стояли на галереях, под пеклом и проливным дождем, не жалуясь на судьбу. Не было случая, чтобы ясновидица не уезжала со скандалом, обманув ожидания тысяч не достоявшихся клиентов. Графиня, как лицо, имеющее заслуги перед фортом, могла занять очередь ближе к приемной, но не была уверена, что это имеет смысл. Ведьма могла припомнить ей дерзкую просьбу и выставить вон с еще одним чемоданом. Какое преступление совершила несчастная, попросив об аудиенции с Автором? Мира не обольщалась тогда, не обольщалась и в этот раз.

«Что более унизительно для воина девятой башни: томиться в очереди к сумасшедшей ведунье или идти к Копинскому на поклон? О чем мне с ней говорить? — спрашивала себя Мира, наводя резкость на водосточную трубу дома номер десять по улице «Макаронное поле», которая почему-то обрывалась на уровне третьего этажа. — Что они могут знать про сумасшествие мира, в котором давно не живут? Драный прав: нечего гоняться за Ангелами, надо поселиться в библиотеке форта и просматривать ересь, которую сгружали для костра на протяжении миллионов лет. «Книга Эккура»… — вспомнила Мира, — содержит примерно столько же полезной информации…» Ее настроение совсем испортилось, но у дороги появилась старуха в широкой юбке и немного отвлекла ее сиятельство от тоски.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});