Ветер над островами - Андрей Круз

– Кому доказывать? – уточнил я.

– Если честно, то мне в основном, – ответил преподобный, взглянув мне в глаза. – И если девочка докажет, что сможет уже жить своим умом, то я буду свидетельствовать о ее правомочности. И выделении ей доли из семейного имущества, либо о разделении обязанностей в нем. Если же не докажет, то… думаю, что продолжать не надо.

– Так меня все же о чем просите? – уточнил я.

– Помогите ей, – ответил священник. – Будьте настоящим защитником, если такова была воля покойного Павла.

Когда он заканчивал фразу, мне послышался в его голосе некий оттенок сомнения. Но придавать ему большого значения я не стал. На прощание же преподобный дал мне небольшую книжечку, отпечатанную на тонкой серой бумаги, сказав:

– Возьмите, это Новый Завет и те гимны, которые мы поем в церкви. Жду вас в субботу, приходите.

* * *

Поминки затянулись почти до утра. К облегчению моему, все уже все знали из телеграммы. Переданный морзянкой радиосигнал дошел от Новой Фактории через занятые людьми острова сюда, на Большой Скат, принеся горе в семьи тех, кто отправился в поход в купцом Павлом. Их помянули, по ним поскорбели, на следующий день работящее население острова уже вернулось к своим делам. И гибель людей не была здесь чем-то из ряда вон выходящим, и горевать по ним долго не привыкли, жизнь продолжалась. Может и правильно.

На следующее утро я просто шлялся по дому и двору, оглядываясь. Дом был построен капитально, как я уже говорил, из местного слоистого камня, какого в свое время я много видел на Кавказе, в Грузии, да и сама манера строительства чем-то похожа была на грузинскую. Хоть и не слишком сильно. Были и сугубо тропические мотивы в архитектуре – чердака над гостиной не было, так что видно было, что перекрыт дом был толстым слоем тростника по деревянным массивным бревнам, создавая непривычное ощущение большого свободного пространства над головой.

В доме был водопровод, хоть и очень примитивный, с насосом с ручным приводом от колодца во дворе. Туалеты выглядели привычно, а освещение – от масляных ламп. Электричество на такие мелочи здесь нигде не тратили, хоть про стирлинговские динамо-машины я был наслышан. А так и на судне освещение от таких ламп, и в Новой Фактории то же самое было. Может и правильно, людей-то мало, а так кому-то надо наладить производство и лампочек, и кабелей, и вообще.

В гостиной было много книг, на стенах висели картины, вполне талантливо написанные, изображавшие неизвестные мне города, острова и парусники в штормовом море. Висели карты, какие-то маленькие черно-белые фотографии, изображавшие группы неизвестных мне людей, сосредоточенно глядящих в объектив.

С Верой мы увиделись за завтраком. Одетая снова по-рабочему, она сидела за столом и ковыряла вилкой яичницу с беконом. Рядом стояла держалка с гренками, в масленке желтело масло, в хрустальных розетках было варенье. Вчера она была заметно прибита атмосферой происходящего, словно вторые похороны были, но сегодня она оправилась, выглядела нормально.

– Поедем сейчас к тете Аглае, – сказала девочка. – Видел ее вчера?

– Видел, наверное, – пожал я плечами. – Я никого не запомнил, там человек двести было.

Действительно, людей на поминки собралось столько, что я даже удивился, как они уместились за столами. И как успели накрыть стол. Хотя, как я понял, готовили во многих домах одновременно, а потом блюда везли сюда.

– Такая…, – она неопределенно покрутила рукой у себя над головой, – с белыми волосами. Двоюродная сестра отца. Ну и дяди.

– С дядей по делу не говорила пока? – перескочил я на важное.

– Дяди с утра нет, он в порту, готовит товар к отправке. Вечером поговорим.

– А к тетке нам зачем?

– Тетка лошадей разводит, тебя верхом ездить научит, – улыбнулась Вера. – А то как собака на заборе, никуда не годится.

– Хорошо, если так, – согласился я и спросил у нее: – А где вообще у вас здесь приезжим останавливаться принято? В гостинице или как?

– А чем тебе здесь не нравится? – слегка надулась она.

– Нравится, но у нас, сама понимаешь, еще задача имеется – доказать твою самостоятельность. А если я все время рядом маячить буду, то кто-то и попенять этим сможет.

Повод съехать надуманный, если честно, но оставаться на жительство в усадьбе покойного Павла и его брата не хотелось. Просто потому, чтобы не чувствовать себя приживальщиком. Так я канонир экипажа и боец из ватаги, обязанности мне известны, а так не пойми уже и кто получусь. А охранять Веру круглосуточно на Большом Скате не требовалось, это она мне сама сказала еще в плавании. Остров был довольно тихий, вдалеке от контрабандных путей и чужих акваторий, и даже негритянских островов на два дня плавания в любую сторону от него не было. История сохранила пару упоминаний о налетах турок, но было это уже очень давно. А преступность местная здесь как таковая отсутствовала – глубинка, все друг друга знают, да и место зажиточное. Вера задумалась над моими словами , затем сказала:

– Ты же не на один день здесь, так?

– Ну… да, – кивнул я.

– Тогда тебе лучше комнату снять. Те же вдовы многие сдают, и им монетка лишняя, и тебе дешевле. В гостинице больше возьмут, за неделю как за месяц отдашь.

– А как искать?

– Я помогу. Кстати, а после тетки надо нам к Дмитрию Бороде, мы у него всегда вино на продажу берем.

– Для Большого острова? – уточнил я.

– Именно.

К поездку отправились мы против ожидания не пешком и не верхом, а на легкой двуколке, в которую была запряжена давешняя серая кобыла.

– До Аглаи далековато, километров десять, – пояснила Вера. – Считай, другой край острова. А к Бороде уже в эту сторону возвращаться будем.

Она тряхнула вожжами, слегка хлопнув кобылу по сытому крупу, и та пошла скорым шагом, постукивая подкованными копытами о слежавшуюся и высохшую под солнцем поверхность дороги. Завертелись, поскрипывая, высокие узкие колеса в резиновых ободьях, коляска легко покатила по дороге, чувствительно подпрыгивая на неровностях.

Покинув поместье, мы оказались на тракте, который сразу повел нас в теснину между двумя горами, за которой вскоре открылась новая долина, широкая и просторная, ограниченная рядом холмов, виднеющихся вдали. Дорога, плавно извиваясь, спускалась в нее, все было видно как на ладони, до самых дальних границ. Виднелись и вспаханные поля, и какие-то сады, и виноградники, и стада скота.

Было видно, что народ здесь отсутствием трудолюбия не страдает. Везде, в полях, в виноградниках, в садах и во дворах ферм возились люди в широкополых соломенных шляпах, навстречу постоянно попадались повозки и тележки с запряженными в них лошадями и мулами. Люди приветливо здоровались с нами, а мы не забывали приветствовать их.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});