Судьбы хуже смерти (Биографический коллаж) - Курт Воннегут

Во время первой мировой войны (меня еще на свете не было) все немецкое до того поносилось у нас в стране гражданами английского происхождения, что ко времени второй мировой войны не осталось никаких специфически немецких институций (моего собственного отца я тоже не исключаю, говоря об этом.) Среди нашего белого населения те, кто когда-то были немцами, сделались (в порядке самозащиты, а также из нежелания, чтобы их как-то соотносили с кайзером Вильгельмом, затем с Гитлером) наиболее окультуренной средой: почти никаких племенных признаков. (Гете - это кто такой? А Шиллер? Осведомитесь, пожалуйста, у Кейси Стенгеля или у Дуайта Дэвида Эйзенхауэра.)

Каждый четвертый американец происходит от немецких иммигрантов, но ведь никому из состязающихся на арене политики в голову не придет выдумывать что-нибудь такое особенное, чтобы завоевать голоса избирателей. (По мне, так все равно.) Жаль мне только одного: движение свободомыслящих, объединявшее главным образом американцев немецкого происхождения, сгинуло без следа, а ведь оно могло бы сделаться искусственно созданной большой семьей для миллионов хороших американских граждан, не находящих ответа на серьезные вопросы, касающиеся смысла жизни, - кто же сочтет ответами всякую издавна повторяемую чушь?! До первой мировой войны свободомыслящие во многих городах образовывали собственные корпорации, устраивали веселые пикники и прочее. Если нет Бога, на что опираться, пока человек пребывает на земле, хоть срок его пребывания недолог? Оставалось в таких условиях опираться только на свое сообщество. Отчего надо поступать по справедливости и нельзя поступать дурно, ведь они знают, что нет никакого Рая и Ада? А оттого, что добро вознаграждает само по себе.

Сохранись объединения свободомыслящих по сей день, одиноким приверженцам разума, наследникам Просвещения не пришлось бы отчаянно и безуспешно искать родную душу и отказываться от собственных интеллектуальных дарований, словно на плечах у них не головы, а фонари из тыквы с прорезями для глаз и губ.

...Мой прапрадед Клеменс Воннегут в самом начале нашего продажного и кровавого века сочинил у себя в Индианаполисе эссе про свободомыслие. Сам он в святые явно не годился. Держал скобяную лавку ("Вы у Воннегута спросите, наверняка припас") и посвящал себя медитациям на западный манер, то есть книгами зачитывался. Сочинил он нечто столь же земное, как клятва Гиппократа, тысячи лет остающаяся кодексом чести для настоящих врачей. Экземпляры этого сочинения я передал в Публичную библиотеку в Нью-Йорке и в Библиотеку Конгресса.

Ну вот и кончается еще одна книжка, написанная - поверить трудно! - не кем иным, как мною. (Когда я жил на мысе Код, то как-то нанял плотника, который в одиночку пристроил к моему дому флигель. Закончил он работу и сказал: "В жизни ничего такого делать не приводилось. И как только я справился?" Вот и Вселенная - разлагается, однако же все еще цветет, еще не завершила стадию развития. Этот плотник был немец, но не тот, который на самострел пошел (см. предисловие. Его зовут Тед Адлер - а по-немецки "адлер" означает "орел", - и родился он в Америке. А с немцами он дрался в Италии.)

В своей самой первой книге "Механическое пианино" (вышедшей всего тридцать восемь лет тому назад, когда транзисторы еще предстояло довести до рабочих кондиций, и машины, которые сделают людей ненужными, представляли собой этакие громадины с вакуумными трубками, где и происходил процесс мышления) я задал вопрос, на который теперь ответить еще сложнее, чем было тогда: "Для чего нужны люди?" И ответил: "Для того, чтобы обслуживать машины". А в книге, написанной перед вот этой - она называется "Фокус-покус", - я признаю: все желают конструировать машины, зато обслуживать их не хочет никто. Так все и вертится по кругу. Ладно, хорошо еще нам помогают юмор, музыка и способность говорить правду.

(Вторая самая замечательная шутка - та, которую мне рассказал прекрасный комик Родни Дейнджерфилд. Мы с ним были вместе в кино. И он говорит: был у меня дед, прославившийся своей чистоплотностью. Соседи о нем судачили - еще бы, старик принимал ванну по шесть, семь, восемь, иногда по двенадцать раз на день. А когда умер, траурный кортеж по пути на кладбище свернул к автомойке, чтобы ни пятнышка на бортах не осталось.)

Что же, пришло опять время произнести Auf Wiedersehen.[39]

Тот, кого я особенно часто вспоминаю, выговаривая это Auf Wiedersehen (хоть мне и известно, что жизнь - лишь короткий промежуток между чернотой и чернотой), - конечно, Бернард 0'Хэйр.

Мой прадед Клеменс Воннегут завершает свое эссе о свободомыслии собственным переложением из Гете. Думаю, неплохой он подал пример посостязаюсь с ним в поэзии и я:

Все, вся подчинено

Законам вечным, изменить их невозможно,

Всему на свете суждено

Свой круг бытийственный свершить.

Но только человек один способен

Того добиться, что немыслимым считают,

Способен различить добро и зло,

И выбор сделать, защитив его.

Остановить мгновенье он способен.

Лишь человеку этот дар отпущен:

Вознаграждать за подвиг, пошлость пресекать,

Спасать отчаявшихся, исцелять недужных,

Распутав хаос, отыскать разумного крупицы,

Чтобы во благо людям обратить.

Примечания

1

На потеху обществу (лат.) 

2

Университеты, не входящие в т.н. "Айви лиг" - систему старейших университетов Новой Англии, куда входит и Корнеллский университет, расположенный в Итаке, штат Нью-Йорк. 

3

И Гарвардский университет, и Массачусетский технологический институт находятся в Кембридже, штат Массачусетс. 

4

Герой новеллы американского романиста Вашингтона Ирвинга (1783 -1859), под действием волшебного зелья проспавший несколько десятилетий. 

5

Перевод Т.Л.Щепкиной-Куперник.

6

Эли Визель (род. 1928), американский писатель еврейского происхождения; общественный деятель, бывший узник Бухенвальда; лауреат Нобелевской премии мира.

7

Второе воскресенье мая.

8

Перевод М.Лозинского.

9

Перевод К.Бальмонта.

10

Военно-морская академия (штат Мэриленд).

11

Перевод В.Хиикиса.

12

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});