Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

Присказка в конце почти любой сказки

Один человек роет колодец, тысячи людей пьют воду.

Китайская пословица

Бал в паляссо дель Акватико превзошел все самые смелые ожидания досужих сплетников. Дом воды в который раз под­твердил слухи о своем богатстве и величии. Убранство зала отличалось блеском и некоей избыточной роскошью. Насы­щенный цвет гобеленов оттенял белизну мраморных стен. Многочисленные вычурные фонтанчики, выполненные из редкого нетающего льда, истекали пряным вином к радости присутствующих. Позолоченная мебель причудливой фор­мы, расставленная в самых неожиданных местах, была к услугам гостей. У кресел и кушеток на круглых столиках по­стоянно обновлялись напитки и легкие закуски, чтобы поч­тенные гранды не заскучали, пока легкомысленная моло­дежь развлекалась танцами.

Герцог Фуэго дель Карреро, облюбовавший нишу оконно­го проема, в лорнет разглядывал танцующих. После парочки (а если быть абсолютно точным, то и десятка) бокалов хмель­ного элорийского настроение сиятельного гранда было благо­душным. Взгляд выпуклых темных глаз аристократа скользил от дамы к даме, узнавая или знакомясь, пока не остановился на тоненькой фигурке, затянутой в белый, расшитый жемчу­гом шелк. Донья Лутеция дель Терра. Однако слухи не врут; внучка Филиппе Алехандро отличается наивной живостью, коей начисто лишены большинство кордобских аристокра­ток. Милый полевой цветок, простушка. И хотя темноволо­сую головку прелестницы украшала массивная диадема, а шею — драгоценное ожерелье, казалось, в любое мгновение донья Лутеция может подхватить шелковый подол и убежать прочь в поисках более интересных развлечений. Шалунья…

— Тигр поджидает в засаде трепетную лань? — неожидан­но раздалось за спиной. — Кто же из этих кривляк станет се­годня добычей?

Герцог вздрогнул; бокал накренился, несколько гранато­вых капель замарали перевязь.

— Ваши саламандры истекают кровью. — Холеная ручка интимно прикоснулась к мужской груди, скользнув ниже. Графиня ди Васко ни скромностью, ни излишней наивно­стью не страдала. Вот и сейчас, склонившись перед сидящим в кресле герцогом, она позволяла последнему любоваться полной грудью, эффектно приподнятой корсетом.

— Адонсия, — промурлыкал герцог, — ваша непочтитель­ность к символам дома Фуэго может быть наказана.

— По первому зову, дорогой. Ваша прошлая экзекуция оставила у меня самые приятные воспоминания. — Графиня хищно улыбнулась и присела в соседнее кресло. — Позволи­те разделить с вами этот уютный уголок?

Адонсия раскрыла перед грудью большой веер. Его лако­вые пластины были украшены россыпью драгоценностей и искусным кружевом.

Кордобские дамы на веерах не экономили. Ведь вещицы эти, кроме высокого статуса своей владелицы, могли проде­монстрировать человеку искушенному также ее, владелицы, тайные желания. Язык вееров в высшем свете был распро­странен чрезвычайно. Ведь так трудно выразить свою благо­склонность тому или иному поклоннику под пристальными взорами знакомых, подруг, соперниц, ревнивых мужей, не­приветливых матрон, чей век уже минул, и потому чужое лю­бовное счастье вызывает порицание и злобу. Вот и сейчас графиня несколько раз взмахнула веером, будто освежая по­током воздуха разгоряченные щечки. На самом деле движе­ние означало приглашение к танцу. Герцог призыв проигно­рировал. Адонсия проследила за его взглядом и беззлобно фыркнула.

— На ваше счастье, я нисколько не ревнива. Но вы не отве­тили на мой вопрос, дорогой. Вашим вниманием завладела маленькая влашская птичка, та, которая танцует сейчас с Драконом? Донья Лутеция, то ли Ягг, то ли Терра?

— Валашская, моя дорогая. Правильно говорить именно так. Но эта птичка вовсе не дикарка, как может показаться на первый взгляд. Она аристократка, по крайней мере, по отцу. И, если слухи не врут, у малышки есть все шансы стать грандессой земли, или ветра, или даже обеих стихий. Девочку го­товили разбудить новый Источник чуть ли не с младенчества.

— Ах, будто эти громкие магические титулы хоть что-то значат! — Закрытый веер несколько раз хлопнул по ладони — графиня выражала недоверие. — Без владений, денег и свя­зей все эти мэтры, адепты первого круга и иже с ними подоб­ны шутам с погремушками. Но не будем о политике. Как вы находите ее партнера, светлейшего князя Дракона? Велико­лепный мужчина, не правда ли?

