Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Агата покачает головой и ничего не ответит, продолжая плакать, а потом посмотрит на Аню и испуганно скажет:
– Ой, у тебя кровь!
Аня посмотрит вниз и увидит на полу красные капли и испачканный бирюзовый шифон. Она замрет от ужаса и спросит:
– У тебя случайно нет с собой запасных капронок?
Агата улыбнется и скажет, что нет. Аня зайдет в кабинку и выйдет из нее уже без колготок, и станет замывать кровь на шифоне над раковиной.
– Ты, наверное, не поедешь с нами на чаепитие?
Студию пригласили отпраздновать окончание фестиваля в музучилище, где работал Николай Александрович.
– Ой, да какое там… До дома бы доехать, – расстроенно пробормотала Аня. – Со мной такого раньше не было… А ты?
Агата помолчала немного и сказала тихо:
– Поеду.
Аня отжала край юбки и повернулась к Агате.
– Неужели так теперь будет всегда? Всю оставшуюся жизнь? – Она посмотрела на голые ноги и мокрый край юбки. – Вот ужас-то, да?
– 3–
– Господи, и как я должна успеть?
Ян приезжал очень рано. Аня не успела купить мясо накануне и теперь бежала в магазин. До его приезда оставалось два часа.
Подойдя к прилавку, Аня разочарованно его оглядела.
– А что, мяса нет?..
– Нет. Еще не привезли. Только рыба.
Аня смотрела на немигающие рыбьи головы и горки икры в соседнем лотке.
– Женщина, вы рыбу брать будете? – лениво протянула продавщица в замызганном синем фартуке.
– Да… – Выбора не было. Аня пыталась быстро сообразить, как лучше приготовить, и собиралась попросить что-то взвесить, но тут увидела лицо продавщицы и застыла, округлив глаза.
– Что это с ва… – Продавщица вдруг узнала ее и открыла рот, не окончив фразы. – Аня?..
– Агата, – выдохнула Аня.
Она не верила своим глазам. За двенадцать лет Агата изменилась до неузнаваемости – располнела, словно оплыла, и смотрела на Аню из-за прилавка тусклыми глазами.
– Привет. Давно же мы не виделись.
– Да… Как ты?
– Как видишь. – Агата кивнула на мертвых рыб, криво улыбнувшись.
– Вижу.
Агата выглядела гораздо старше своего возраста. Она выглядела старше Ани, хотя на самом деле была младше на четыре года. Наверное, причина была в волосах: они были седыми и коротко стриженными.
– Слушай, – сказала Аня, записывая на листочек адрес и телефон. – Я здесь живу в соседнем доме. Приходи как-нибудь.
Агата кивнула, глядя в сторону.
– Так ты рыбу брать будешь?
* * *
– Цалуе чебе[95].
Поезд вплывает в кухню, приближается к ее губам и касается их с легким звоном, исторгая клубы дыма. Аня смеется и хочет прикурить от головы поезда, но на кухне курить больше нельзя, и она только смеется. Аня выключает духовку и приоткрывает дверцу. Рыба обдает ее лицо горячим паром и духом пряностей. До поезда остается час, и она бежит к двери, на ходу накидывая белый сарафан с красными маками на груди и запрыгивая в босоножки. Она выходит из дома и бежит к метро, и вся улица бежит вместе с ней. Не видно ни одного спокойного пешехода – все бегут, и мимо плывут большие разноцветные автомобили и огромные пароходы желтых автобусов, и вход в метро высится впереди сероватым айсбергом. Аня бежит, и на ее сарафане движутся маки – и растут, выходя за область груди. Маки тянут стебли, оборачивая шею тонким зеленым галстуком, и листья теряются в ирреально длинных волосах. Маки растут, а сарафан будто становится меньше, и Аня чувствует, как ткань трескается по швам и бесшумно опадает на дорогу, как старый сухоцвет, остаются только маки, которые тянут лепестки во все стороны сразу и становятся крепкой полупрозрачной тканью, розовым сатином. Она бежит, и сатин колышется от движений тела и ветра, и Аня боится, что сейчас маки пустят в ее тело побеги и она застынет у вокзала нелепым большим цветком, не успев добежать до перрона. Вокруг шумит громада Белорусского вокзала, и зелень его зданий превращается в замшелые откосы гор.
