Путешествия к Лобнору и на Тибет - Николай Пржевальский

На упомянутую равнину мы вышли возле ключа Да-чуань, близ которого некогда стояла китайская фанза и обрабатывалось небольшое поле. Все это было заброшено, вероятно, со времени дунганского разорения.

От ключа Да-чуань двое из наших провожатых, именно офицер и один из солдат, отправились обратно в Са-чжеу. С нами остался только полицейский и его помощник. Эти вожаки объявили, что впереди лежит большой безводный переход. Поэтому мы только пообедали возле ключа Да-чуань, а затем двинулись далее. Дорогою ночевали с запасною водою; назавтра же, еще довольно рано утром, добрались до р. Дан-хэ, той самой, которая орошает оазис Са-чжеу.

Обман проводников. Но не на радость пришли мы к этой речке. В ее крутых, часто отвесных, берегах едва отыскалась тропинка, по которой можно было спуститься к воде с вьючными верблюдами. Затем проводники, заведя нас, совершенно умышленно, как оказалось впоследствии, в столь трудное место, объявили, что далее не знают дороги. Опять-таки это была ложь, исполненная, вероятно, по приказанию сачжеуских властей, рассчитывавших, что, не имея проводников, мы не пойдем в горы и вернемся в Са-чжеу. Однако китайцы ошиблись в своем расчете. Проводники были прогнаны, и мы решили сами поискать пути в горы, до которых теперь уже было недалеко. С большим трудом выбрались мы со своим караваном из глубокого ущелья Дан-хэ, с тем чтобы итти равниною вверх по этой реке; но глубокие балки с отвесными боками сразу преградили нам дальнейший путь. Пришлось вернуться, спуститься опять в ущелье Дан-хэ и, переправившись через эту чрезвычайно быструю и довольно глубокую (до 3 футов на переправе) реку, остановиться на противоположном берегу ее, так как крутой подъем, спуск и переправа заняли более трех часов времени и утомили наших верблюдов. На следующий день мы направились вверх уже по левому берегу Дан-хэ, притом в некотором от нее расстоянии. Итти было гораздо удобнее, и через 17 верст мы достигли того места, где Дан-хэ выходит из высоких гор. Здесь я решился остановиться и серьезно позаботиться о дальнейшем пути. Пока же опишем местность, уже пройденную.

Передовой уступ Нань-шаня. Обширная равнина, по которой в последние дни лежал наш путь, составляет в этом месте передовой уступ Нань-шаня к стороне Хамийской пустыни. Поперечник этой равнины, по нашему пути, заключал в себе более 50 верст; абсолютная же высота, поднявшаяся близ ключа Да-чуань более чем на 5000 футов, достигла, постепенно прибавляясь, до 7600 футов при выходе р. Дан-хэ из высоких гор. Северною оградою этой, покатой от юга к северу, плоскости служит, как сказано выше, гряда невысоких бесплодных гор, которые западнее речки Шуй-го заменяются холмами, или, пожалуй, даже горами сыпучего песка; наконец, еще западнее, далеко на горизонте, чуть виднеются в том же направлении горы, которые, вероятно, составляют один из отрогов лобнорского Алтын-тага.[254]

По своему характеру описываемая высокая равнина у подножия главного кряжа Нань-шаня совершенно напоминает пустыню. Почва состоит из солонцеватой глины с галькою. Растительность та же, что и в пустыне: саксаул, хармык, сульхир (Agriophyllum gobicum), [джузгун, хвойник, полынь-чернобыльник] – Galligonum, Ephedra, Artemisia campestris; ближе к Нань-шаню эта растительность гуще покрывает почву.

Воды нет вовсе, за исключением лишь р. Дан-хэ, которая вытекает далеко из восточных снеговых гор и перед прорывом гряды сыпучих песков принимает, как нам сообщили впоследствии монголы, другую речку, приходящую от западной снеговой группы.

Среднее и верхнее течение р. Дан-хэ. В среднем своем течении, принадлежащем вышеописанной высокой равнине, р. Дан-хэ[255] имеет сажен 10, местами 15 ширины, при глубине во время высокой летней воды от 21/2 до 4 футов. Течение чрезвычайно быстрое, так как наклон местности очень велик. Вода до того мутная, что кажется густою и имеет грязно-желтый цвет. Подобная мутность обусловливается тем, что описываемая река в большей части своего течения проходит по лёссовой почве, которую размывает своими быстрыми волнами. Разрушительное действие такого размывания всего сильнее проявляется в среднем течении Дан-хэ. Здесь она промыла себе очень глубокое ложе, так что течет словно в коридоре или траншее. Отвесные бока этого коридора имеют от 20 до 30 сажен высоты; верхний их пояс, приблизительно на толщину от 4 до 7 сажен, состоит из округленной гальки. Пониже этого наносного водою слоя обрывы берегов Дан-хэ состоят из желтоватой лёссовой глины, которая здесь, как и везде, проявляет особенную способность к вертикальному растрескиванию. Результатом этого растрескивания являются многочисленные, также с отвесными боками, балки, которые сбегают к описываемой реке от окрайних гор правого берега в верхней части ее среднего течения.

