Хроники несчастных - Дмитрий Галабир

глухо стонет, часто дышит, топчется, скребёт зачем-то ногтями по двери. Меня бросает в дрожь от всех этих звуков.

Аня вставляет очередной ключ в замок, но он не подходит.

– Август, если это ты, то я не понимаю, что тебе нужно! Аасмы здесь нет! – я решаю перейти к главному, чтобы не переигрывать и не вызывать еще больших подозрений. – Что тебе нужно?

Сбавив тон, обращаюсь к Ане:

– Ну? Что там? Почему так долго?

– Не подгоняй меня… – шепчет Аня. – Я пытаюсь найти его, пытаюсь…

За дверью воцаряется тишина.

Он прислушивается к нам?

Аня вставляет новый ключ в замок и с надеждой глядя мне в глаза, проворачивает его. Язычок щелкает и крепление замка открывается. На лице у неё появляется вымученная и безумная улыбка. Я сглатываю слюну, не решаясь и пошевелиться. Грудь окаменела и не дает нормально дышать. Глаза горят огнём и слезятся почему-то.

Август, наконец, выдает себя. Резко сорвавшись с места, он пускается с топотом вверх по лестнице и снова оставляет нас наедине с трупом Аасмы.

Надолго ли?

Не помня себя от волнения, я разжимаю крепления колодки, вытаскиваю из них штырёк и моя нога тоже оказывается на свободе – опухшая, посиневшая, побитая. Но теперь вольная, не обремененная этим долбаным железным кольцом. Как же я ждал этого момента!

Поднимаю её слегка. Игнорируя боль, двигаю пальцами. Шевелятся, уже хорошо. Трясущимися руками Аня развязывает канат и лихорадочно натягивает на себя платье. Я отделяю от остальных вещей штаны и тоже пытаюсь надеть их на себя – как можно быстрее и менее болезненно.

Аня уже спешит к двери. Я хватаю ключи и, прихрамывая, волочусь за ней, на ходу отделяя от общей связки тот, что отпирает дверь подвала – его я запомнил. Когда уже собираюсь вставить его в замочную скважину, Аня оборачивается назад и вскрикивает.

Из форточки на нас глядит свирепая морда Августа. Настолько огромная, что даже в проём полностью не помещается. Оглядев подвал, застав нас у двери и увидев бездыханное тело Аасмы, он скалится как голодная гиена и резко отпрыгнув от окна, пускается прочь.

– Бежим! – вскрикивает Аня. – Уходим!

Взмокшей потяжелевшей рукой я вставляю ключ в замок и открываю дверь. Перед нами возникает лестница – рыжая, трухлявая. Подпрыгивая на одной ноге, я миную порог. Аня, сжимая мое плечо, идет следом.

Наш путь к свободе начинается отсюда.

Стоило бы взять с собой лампу – не видно нихрена, но яркий свет выдаст нас Августу, а этого допускать нельзя. За окном ночь и она на нашей стороне.

Поднявшись выше, вижу большое помещение с высокими потолками. В скромном свете луны ничего особенно не разобрать кроме лестницы слева, ведущей на второй этаж и входной двери справа. До неё метров пятнадцать примерно. Там же видно еще одну дверь – межкомнатную, ведущую в какое-то помещение, расположенное в правом переднем углу дома.

Оглядываюсь назад, убеждаясь в том, что Аасма всё ещё мертвая и не собирается за нами гнаться. Правда, её уже и не видно толком – только ноги торчат.

– Где он? – тихо спрашивает Аня, оглядывая помещение. – Куда идти? Он поймает нас… Он же всё видел…

Ноги у меня подкашиваются, в глазах плывет и темнеет, но я сохраняю самообладание. Сейчас оно мне нужно как никогда.

Аня зачем-то тащит меня к выходу.

– Нет, нельзя – попадем в ловушку! – я сжимаю её плечо. – Он не даст нам так просто уйти.

– И что? – тихо спрашивает Аня. – Где он?

Дверь с грохотом распахивается и на пороге возникает Август.

– Вот он, – вырывается у меня полушепотом.

Куда он ходил понятно – искал свой топор.

Аня вздрагивает и прижимается ко мне, а я, кажется, сейчас упаду в обморок. Стопа разбухла так сильно, что напоминает лепешку. По ощущениям она больше чем есть раза в три.

Августовский темный силуэт очерчен лунным светом, веревки вен на его громадном блестящем от пота темени вспучиваются и пульсируют. Голова похожа на какой-то инопланетный организм, живущий своей жизнью.

Давай наверх, Аня! – я нервозно киваю на лестницу справа, ведущую на второй этаж. – Валим! Скорее!

Мы срываемся к лестнице и он тут же бросается за нами. Его топот вселяет в меня жуткий страх и я с сожалением осознаю, что от прежней ярости в нас с Аней не осталось и следа. А еще я понимаю, что повторяется та ужасная ситуация на дороге, положившая начало всему этому ужасу – снова я пытаюсь от него убежать и снова он гонится за мной, намереваясь совершить нечто страшное и жуткое.

Когда мы со всех ног взбираемся наверх, спотыкаясь и изнывая от страха, я оглядываюсь, ожидая увидеть, как в мою спину летит топор или морду этого психа совсем рядом, но ничего такого не происходит. Хромая все сильнее (боль стала острее, спазмы – горячее), я сбавляю темп, следуя за Аней и всё пытаюсь понять, куда он делся. Обнаруживаю его в густой темноте у лестницы, ведущей в подвал. Не побежал за нами, дал возможность оторваться.

Хочет поиграть? Неужели?

Или просто он не может поверить, что его пигалица мертва. Смотрит на неё и жалобно стонет, а затем поворачивается к нам и глядя прямо мне в глаза, медленно спускается в подвал. Телепатически он говорит нам:

Подождите немного. Сейчас я проверю, как она, а потом примусь и за вас. Бежать вам некуда, а даже если и найдете выход, я все равно вас настигну и порублю на мелкие кусочки.

– Я его не вижу… – шепчет Аня. – Где он?

– Спустился в подвал, – также тихо отвечаю я. – Идем…

На втором этаже перед нами возникает длинная черная глотка коридора, уходящего в глубину дома. Прямо перед лестницей расположена чья-то спальня, чуть дальше виднеются еще двери. Но разглядеть сколько их там невозможно – слишком темно.

– Нужно бежать обратно! Давай! Мы успеем! – подталкивает меня Аня, заставляя спускаться вниз по лестнице. – Ты сможешь? Ты сможешь!

Пока я не могу решить, что безопасней – действительно рвануть вниз и попробовать выбежать из дома или пройти вперед по коридору и пошарить в комнатах в поисках места для укрытия или чего-то для самообороны, Аня уже начинает спускаться.

Вряд ли мы успеем. Только подставимся. Передвигаюсь я из-за травмы не так быстро как нужно, а если нам и удастся проскользнуть мимо подвала и этого психа, он все равно нас нагонит. С такой ногой мне далеко не убежать, а вот Аня… она может уйти.

– Беги, – на выдохе процеживаю я. – Беги, Аня!