– Я-а-а-а-ан!
Аня бежит вперед, в окружении бархатной зелени, и зовет Яна, понимая, что он не написал номера вагона, и не зная, как искать его в толпе.
– Я-а-а-ан!
Но тут она замечает идущую навстречу фигуру. Он стоит между двух холмов и держит на плече ее дорожную сумку.
– Ты здесь.
– Я здесь.
В метро они стоят в проходе, покачиваясь от движения поезда. У Ани за плечами маленький белый рюкзак с вышитой птичкой. Поезд внезапно чуть подкидывает, и Аня падает, а Ян ловит ее за лямки рюкзака. Дальше поезд идет ровно, но Ян продолжает держать лямки. Аня сначала долго вглядывается в его лицо, а потом ее взгляд падает на руки Яна.
– Ты снял браслет?
Ян молчит. Аня выравнивается, вынимая лямки из его ладоней.
– Почему?
– Рута…
Аня на ощупь схватилась за поручень.
– Рута обратила на него внимание и спросила.
– И ты, конечно, рассказал.
– Так. Я не хочу врать.
– И… где он?
– В шуфлядке.
– Где-где?.. – не поняла Аня.
– Ну, в ящике стола. Старое польское словечко.
– А-а-а… Пойдем.
Они вышли из метро и пошли в сторону дома.
– Пару дней назад, – сказал Ян, стоя у перехода, – Алес принес из садика рисунок. Там было изображено два человека: побольше и поменьше. И у того, что поменьше, были нарисованы на лице синие полосы.
Он остановился, и Аня остановилась тоже. За их спинами был магазин с огромной вывеской «Рыба».
– Синие полосы? – переспросила Аня.
– Да, – кивнул Ян. – Я спросил, что это, а он… Он сказал, что это слезы радости от того, что папа рядом.
* * *
Сонная и взлохмаченная, в майке, трусах и одном носке, Ида стояла у дверей. Ян присел перед ней на корточки и сказал:
– Привет. Меня зовут Ян.
Ида вдруг засмущалась и спряталась за угол прихожей, став невидимой.
– Это Ида, – улыбаясь, сказала Аня. – Ида, ну выползай!
– Мама, но я же стесняюсь! – ответила Ида и ускакала в комнату за вторым носком.
Ян снял с плеч рюкзак, поставил его на пол и огляделся.
В квартире ничего не изменилось. На стенах были мягкие вспененные обои, разделенные на квадраты, в каждом из которых заключалось по бабочке. Бабочки были черно-белые, разных видов и размеров, и под каждой значилась подпись на латыни – «Anaea nessus», «Idaea aversata», «Lieinix lala».
Некоторые бабочки были закрыты фотографиями. Одна стена была сплошь усыпана деревянными фоторамками, в которых за тонким стеклом улыбались все, кто жил в этой квартире, – Аня, Ида, Лиля. Была там бабушка, Анина мама, протягивающая годовалой Лиле связку воздушных шаров. На одном снимке, придерживая двухлетнюю Иду
- В открытое небо - Антонио Итурбе - Русская классическая проза
- Лис - Михаил Нисенбаум - Русская классическая проза
- Надежда Николаевна - Всеволод Гаршин - Русская классическая проза
- Бемоль - Валерий Брюсов - Русская классическая проза
- Лебединое озеро - Любовь Фёдоровна Здорова - Детективная фантастика / Русская классическая проза
- Сны золотые - Сергей Темирбулатович Баймухаметов - Русская классическая проза
- Русский вопрос - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Завтра были письма - Елена Николаевна Ронина - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- ЗЕМЛЕ БОЛЬНО - Алексис Алкастэн - Русская классическая проза
- Я проснулась в Риме - Елена Николаевна Ронина - Русская классическая проза / Современные любовные романы