Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

Авель Енукидзе допустил непростительную ошибку. Он не стал лгать и ничего не написал о подвигах вождя, которых не было. Все вполне логично. Заслуга в создании революционного движения в Баку принадлежала Енукидзе, а не Сталину.

«Чем он еще недоволен? – жаловался Енукидзе самым близким друзьям. – Я делаю все, о чем он меня просит, но ему все время мало. Он хочет, чтобы я признал его гением».

Большинство других партийных руководителей были менее гордыми и щепетильными. В 1934 году Лакоба написал книгу, прославлявшую революционную деятельность Иосифа Сталина в Батуми. Лаврентий Берия не желал, чтобы его обошел соперник. Он собрал группу грузинских историков и поставил перед ними задачу – написать издание «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Нетрудно догадаться, что этот труд тоже был полон похвал в адрес вождя. Книга вышла в том же году. На обложке, конечно, стояла фамилия Берии.

«Моему дорогому и любимому Хозяину, великому Сталину!» – так автор подписал дарственный экземпляр.

* * *

Конечно, Сталин припомнил Енукидзе и его поведение после самоубийства Нади. Николай Ежов раскрыл в Кремле террористическую группу, которой руководил… «дядя» Авель. Каганович был в ярости. «Здесь сильно пахнет гнилью!» – патетически воскликнул он не хуже героев Шекспира. НКВД арестовал 110 сотрудников аппарата Енукидзе, библиотекарей и горничных. Все они обвинялись в терроризме. Сюжеты придуманных Сталиным заговоров всегда отличались злобой и романтизмом. В этот раз была придумана некая графиня, которая хотела убить Сталина, пропитав ядом страницы книги, как Мария Медичи. Двух арестованных приговорили к смертной казни. Остальным повезло, они получили от пяти до десяти лет лагерей.

Как и все, что происходило вокруг Сталина, «Кремлевское дело» оказалось намного сложнее и многограннее, чем могло показаться с первого взгляда. Частично оно было направлено против Енукидзе лично. Частично Сталин хотел очистить Кремль от колеблющихся людей, которые способны ему изменить. Но дело оказалось неким образом связано и со смертью Надежды Аллилуевой. В архиве сохранилось письмо одной служанки на имя Калинина с просьбой о помиловании. Служанка была арестована за то, что сплетничала с подругами о самоубийстве жены вождя. Сталин, конечно, не забыл, что Енукидзе подрывал его авторитет у Нади. Помнил вождь и о том, что Авель первым увидел тело и стал свидетелем непростительной слабости Сталина в первые часы трагического дня.

Авель Енукидзе был снят с высокого поста секретаря ЦИКа. Ему пришлось отправить в газету покаянное письмо. Енукидзе отослали на Северный Кавказ руководить одним из санаториев.

На пленуме ЦК он подвергся яростным атакам Ежова и Берии. Ежевика впервые поднял ставки так высоко. Зиновьев и Каменев несли не только моральную ответственность за убийство Кирова, утверждал он, но и организовали его. Разобравшись с террористами, Ежов набросился на новую жертву. Бедного «дядю» Авеля он обвинил в политической слепоте и потворстве врагам, которое граничит с настоящей уголовщиной. Енукидзе инкриминировалось, что он разрешил контрреволюционерам Зиновьеву, Каменеву и троцкистским террористам свить гнезда в Кремле и плести заговоры с целью убийства Сталина. «Это едва не стоило товарищу Сталину жизни!» – с пеной у рта доказывал Ежевика. По его словам, Енукидзе был самым «типичным представителем развращенных и самодовольных коммунистов, которые строят из себя либеральных господ за счет партии и государства».

Авель Енукидзе защищался, как мог. Он пытался переложить хотя бы часть вины на Ягоду.

– На работу в мой аппарат нельзя устроиться без самой тщательной проверки на благонадежность! – заявил он.

– Неправда! – возразил Генрих Ягода, в огород которого был брошен этот камень.

– Нет, правда! Я больше, чем кто-либо другой, знаю ошибки в работе вашего ведомства. Их вполне можно классифицировать как предательство и двуличие.

На помощь Ягоде пришел Лаврентий Павлович Берия, он намекнул на доброту и щедрость Енукидзе по отношению к провинившимся товарищам:

– Как бы там ни было, но вы давали им деньги. Почему помогали?

– Одну минуту… – ответил Авель Енукидзе и назвал имя старого друга, который сейчас находился в оппозиции. – Я знаю его прошлое и настоящее лучше Берии.

– Нам не хуже, чем вам, известно, чем он сейчас занимается.

– Я не помогал ему лично, – подчеркнул Енукидзе.

– Он активный троцкист… – угрожающе произнес Берия.

– И выслан советскими властями, – вмешался в перепалку сам Сталин.

– Вы поступили неправильно, – бросил с места реплику Анастас Микоян.

Енукидзе был вынужден признаться, что дал другому оппозиционеру немного денег. Свой поступок объяснил тем, что за помощью обратилась жена этого человека.

Остальные бросились добивать павшего товарища.

– Ничего страшного, если она будет голодать! – выкрикнул Серго Орджоникидзе. – Подумаешь, пришла и начала каркать! Тебе-то какое дело, что она голодает?

– Ваше поведение недопустимо! – возмутился нарком Ворошилов. – Вы ведете себя как ребенок.

Ягода понимал, что Енукидзе отчасти прав. В том, что среди сотрудников Ежова возникла террористическая организация, отчасти виноват и он сам.

– Я признаю свою вину, – сказал чекист. – Но я виноват лишь в одном. В том, что вовремя не схватил Енукидзе за горло.

По вопросу наказания Авеля Енукидзе возникли разногласия.

– Должен признаться, что не все заняли правильную позицию в этом деле, но товарищ Сталин сразу почувствовал неладное, – заявил Лазарь Каганович.

Все кончилось тем, что «крыса» Енукидзе был исключен из ЦК и партии – из партии, правда, временно.

Через несколько дней в Кунцеве Сталин, пребывавший в мрачном настроении, неожиданно улыбнулся Марии Сванидзе. «Ты довольна, что мы наказали Авеля?» – поинтересовался он.

Мария была в восторге от того, что эта загноившаяся рана наконец была вылечена. Первого мая Женя и чета Сванидзе приехали в Кунцево на шашлыки. Кроме них и самого Сталина, на даче присутствовал Каганович. Хозяин был мрачнее тучи и молчал. Он немного повеселел, когда женщины начали ссориться. Ему всегда нравилось, когда другие ругались. Кто-то предложил выпить за Надю. «Она сделала меня калекой, – сказал Сталин. – Как она могла застрелиться после того, как осуждала за это же Яшу?»

Царь катается на метро

В самый разгар дела Енукидзе Сталин, Каганович и Орджоникидзе пришли на день рождения любимой няни Светланы, который отмечался на кремлевской квартире. Иосиф Виссарионович подарил имениннице шляпку и шерстяные носки. Он много шутил и ласково кормил Светлану из своей тарелки. Все были полны надежд и оптимизма в связи с открытием Московского метро. Этот советский шедевр с мраморными залами, похожими на дворцовые, был назван в честь своего создателя, Лазаря Кагановича. Железный Лазарь принес десять билетов для Светланы, ее теток и охранников и предложил им прокатиться под землей. Женя и Мария принялись уговаривать Сталина поехать с ними. Неожиданно вождь согласился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});