Синтез (СИ) - "Токацин"

— Патруль? — Гедимин развернулся к нему. — За исполнением… вот этого… будут следить патрульные?!

Оллер угрюмо кивнул.

— Бред и дичь. Но наш мэр считает это важным. Приказ Арбогаста, теск. Ох-хо, сколько будет драк…

15 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сложнее всего было настроить пульсацию. То, что приводило в ужас Иджеса и заставляло остальных сарматов держаться подальше от временной мастерской — нанесение окиси ирренция на излучающую поверхность — Гедимин после долгих тренировок уже мог бы выполнять на ощупь, не открывая глаз, и заняло это, со всеми прикидками, разметкой и замерами, всего полчаса. Но вот тонкая настройка четырёх «арктусов», направляющих излучение и рассеивающих его при необходимости, и выведение управляющего механизма на главный монитор…

Наматывая на руку очередной проводок, Гедимин угрюмо думал, что надо было сделать под них специальный держатель. Схема, в которую он заглядывал время от времени и уже практически запомнил наизусть, с первого взгляда была несложной. Теперь, на третьем часу работы, сармат не был уверен, что когда-нибудь из проводов выпутается.

Над дверью зажёгся красный светодиод.

— Гедимин, ты там ещё жив? — озабоченно спросил Хольгер по громкой связи. Зайти он не мог — дверь хранилища блокировалась автоматически, а у Гедимина были заняты руки.

— Что там? — спросил ремонтник, закрепляя и плотно укладывая очередной провод.

— Плутоний готов к работе, — ответил Хольгер, облегчённо вздохнув. — Двадцать два килограмма в «красном отсеке». Я освободил отсек, только Амос ещё там — смотрит за химреактором.

— Ладно, — отозвался Гедимин. — Я сегодня останусь тут.

— Через полчаса обед, — напомнил химик. — Если откроешь дверь — принесу сюда. Вода у тебя есть?

Гедимин покосился на полупустую канистру с подсоленной жидкостью. С тех пор, как из хранилища убрали весь плутоний, тут стало можно работать, не задыхаясь от жары, но сварка всё-таки прогревала помещение, а горячий металл, не говоря уже о рилкаре, остывал медленно…

— Принеси ещё, — он закрепил два одноцветных провода. — Дверь открою.

Из хранилища он выбрался три часа спустя, когда излучатель был практически готов, и тут же, за дверью, услышал протяжный гудок смарта — какое-то послание, не сумевшее пробиться сквозь свинцовые стены, наконец пришло на почту. Иджес, выглянувший в это время из нового отсека, вздрогнул.

— Ты куда? — опасливо спросил он, глядя на руки Гедимина, прикрытые защитным полем. На самом деле необходимости в этом не было — сармат «отмылся» на месте, да и никогда не имел привычки с ног до головы измазываться в радиоактивных материалах. Гедимин указал наверх, и Иджес обрадованно закивал и снова нырнул в приоткрытый отсек.

— Как-то надо назвать это помещение, — задумчиво сказал Хольгер спустя полчаса, когда вместе с ремонтником зашёл посмотреть, как движется работа, и предложить Иджесу помощь. — Второй реакторный?

Гедимин пожал плечами. Он разглядывал корпус будущего реактора — рилкаровую ёмкость с тридцатисантиметровыми стенками. Её пришлось собирать по частям — оборудование, чтобы сделать цельную отливку, заняло бы пол-ангара и отняло бы не менее двух месяцев только на постройку. Иджес не торопился, проваривал швы медленно и тщательно; Гедимин, проведя голой ладонью по уже остывшему корпусу, нащупывал их с трудом, только свежий шов ещё светился красным из глубины полупрозрачного стеклянистого вещества.

— Как на корабле, — усмехнулся Иджес, поймав взгляд ремонтника. — Снова его вспоминал. Как думаешь, эта штука — взлетит?

— Она не для этого, — отозвался Гедимин, пробираясь мимо элементов системы охлаждения к теплообменнику. Им он занимался сам, Иджес только отодвигал конструкцию в сторону, если она ему мешала, или перетаскивал её обратно, когда место для работы нужно было Гедимину.