Здесь ширина той траншеи, в которой течет Дан-хэ, не более 300, местами 500 шагов. Сама река беспрестанно ударяется то в правый, то в левый берег своего коридора, бока которого постоянно обваливаются, иногда огромными глыбами. Свободные площадки, образуемые излучинами реки, сплошь почти поросли кустарниками – тальником, джидою и облепихою; реже встречаются барбарис (Berberis integerrima), чагеран (Hedysarum multijugum, n. sp.), сугак (Lycium turcomanicum) и ломонос (Clematis orientalis). Из трав обыкновенны: дырисун и тростник; местами прокидываются два-три вида Astragalus [астрагал], на мочежинах Orchis и Gentiana [кукушкины слезки или ятрышник и горечавка]; кой-где встречается Cynomorium coccineum [циноморий], достигающий весьма большого роста.[256]

Птиц по кустарникам и обрывам, против ожидания, мы нашли немного. Сачжеуский фазан сюда не заходит. Чаще же других встречались: сорокопут (Lanius isabellinus), славка (Sylvia curruca), стриж (Cypselus murarius) и горная куропатка (Gaccabis chukar); реже попадались каменный голубь (Columba rupestris), пустынный воробей (Passer timidus n. sp.), плисица (Motacilla paradoxa), a по самой реке горные гуси (Anser indicus) с выводками молодых.

Жителей нигде не было, хотя местами встречались заброшенные поля и разоренные фанзы.

Верхнее течение р. Дан-хэ принадлежит вполне горам. Исследовано оно нами лишь в местности ближайшей к наружной окраине этих гор. Здесь грязные волны быстро несутся по огромным валунам, которыми усеяны дно и берега реки; кустарников уже мало. Береговые же обрывы часто заменяются крутыми скатами гор, также состоящих на своей поверхности почти исключительно из лёссовой глины и галечного наноса. Местами эти наносы имеют от 8 до 12 сажен толщины; в нижнем их поясе попадается много крупных гранитных валунов.

Вся местность на верхней Дан-хэ, как и вообще в этой части Нань-шаня, изобилует золотом. В прежние времена, до дунганского восстания, это золото усердно разрабатывалось китайцами. Старые шахты встречались нам часто; обыкновенно они имели от 5 до 10 сажен глубины. Рабочие жили тут же в небольших пещерках, выкопанных в обрывах наносной почвы. Местами в горах видны были также следы прежних канав, иногда проведенных издалека для промывки золотоносного песку.

Разъездами отыскиваем путь. С места нашей стоянки, при выходе р. Дан-хэ из гор, мы предприняли розыски дальнейшего пути. Для этого снаряжены были два разъезда на верховых лошадях. В один из этих разъездов послан был казак Иринчинов с препаратором Коломейцевым. Им приказано было ехать возможно далее вверх по Дан-хэ. В другой разъезд, в горы на юг, отправился я сам с унтер-офицером Урусовым.

Все мы поехали налегке, захватив с собою по небольшому котелку для варки чая и по нескольку фунтов дзамбы; войлок из-под седла должен был служить постелью, седло изголовьем. При таком снаряжении, на привычной верховой лошади, и проходя трудные места пешком, можно пробраться решительно везде, даже в самых диких горах. При больших летних днях нетрудно проехать верст пятьдесят, делая в полдень отдых часа на два-три. Следовательно, дня в три-четыре можно обследовать местность далеко и разыскать более удобный путь. Подобный способ практиковался нами много раз впоследствии и почти всегда приводил к благоприятным результатам. Главное – делаешься сам хозяином пути и не нуждаешься в проводниках, по крайней мере в тех местах, где этих проводников затруднительно или вовсе невозможно достать.

Лишь только, отправившись в разъезд, заехали мы в горы, как поднялась гроза, и хотя дождь был не очень велик, но тем не менее выпавшая влага не могла удержаться на оголенных глинистых скатах. Отовсюду побежали ручьи, мигом образовавшие на дне ущелья, по которому мы ехали, ручей, сажени в две ширины и около фута глубиною. С шумом бежала навстречу нам, по совершенно сухому перед тем руслу, густая от грязи вода, которая прыгала через камни, местами же на обрывах образовывала водопады. Но лишь только окончился дождь, как через полчаса или даже того менее ручей исчез, и только полосы нанесенной грязи свидетельствовали о его непродолжительном существовании.