Жанна дАрк из рода Валуа. Книга третья - Марина Алиева

– Сражение будет некстати… Совсем некстати, – пробормотал Бэдфорд, – Мы не готовы. А их Жанна всё ещё в силе. Она победит… Сейчас – обязательно победит. Как и в том случае, если что-то из задуманного пойдёт не так… Интересно, миледи, ваш брат уже всё рассказал Шарлю?

– О девушке?

Лицо герцога скривилось.

– Девушке? – фыркнул он. – Говорят, с Алансоном у неё какие-то особые отношения, которые ни он, ни она не скрывают. Уверен, о девушке речь давно не идёт.

– В таком случае, герцог дальновиден. Сестра короля неплохая партия…

– Он просто любыми способами хочет вернуть Алансон. А в остальном, глуп и самонадеян, как и всегда! Французский дофин не потерпит такого союза ни за что!

– Выходит, нам их отношения только на руку?

– С какой стороны на это смотреть. Пока за их спиной стоит армия, нам этот союз так же страшен, как и Шарлю. Но, если ваш брат уже отчистил от лжи другую сторону… Боюсь, миледи, в этом случае союз Алансона с бастардом Изабо станет страшен им самим.

Крепи

(13 августа 1429 года)

Новоиспечённый граф Менский приехал в Крепи 12 августа, чтобы узнать, что Шарль со своим воинством выступил к Даммартену.

– Он что, идёт на Париж? – изумился Шарло.

Но ясного ответа так и не получил. Все, к кому бы он ни обратился, лишь высказывали свои предположения и, судя по всему, понятия не имели об истинных намерениях короля.

– Они там, сударь, сами, похоже, никак не разберутся, – отводя глаза, ворчливо сообщил командир местного гарнизона. – В одну телегу крестьянскую лошадку и породистого скакуна не запрягают…

Чтобы не терять времени, Шарло приказал было готовить его доспехи, и назавтра выехать догонять войско. Но вечером того же дня прискакал гонец с известием о том, что король и вся его армия возвращаются обратно, в Крепи. Дескать, разведчики, высланные вперед, сообщили, что по направлению к Санлису движутся крупные силы неприятеля, и внезапно начатый поход был тут же приостановлен.

– Мы не готовы к сражению, – заявил король.

После чего и отдал приказ вернуться.

Шарло счёл это хорошим знаком для себя. По пути он получил посланное вдогонку письмо о том, что матушка едет следом. И раз король вернётся, значит, встретится с ней, а это было как раз то, что нужно! Главное, успеть поговорить с Шарлем до этой встречи…

Короля в Крепи ждали 13-го. Чтобы не попасть впросак и не ухудшить своё положение непродуманным шагом, Шарло решил пока осмотреться и собрать кое-какие сведения, в чём весьма преуспел. В городе только ленивый не желал обсудить договор с Бургундцем, а заодно и всё то, что завертелось вокруг.

Да, договор действительно был заключён, но радовались ему и верили в него совсем немногие. Пожалуй, только сторонники Ла Тремуя. Все остальные, или держались настороженно, или, подобно Деве, открыто выражали недовольство. Сам же король назвал договор «милосердной попыткой дать Бургундии шанс…». Но на что давался этот шанс так и оставалось неясным. При этом, его величество открыто ни на чью сторону не склонялся. По словам тех, с кем Шарло разговаривал, выходило, что Ла Тремую он явно благоволил, но и Деву от себя, почему-то, не отпускал и продолжал осыпать её благодеяниями. Правда, как замечали многие, лично встречаться с ней избегал. От любого воздействия на армию она уже была отстранена. Вплоть до того, что недавно вышел указ о замене командующего, слишком открыто ставшего на её сторону. «Так что, теперь у нас не Алансон, а Бурбон, сударь, чтобы никаких там неприятностей…». «Вы же знаете, как Дева любит своевольничать. К договору с герцогом Филиппом она относится так же, как к англичанам, и требует продолжения военных действий…». «Говорят, при дворе чуть скандала не вышло. И все мы ждали, что его величество из Шато-Тьери пойдёт обратно, в Реймс. Но он вдруг двинулся сюда и даже повернул на Париж!». «И Деву взял с собой…». «Всё это было для отвода глаз, господа!» «Договор с Бургундцем?» «Нет, возня с Девой…» «Она скоро уйдёт, вот увидите, я сам слышал, как она обращалась с прошением к королю…». «Что вы! Всё это сплетни. Я тоже слышал, как Ла Тремуй передавал ей приказ его величества быть рядом…». «Ну да, рядом… Кое-кто тут шепчет, что это только ради показа тем подданным, которые ещё благодарны ей за Орлеан. Дескать, с ней любые ворота откроются быстрее, и почему бы, под самым носом у Бургундца, не прибрать к рукам ещё пару-тройку городов… Но всем же ясно – от неё уже устали…». «Ходят слухи, что недовольных бездействием в войске стало меньше…»

