Убийство на пляже - Крис Чибнелл

Он быстро набирает номер, чтобы не успеть передумать, и, чувствуя, как умирают его надежды, отсчитывает двадцать гудков, после чего включается запись голосового сообщения.

— Хай, это я, — начинает он. Даже ему самому попытка сказать это беззаботным тоном кажется неубедительной, тем не менее он упорно продолжает: — Как всегда, проверял, не было ли от тебя сообщения. Послушай, если будет возможность, позвони мне. На этот раз было действительно уж очень долго… Я хочу сказать, что знаю, ты занята — дом, школа и… и все остальное, чем ты занимаешься. Но… Я правда думаю о тебе. Каждый день. Прости, и не нужно раскисать, я тебя предупреждаю. — Он отчаянно пытается подобрать правильные слова. — Мы могли бы пообщаться через видеозвонок, верно? Я бы очень хотел. Ты можешь стать первым человеком, с которым я говорю по видео. Пока ты еще не забыла, как я выгляжу. Дальше подпись — твой папа. Я люблю тебя, дорогая моя. Пожалуйста, — на этом слове голос его ломается, — позвони мне.

Он кладет телефон на стол, чувствуя себя очень несчастным. Не в состоянии сидеть на месте, он отправляется в тур по офису, выключая принтеры, надевая колпачки на брошенные ручки и раскладывая файлы на столах под правильным углом. Закончив обход, он подходит к рабочему стенду операции «Когден». Уголок школьной фотографии Дэнни начал сворачиваться. Под снимком в рамке зафиксированы непреложные факты смерти — дата, время, место, но на остальной части этой лекционной доски царит беспорядок: много раз стертые и переписанные списки подозреваемых и всевозможные далекие от действительности теории.

— Я не могу этого сделать, — слышит Харди свой голос со стороны, и за этими словами следует вызывающая агонию боль, как будто громадный кулак сжимает его сердце до точки, когда оно готово взорваться.

Он пятится, бьется о стену и беспомощно сползает по ней на пол. Он старается принять положение, которое очень любил в детстве: колени прижаты к груди так плотно, что можно положить на них подбородок. Опыт подсказывает ему, что в такой позе он может находиться часами. Харди сидит неподвижно посреди развалин своего расследования, пока его пульс не возвращается к своему нормальному на сегодняшний день ритму. Ко времени, когда он поднимается, — с легким головокружением и хрустом в суставах, — на улице уже темно.

49

Том Миллер находится в спальне один и не может остановиться ни на одном занятии. Он уже поменял книгу на журнал, журнал — на игровую приставку «Нинтендо», но даже это не может удержать его внимание в фокусе. Сейчас середина второй половины дня, то самое дурацкое время, когда уже слишком поздно, чтобы вклиниться в чьи-то планы на сегодня, и слишком поздно, чтобы договариваться о встрече после вечернего чая. Впрочем, сейчас допоздна все равно никого из дому не отпускают.

Раздающиеся снизу звуки — работающий детский канал по телевизору и шум загружаемой посудомоечной машины — говорят ему, что Фред и Джо дома. Со смиренным выражением на лице он проверяет, стоит ли на парковке перед домом мамина машина. Ее нет, однако он видит там нечто, отчего мгновенно возвращается к жизни. Он несется по ступенькам лестницы быстрее, чем скейтборд по рампе, и через считаные секунды выскакивает на улицу. Джо, который вытирает детский стул для кормления в кухне, не замечает его ухода. Только Фред видит, как он уходит.

— Пол! — кричит он мужчине, который идет в сторону церкви. — Мне нужно у вас кое о чем спросить!

Лицо Пола Коутса, поначалу скривившееся в гримасе, к моменту, когда он поворачивается к Тому, уже улыбается.

— Конечно. Давай спрашивай. Только если вопрос не очень сложный, а то я от тебя убегу.

Том усмехается.

— Если удалил что-то с жесткого диска, это уже навсегда пропало? — Он смущенно чешет нос. — Мой отец случайно стер кое-что нужное.

Коутс секунду испытующе смотрит на Тома.

— Нет, — отвечает он. — Есть специальные восстанавливающие программы. Если и это не сработает, вероятно, такое может сделать хороший специалист. Так что нет, это еще не пропало окончательно.

— О’кей, спасибо, — говорит Том, хотя по лицу мальчика видно, что ответ его совершенно не обрадовал.

Снова очутившись в своей комнате, он пять минут роется в «корзине» для удаленных файлов на своем ноутбуке, качает головой, глядя на экран, и время от времени поглядывает через плечо: шум посудомоечной машины может заглушить шаги приближающегося отца. В конце концов он захлопывает крышку компьютера и сует его в ранец камуфляжной расцветки, хотя провода и «мышку» туда не кладет.

На этот раз он сообщает Джо, что уходит.

