Я дрался с Панцерваффе. - Драбкин Артем

Подошли к Эльбингу примерно 20-25 января. Взяли город ночью. В ресторанах играла музыка, гуляки на улице были. Нашему полку поставили задачу, занять деревни Баумгарт (Ogorodniki), Трунц (Milejewo) и Гросс Штобой (Kamiennik Wielki), с тем, чтобы перекрыть дорогу на Эльбинг отступающим из-под Кенигсберга немецким частям. Моя батарея расположилась у деревни Гросс Штобой, батарея капитана Зверева заняла Баумгарт и еще одна батарея – Трунц. К своим позициям мы на буксире подтянули два брошенных «Шермана» – они не могли забраться на пригорок по обледеневшей дороге и, видимо, их бросили. Потом их пулеметы мне здорово помогли.

Немцы сначала пошли правее автострады, нарвались на батарею Зверева, отошли и решили прорываться по автостраде. Ничего другого им не оставалось – прорваться по раскисшим полям было невозможно. Где-то утром, 29-го или 30 января, они пошли на меня. В течение дня те танки, что пытались пройти по дороге, мы сожгли. На другой день они повторили попытку прорваться. Мы снова их отбили. Пехоту побили, но у меня снаряды кончаются. Оставалось всего лишь по 10-12 на машину. Немецкая пехота вышла на наши позиции, но, слава Богу, ни гранат, ни мин у них не было. Пришлось отбиваться автоматами и гранатами. Кое-как мы от них отбились. Даже пленных захватили – набили в сарай человек пятнадцать. Они стоят, трясутся – думали, что их сейчас расстреляют, но у нас хватило воли их не расстрелять… В какой-то момент я из своей машины увидел, что несколько танков свернуло с дороги в лощину, пытаясь выйти к нам на левый фланг. Радио не работало, и я решил лично поставить задачу крайним машинам выйти левее и прикрыть лощину.

Самоходная установка ИСУ-152 на марше.

Выскочил из машины, рядом находился старшина Семин, моторист-регулировщик. А механиком-водителем моей машины был его брат техник-лейтенант Семин Николай Константинович. Мы отошли метров на двадцать. Моя машина выстрелила. Недолет или перелет. Думаю, сейчас будет второй выстрел. Вместо выстрела машина взорвалась. Алексей на меня облокотился: «Комбат, молчите! Не сообщайте ничего домой. Мать умрет от горя». У него недавно брат-летчик погиб, теперь еще один брат сгорел на глазах… Встретились они в Румынии. Наш полк готовился к атаке, а тут пришли ребята-танкисты из другого корпуса. Сидим, разговариваем: «Вы откуда?» – «Прибыли с Дальнего Востока вам помогать, а то у вас тут ничего не получается». Туда-сюда… подначки… Кто-то говорит: «Семин, иди сюда, тут ребята с Дальнего Востока прибыли. У тебя брат там служит, может быть, знают про него». – Он подходит. – «Да, есть у нас Семин». – «Давай его сюда!» Позвали. Вот так два брата встретились в Румынии у Тыргу-Фрумоса, старшина и лейтенант. Мы старшину Семина забрали к нам в полк. И, видишь, как судьба все перевернула… Что произошло? Заряжающий ошибся, задел взрывателем казенник. Но дело даже не в этом. Если бы взрыватель был исправен, то он бы не сработал. Оказалось, что на партии взрывателей инерционный предохранитель был сработавшим.

Я радировал в полк, что снаряды на исходе, и просил прислать танки и пехоту. Ночью, в свете луны вижу, подошли две машины. Из них вылезли начальник штаба Саша Шипов и командир взвода саперов Иванов, а с ним человек десять бойцов его взвода – пехоты не было. Я стою, они подходят. До них метров пятнадцать оставалось, когда прямо в центре этой группы разорвался снаряд…

За этот бой меня представили на «Героя». Мы три дня держал автостраду. Но заменили на Красное Знамя. Почему? Через некоторое время немцы прорвались в тридцати километрах правее. Командующий вроде сказал: «Какие вы герои?» А я-то при чем? Мне дали три километра, я их три дня держал, никого не пропустил. Представляли через месяц, когда немцы прорвались. Может, если сразу бы это сделали, то дали…

После этого боя меня назначили заместителем начальника штаба полка вместо погибшего Шилова. А через месяц назначили заместителем командира полка.

– По танкам какими снарядами стреляли?

– Бронебойными – ими надежнее. Т-3 или Т-4 – эти разваливались при попадании снаряда, а болванка тяжелые танки насквозь пробивала. Если при этом детонировал боекомплект, то башню с погона срывало.

– Какое соотношение в боекомплекте было бетонобойных к бронебойным и осколочно-фугасным?

– По разному. Что на складе есть, в той пропорции и выдадут. Болванкой хорошо по танкам стрелять, а если дом надо завалить, то тут без фугасного не обойдешься.

– Какое было прозвище у самоходок ИСУ-152?

– Зверобой. «Коровами» их никто не называл.

– Как подбирали заряжающего?

– На ИСУ-152 было раздельное заряжание. Снаряд весил 48 кг и гильза килограммов 16-20, медная – больше, картонная – меньше. Для заряжающего это феерически тяжелая работа. Старались подбирать ребят соответствующей комплекции – ростом примерно 160 сантиметров, чтобы головой о крышу не бился, но чтобы руки и ноги были как у штангиста.

– В экипаже было четыре человека?

– У меня всегда было пять человек. Наводчик, заряжающий, радист, командир машины, и механик-водитель.

– Роль радиста?

– Пулемета на ИСУ-152, к сожалению, не было. Хотя потом ДШК ставили, но моя батарея таких машин не получала. Это обстоятельство вынуждало нас приватно где-то добывать трофейный пулемет, и мы почти всегда его имели с запасом патронов. Он обычно лежал на броне в ящике. Вообще, помимо пулемета на крыше рубки всегда лежало 4-5 ящиков со снарядами. За рубкой стояла бочка с горючим. Машина шла к полю боя, всегда имея этот верблюжий горб. На исходных позициях мы горючее из бочки заправляли во внутренние баки и выкидывали. [253]

Иногда дополнительные баки сбрасывали, но снаряды не сбрасывали, они – на башне. Полтора боекомплекта машина всегда имела. Двадцать штук – это мало. Мы во время паузы очередной снаряд брали не из укладки, а из ящиков.

– Вам приходилось покидать горящую самоходку?

– Пару раз. Один раз по глупости – внутри загорелись тряпки с маслом. Пришлось выскочить. Ребята сразу бросили брезент, пожар потушили. А один раз – в бою. Снаряд пробил броню и загорелся порох. Но он медленно горит – выскочить просто. Ну, и бывало не раз пробитие без пожара. В Прибалтике в самоходку попал крупнокалиберный снаряд, когда мы были внутри. По машине пошли искры, как от автогена. Я до сих пор не знаю, что это было, но ощущение, что пожар начался. Правда, прошло это очень быстро.

– Как использовали самоходки вашего полка?

– В основном нас использовали для поддержки танков. Мы двигались чуть сзади них. Мы не решали самостоятельных задач, но обеспечивали выполнение задач основным боевым подразделениям – танковым и стрелковым. Поскольку наш полк входил в состав танковых армий, нас побатарейно придавали танковым бригадам.