— Что, опять тащить? — механик, заметив передвижения сармата, кивнул на электрокран. Этот механизм в отсеке поставили сразу же, в первые дни работы, хотя Гедимин от растерянности порывался таскать конструкции вручную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не надо, — Гедимин обошёл вокруг теплообменника. Эта конструкция занимала места больше, чем сам реактор, — при том, что сармат ужимал её, как мог.

— Хм… А если заработает — получится очень компактный агрегат, — заметил Хольгер, разглядывая выемки для охлаждающих элементов. — Практически карманный. Можно будет поставить на любой спрингер и синтезировать ирренций прямо в космосе. И тут же перерабатывать на боеголовки.

Гедимин хмуро покосился на него.

— Какие боеголовки?

— Те, о которых восьмой год мечтает Линкен, — Хольгер усмехнулся. — И, боюсь, не только он. Я уверен, что в Лос-Аламосе такое оружие уже разрабатывают. И что наше Ведомство тоже увозит ирренций не для красивой подсветки в ангарах.

— В Лос-Аламосе хотят сделать реактор, — угрюмо сказал Гедимин. — Я не слышал ни о каких бомбах.

— Ещё бы ты о них услышал! — химик сочувственно вздохнул и потянулся погладить его по плечу, но сармат оттолкнул его руку. — Вот насчёт реактора — большие сомнения. Как снимать с ирренция энергию распада?.. А вот взрываться он умеет. Бомбу проще сделать, атомщик. Практически уверен, что её уже сделали.

…До окончания смены оставалось пятнадцать минут, когда Гедимин отложил почти готовый элемент системы охлаждения, снял ремонтную перчатку и вытер руки. С тех пор, как началась работа над реактором, Константин лично следил, чтобы сарматы на работе не задерживались, — он уже выглянул из лаборатории и пристально смотрел на Гедимина. Жестом показав ему, что скоро подойдёт, ремонтник свернул в «красный отсек».

Химический реактор уже остыл до безопасной температуры, и Амос перебрался в «чистую» лабораторию, но Гедимин искал не его. Он подошёл к вытянутому вдоль стены куполу защитного поля и прикоснулся к нему, уменьшая плотность. Теперь был виден прямоугольный бак, разделённый на ячейки и наполненный водой. Тонких ячеек, ограниченных рилкаровыми стенками и защитным полем, было ровно сто, шесть из них пустовали, на двух не было маркировок. Чан, сделанный из рилкара со свинцовой прослойкой, не пропускал свет, но зелёные и синеватые блики дрожали на его стенках и отражались от защитного поля. Он светился изнутри, и Гедимин три минуты стоял неподвижно, завороженно глядя на сияние. «Что бы там ни было, и что бы из этого ни сделали, — мне нравятся эти штуки,» — думал он.

… - Гедимин, посмотри сюда, — Хольгер протянул ему включённый смарт. — Тут упомянули Север…

«Разыскивается пассажирский глайдер, приписанный к Центру биологических исследований в Цкау», — прочитал сармат. «Рейс Цкау-Бейт-Маим не прибыл в положенное время в аэропорт. На борту, по последним данным, находилось восемь сотрудников Центра и двое членов экипажа. Поиски продолжаются.»

— Центр биоисследований… Видимо, построили, когда связь с Атлантисом прервалась, — пробормотал сармат, возвращая устройство Хольгеру. — Кронион о таком не писал.

От Крониона известий не было давно, Гедимин уже привык о нём не думать, но сейчас на рёбра снова лёг невидимый давящий обруч, и сармат прикрыл глаза, вспоминая холодное свечение из-под воды. Обычно это успокаивало.

— От Конара есть известия? — осторожно спросил Хольгер. — Может быть…

Гедимин качнул головой.

— Ничего. Уже два месяца. Надеюсь, жив и не в тюрьме.

19 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— И всё? — Гедимин взглянул на список из четырёх имён, криво нацарапанных на обрывке листка, и сузил глаза. Кенен, стерев с лица улыбку, сердито фыркнул.

— Четыре из восьми! С закрытой территории! Атомщик, ты хоть представляешь, чего это стоило?!

— Ты обещал узнать все имена, — медленно проговорил Гедимин, пытаясь поймать его взгляд. — Узнать, жив Кронион или мёртв.

Кенен всплеснул руками.

— Я тебе что, глава разведки?! Вот всё, что удалось узнать. И ещё одно — на борту не было никаких мутантов. Только нормальные сарматы. Доволен?