Любой другой давно бы запутался, не зная, кого слушать. Но Шарло, вырос в Анжу, рядом с королём, поэтому мало чему удивился. Пожалуй, изо всего своего семейства, он был единственным, кто мог с полным основанием сказать, что понимает Шарля, как самого себя, потому что никогда не строил на нём никакие расчёты. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. И загадкой поведение короля могло быть для кого угодно, но только не для Шарло. Даже в том, что касалось отношения к Деве…

У него уже почти не оставалось сомнений – в её чудесном появлении не всё было чисто, и это стало известно Шарлю. Отсюда и нежелание следовать её указаниям и откровенное отчуждение. И матушкина неофициальная опала наверняка проистекает отсюда же. Заигралась матушка. Увлеклась. А Ла Тремуй, уже висевший на краю пропасти, этим не преминул воспользоваться… Что ж, в мире ничто не вечно, и даже самый блестящий ум, рано или поздно, слабеет. Наверное, стоит матушку пожалеть? И Шарло обязательно пожалеет. Но потом! После того, как вернёт СВОЁ положение при дворе! А как только это случится, больше не позволит себе погрязнуть в беспечности. Матушкиной поддержки, возможно, уже не будет, но зато будет король! А с королём почему бы и не продолжить её дело! Он останется благодарным сыном, свалит этого выскочку Ла Тремуя и, не хуже матушки, станет поддерживать короля во всём! Именно поддерживать а не поучать! В конце концов, времена сильно изменились. А, следовательно, и те, кто влияет на Шарля, тоже должны поменяться.

* * *

– Почему ты здесь, Шарло?

– Такие дела творятся… как я мог оставаться в стороне, сир.

Шарль, кажется, совсем не удивился. Только глянул косо, когда проходил в свои покои, и сделал знак следовать за ним.

– Как её светлость наша матушка? Она ещё больна?

– Она едет следом.

Шарль резко обернулся.

– Зачем?!!!

От его движения слуга, снимавший плащ с королевских плеч, еле устоял на ногах.

Вполне готовый к такой реакции, Шарло многозначительно стрельнул в слугу глазами и принял вид смиренный, но крайне озабоченный.

– Мне хотелось бы наедине, сир…

– Оставьте нас!

Исполнительный слуга, подхватив плащ и, снятый ранее королевский шлем, мгновенно удалился.

– Зачем она едет?! – прошипел Шарль, когда шаги за дверью перестали быть слышны. – Снова учить уму-разуму?! Договор с Бургундцем не понравился?

– Не знаю. Может быть… Речь сейчас совсем не об этом.

Шарло подошёл к королю почти вплотную и зашептал:

– Наша матушка влюбилась, Шарль. Это само по себе невероятно, но знал бы ты ещё в кого! В полное ничтожество! Я до сих пор не могу поверить… Все её хвори сплошное притворство. Но хуже всего позор, который принесёт эта страсть! Я бы мог сам что-то предпринять, но потом подумал – вдруг ты захочешь… проявить заботу о ней. В конце концов, столько лет она была рядом… Спаси её, Шарль! Может быть, простого внушения с твоей стороны будет достаточно, чтобы вернуть нашей матери разум… Она и сюда едет только потому, что предмет её страсти здесь!

При свете коптящего факела не было видно, насколько король изумлён. К тому же, он ещё больше отступил в тень, явно не желая показывать свои чувства, и только глухо обронил:

– Ты в своём уме?

Шарло развёл руками.

– Увы… Я нарочно приехал раньше, чтобы проверить… Этот… ну, ты понимаешь… он служит у меня. И, если бы я ошибался, матушка ни за что не помчалась бы следом.

– Она могла поехать за тобой.

– С чего бы? В Реймсе мы даже не общались. Она слушала менестрелей, а я скучал!

– Она могла поехать из-за договора.

– А разве ты дал нам знать о том, что с кем-то договариваешься?

– Она и так всегда всё знает.

– Только не теперь! Я сам узнал из письма Рене и сразу выехал, а она… Она пыталась устроить танцы!

Шарль отступил и отвернулся.

Услышанное вызвало в нём столько противоречивых чувств, что реагировать как-то сразу было сложно. С одной стороны, он словно получил индульгенцию. Высокий постамент, всё ещё заставлявший смотреть на герцогиню снизу вверх, изрядно пошатнулся. Выходило, она такая же, как все – подвержена слабостям, а значит, уязвима и не безупречна! И, что это, если не знак ему – Божьему помазаннику – «не сотвори кумира в сердце своём…»

Воистину, Господь решил даровать королю ту удачливость, в которой он отказывал жалкому дофину!