Безмолвный король - Амо Джонс

бамперу.

– Надеюсь, ты взяла с собой симпатичные трусики, сестричка.

Бишоп смотрит на него, а затем поворачивается ко мне.

– Веди себя прилично, детка.

Я улыбаюсь.

– Хорошо.

– Она не будет.

Скарлетт быстро становится моей любимицей.

– Мама… – снова предупреждает Бишоп, не сводя с меня глаз.

– О, успокойся, Бишоп. Я о ней позабочусь.

Он наклоняется и прижимается к моим губам.

– До скорого.

Затем он закрывает дверь и отступает назад. Лимузин трогается с места.

– Ага, – я прочищаю горло. – До скорого.

– Все будет хорошо, милая. – Скарлетт хлопает меня по ноге.

Я улыбаюсь, глядя в окно. Не уверена, что все будет хорошо. Я только что оставила своих любимых парней один на один с опасностью, а сама сбежала и спряталась. Это казалось неправильным и противоречило всем моим убеждениям. Все мое существо кричало мне выпрыгнуть из машины и мчаться обратно к ним. Я не хотела сбегать. Я понимаю, почему это делают Тилли и Татум. Но не я. Что, если что-то случится с Бишопом? Мое сердце сжимается, а на коже выступают капли пота. Мне нужно отбросить все мысли о том, что Бишопу может угрожать опасность. Или, если на то пошло, любому из них.

– Итак, – выдыхаю я, отгоняя навязчивые мысли. – Куда мы едем?

Она смотрит на меня, отвлекаясь от своего телефона.

– Всего лишь в Лос-Анджелес. Поверьте, если бы у ребенка был паспорт, мы бы улетели из страны.

Она снова принимается стучать по телефону, в то время как лимузин везет нас к взлетно-посадочной полосе. С каждой новой милей мне все сильнее кажется, что мое сердце вот-вот вырвется из груди.

Откинувшись на подголовник кресла, я смотрю на Тилли, которая сидит напротив меня с ребенком на руках. До сих пор у нас не было возможности нормально поговорить – я ждала подходящего момента. Надеюсь, нам удастся сделать это в Лос-Анджелесе.

Звучит рокот реактивных двигателей, и я достаю наушники, вставляю их в уши и набираю сообщение.

Мы вылетаем. Я по тебе скучаю.

Не дождавшись ответа, я включаю авиарежим и открываю Spotify. Нажав на «The Other» Luav, я погружаюсь в музыку. Нежная песня разбитого сердца. Я быстро добавляю ее в наш плейлист. Буду добавлять по одной песне в день. Нажав на повтор, я погружаюсь в сон под тихую мелодию.

Глава 28

Мы направляемя к моему дому, я веду машину, Нейт на переднем сиденье, а Деймон позади. Мне не хочется там находиться – я знаю, что Хейл все еще там, – но нужно встретиться с папой и понять, что, черт возьми, происходит.

– «Ламбо»? Серьезно?

Нейт без конца трещит о моем подарке Мэдисон с тех пор, как мы выехали.

– Да, серьезно, – невозмутимо отвечаю я.

– Почему из-за тебя мы все должны выглядеть идиотами? На фоне этого мой подарок будет казаться дерьмом, не говоря уже о Хантере и Джейсе, и я слышал, что Сэйнт, Эли, Чейз, Брантли и Кэш тоже что-то ей приготовили.

– Нейт, это не соревнование.

– Еще какое соревнование! Ты же знаешь, я не люблю полумеры.

Я вздыхаю, въезжая на свою улицу, и бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

– Bonum est tibi?[26]

Спросить, в порядке ли он, – меньшее, что я могу сделать, раз уж он надолго с нами застрял. Я не до конца понимаю, как к нему относиться, но если бы не его связь с Мэдисон, я бы первый убил его за то, что он в нее стрелял. Но я не мог. В мире существует только одно чувство, способное превозмочь мою ярость. Она. Я не доверяю ему, я не могу. Я не доверяю никому за пределами своего круга.

Он кивает, а затем отводит взгляд от окна.

– Ne putes illa erunt discedite?[27]

Спросить у меня, будет ли Мэдисон держаться в стороне, было само собой разумеющимся. Не нужно быть гением, чтобы заметить, что она не в ладах с собой. Я открываю рот, чтобы ответить, но Нейт усмехается.

– Не-а!

Он свободно говорит на латыни, как и все мы, просто выпендривается – как всегда.

Я пожимаю плечами, подъезжая к дому.

– Nos autem non scire nisi runs.[28]

Потому что если она это сделает – я точно узнаю. Мама сожжет меня заживо. Я вылезаю из машины и, едва мои ноги касаются асфальта, слышу голос Хейл.

– Биш?

– О, черт возьми!

Нейт захлопывает пассажирскую дверь и выпускает Деймона. Я поворачиваюсь к ней лицом и вижу, как расширяются ее глаза при виде Деймона.

– Черт возьми, это он?

Она провожает его взглядом, когда они проходят мимо нее и направляются к дому.

Я закрываю дверь автомобиля.

– Деймон? Да.

– Я так много о нем слышала. Они зовут его Шестой.

– Кто они? – прищуриваюсь я.

Она скрещивает руки на груди, наконец подняв на меня глаза.

– Все в Круге.

– В Круге полно дерьма, и какого хрена тебе нужно?

– Я пришла поздороваться и узнать, в порядке ли ты. Тебя не было дома уже…

– Когда ты уезжаешь? – я поднимаю брови.

– Эм, ну…

– Нет, – перебивает отец, засунув руки в карманы и спускаясь с крыльца.

– О чем ты?

Я откидываю голову назад. Его рука ложится ей на плечи, и он притягивает ее к себе.

– Она остается, сынок.

– О, ты, должно быть, шутишь, – невозмутимо отвечаю я и ухмыляюсь. – С возрастом ты становишься все более дряхлым. Купился на нее, верно? А как же мама?

– Сынок, в глубине души ты знаешь, что мы с твоей мамой уже давно не вместе. Ты уже достаточно взрослый. Проглоти эту чертову пилюлю, чтобы мы все могли двигаться дальше.

Я бросаю быстрый взгляд на Хейл, а затем снова смотрю на отца.

– Хм.

Посмотрев в даль, я ухмыляюсь и поворачиваюсь к Хейл.

– И какой же я на вкус? Она не раз брала в рот мой член.

Папа усмехается, вытаскивает сигару и закуривает.

– По-видимому, примерно такой же, как и я.

Я с отвращением качаю головой.

Он выпускает облако дыма.

– Вернемся к делу. Иди в кабинет, там все обсудим.

Я в последний раз смотрю на Хейл. В ее глазах читается беспокойство, но ее плечи расслаблены в папиных объятиях. Она не притворяется. Я знаю эту девушку вдоль и поперек, и, кажется, она искренне любит моего отца. Мой взгляд перемещается к нему, но нет никакого смысла пытаться его анализировать. Он скрывает свои эмоции лучше меня. Я могу расшифровать и прочитать любого человека, живущего на этой земле, но