— Джейден идет в зал игровых автоматов, — говорит он. — И уже ждет меня в конце переулка.

Том впервые уходит куда-то самостоятельно после гибели Дэнни.

— Знаешь, мы с Фредом проводим тебя по переулку, — хмурится Джо.

Сверхбдительность сейчас является, так сказать, «настройкой по умолчанию» для всех родителей Бродчёрча, даже для тех, кто раньше очень гордился тем, что по старинке предоставлял детям полную свободу.

Пока Джо надевает плащ, Том быстро и преднамеренно обливает Фреда апельсиновым соком — волосы, одежду, всего. Фред верещит больше от возмущения, чем от дискомфорта.

— Я не смог его остановить, — говорит Том, когда на крик прибегает Джо.

Фреда необходимо помыть в ванной и полностью переодеть.

— Я не могу заставлять Джейдена ждать там одного, — говорит Том.

Джо переводит глаза с одного сына на другого. Фред орет еще громче.

— Ну ладно, — наконец соглашается Джо, хотя видно, что это ему не очень-то нравится.

В конце стадиона Том сворачивает налево, в сторону от пассажа с развлечениями в торговом центре и по направлению к пляжу Харбор-Клифф. Время от времени он поправляет рюкзак, каждый раз ощущая успокаивающую увесистость лежащего там ноутбука. Он часто оглядывается через плечо, но, увидев кого-то — человека, прогуливающего собаку, мальчишку на велосипеде, болтающую парочку, — только ниже опускает голову и продолжает идти. Ясно, что ему хочется побыть одному.

По другую сторону парковки для трейлеров, не доходя до Харбор-Клифф, Том находит укромное местечко среди заросших травой дюн, снимает рюкзак и кладет его на землю. Затем медленно поворачивается, чтобы удостовериться, что он здесь совершенно один, и достает из кармана небольшой молоток с гвоздодером. Он проверяет его, аккуратно постучав по основанию ладони, и наклоняется, чтобы расстегнуть змейку рюкзака.

Внезапно раздается чье-то громкое запыхавшееся дыхание, и испуганный Том от неожиданности роняет молоток. Тот едва не попадает ему по ноге и тут же до половины зарывается в песок. Страх сменяется радостью, когда через гребень дюны перескакивает большая коричневая собака и начинает лизать ему руки. Том громко хохочет и обхватывает собаку рукой за шею.

Вскоре показывается Сьюзен Райт с поводком в руке.

— Ты ему понравился.

Том вовсю улыбается, продолжая обнимать Винса.

— Он такой классный, — говорит Том. — А мне не разрешают держать собаку. У моего младшего братика на них аллергия.

— Ты должен быть осторожен, — говорит Сьюзен. — Тут неподалеку умер тот мальчик.

Том еще глубже зарывается лицом в собачью шерсть.

— Он был моим другом.

— Мне жаль слышать это, — говорит Сьюзен Райт.

Она оглядывается по сторонам, проверяя, не видит ли их кто-то еще. Берег совершенно пустынный, и единственные живые существа здесь — это она сама, мальчик и собака.

Похоже, она взвешивает в голове какое-то решение.

— Хочешь пойти со мной и покормить Винса? — Она кивает в сторону третьего трейлера от берега. — После этого он полюбит тебя навсегда.

Том колеблется, оглядывая Сьюзен с ног до головы, но убеждает мальчика Винс, который тычется носом ему в щеку и скребет лапой по его одежде. Том кивает. Похоже, он совсем забыл про молоток, торчащий из песка. Если Сьюзен и заметила это, то виду не подала. Она улыбается Тому, но глаз ее эта улыбка не касается — они остаются холодными.

У них над головами возвышается обрыв, а из-за быстро бегущих по небу облаков создается впечатление, что поверхность скалы все время падает вперед, но так и не достигает земли. Когда они подходят к трейлеру, на застекленной входной двери висит приклеенный скотчем конверт. Сьюзен одним движением вскрывает его и за считаные секунды прочитывает находящуюся там записку. Она презрительно морщит нос, но в остальном выражение ее лица остается неизменным.

Она кивком приглашает Тома пройти в домик и еще раз оглядывается по сторонам, прежде чем закрыть за ними дверь. Никто не видел, как он зашел сюда. Занавески на окнах задернуты. Внутри вдоль стен стоят неряшливого вида сосновые шкафы, на кухонной стойке беспорядок, и нигде ни одной фотографии. Не похоже, что у Сьюзен и Винса часто бывают гости: чтобы Том мог сесть, ей приходится расчищать место на заваленной вещами скамье у стены. Она показывает Тому, где хранится еда для собаки — в большой пластмассовой коробке под огнетушителем. Закончив есть, Винс притаскивает старую веревку и затевает с Томом игру в перетягивание каната. Она молча следит за ними, а потом ставит на стол тарелку с печеньем.