Если целью Адонсии было вызвать ревность любовника, реплика достигла цели.

— В его внешности есть что-то отталкивающее, — искри­вились полные губы герцога. — Слишком резкие черты лица, слишком крупный нос. С возрастом ваш Дракон станет по­хож на хищного ястреба. А она — голубка.

— В ней тоже всего слишком, — приняла подачу графи­ня. — Вы только взгляните на эту излишне белую кожу, эти большие глаза неопределенного цвета…

— Это янтарь, моя дорогая. У доньи Ягг глаза цвета янта­ря. Я уверен, что, когда мне будет позволено в них заглянуть, я рассмотрю россыпь золотистых искорок вокруг зрачка.

— Да вы романтик!

Саркастическое замечание повисло в пустоте, не достиг­нув ушей распалившегося гранда.

— Она чиста, голубка Лутеция, чиста и невинна. Взгляни­те, с какой грациозностью она уклоняется от настойчивых мужских объятий. Поверьте, ее партнер в данный момент озабочен вовсе не выполнением фигур танца, а тем, чтобы прижаться поближе.

— Чиста? Невинна? Кажется, вы попались, мой доро­гой, — воскликнула графиня. Пластины веера затрещали. — Ну что ж, я вам докажу, что самые страшные демоны водятся в самых тихих озерах. Я загоню для вас добычу .

— Пожалуй, — кивнул гранд, отставляя недопитый бо­кал. — Я приму вашу помощь. Обычная игра: вы обидите ма­лышку, я утешу. А наградой ловкому загонщику станет ваш вожделенный дикарь. Только вам, Адонсия, придется пото­ропиться — претенденток скрасить вечер валашского Драко­на будет предостаточно.

Герцог поднялся и подал руку своей даме. Откладывать задуманное было не в его правилах.

Я запрокинула голову, любуясь парящей в высоте, у само­го переплетения потолочных балок, огромной люстрой. Час­тичкой своего сознания, той самой, которая отвечала за кро­хоборство, я невольно подсчитывала, во сколько золотых дублонов обошлось устроителям праздника это ветреное колдовство. Тысячи две, не меньше. Это же магия штучная — поднять эдакое колесище в воздух, да еще магический огонь в сотне свечей поддерживать. Да уж, чего у дам воды не отнять, так это умения празднества устраивать.

— Даже если она упадет, я успею нас выдернуть, — про­шептал Дракон, одарив меня своей кривоватой усмешкой.

— В любом случае, пострадают самые рослые. Коротыш­кам вроде меня и бояться нечего.

Шаг, второй, вправо, влево, поклон, поворот… Как же я танцы ненавижу, оказывается.

— Твоя сосредоточенность оскорбительна, птица-синица. Неужели кавалер не может отвлечь тебя от грустных мыслей?

— Если бы кавалер не пытался мне ноги оттоптать, а раз­влек ни к чему не обязывающей беседой…

— То есть раскаяния мы не ощущаем?

— Нисколечко. Может, плюнем на куртуазность и прогу­ляемся?

— Ты не покинешь бальную залу, Лутоня!

Указание это Влад повторял уже раз двухсотый. Никуда не уходить, ни с кем наедине не оставаться, каждые несколь­ко минут мелькать пред синими очами супруга и повелителя, не нарушать, не капризничать. Поначалу я думала, что Дра­кон опасается Зигфрида, моего одержимого друга, шатающе­гося неизвестно где, но когда меня чуть не насильно оттащи­ли от группки студентов, к которым я подошла просто поздо­роваться…

— Долго еще мне здесь веселье изображать? — недовольно спросила я. — Дон Акватико говорил, что как только Источ­ник активируется, я смогу быть свободна.

— Его величество запаздывает. Начинать праздник без него было бы недопустимой грубостью. А проведение обряда и вовсе невозможно.

— Ага, мне говорили, что элорийский монарх должен ру­ководить обрядом. Только вот уже никто не помнит — это просто традиция, вызванная желанием сохранить равнове­сие власти стихийных домов, или необходимость.

Музыка закончилась, скрипачам было дозволено пере­дохнуть, и Влад подвел меня к сервировочному столику. Вкушать яства на балу я опасалась, не желая нарушить хруп­кое равновесие своего многострадального организма, поэто­му скорбно вздохнула и отвернулась от закусок.

— Как ты себя чувствуешь? — Дракон коснулся моей та­лии. — Пояс доставляет неудобства?

— Не очень, — улыбнулась я, не пытаясь скрыть удоволь­ствие от прикосновения. — Мудрая Черепаха свое дело знает получше, чем некоторые мои знакомые маги воды.

— Старик за глаза осыпает тебя комплиментами. Мне впо­ру начинать ревновать.

— Как ты с ним познакомился?