Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс

Определенно совпадение в датах в очередной раз приводило меня к выводу: он и Аврора познакомились в раннем детстве, по крайней мере, до того, как случилась их юношеская влюбленность.

Тем не менее я была расстроена вопиющим отсутствием фактов, касающихся биологических родственников усыновленного и причин, которые заставили бросить его. Об этом документ, который я держала в руках, умалчивал.

Только лишь порезав палец о скрепку, я обратила внимание на прикрепленное к бумагам фото. Я взяла его в руки и вскрикнула от неожиданности:

– Что это?

На фото крупным планом была изображена надпись, неуклюже вырезанная на синей деревянной основе: сердце, нарисованное острием ножа, внутри которого – буквы А и Д, связанные знаком +. Аврора и Дэвид.

Новый обман. Луи лгал мне, когда говорил, что он и Дэвид познакомились с Авророй в достаточно зрелом возрасте. «Мне было двадцать, а Дэвиду девятнадцать». Фальшивая история, которую поддерживала Ребекка.

Я тщетно пыталась придумать для Луи новые оправдания, я понимала, что он вовсе не был тем высокомерным человеком, каким старался казаться. Отныне стоял вопрос: когда Луи узнал об этом? С какого момента он был осведомлен о тесной связи Авроры и его брата? Испытывал ли он чувство неугасимой ревности? Не она ли дала ему силы однажды увести у Дэвида его женщину, о чем мне недавно поведала Ребекка? А потом увести меня, меня, превосходного двойника?

Эти плодотворные поиски привели меня к тому, что я начала избирательно искать среди пыльных и пожелтевших бумаг то, что походило на фото, или же то, что связывало несколько листов воедино. Моя настойчивость была вознаграждена, когда я наткнулась на фото главной героини этой истории, сосредоточившей вокруг себя все желания, все внимание, все секреты: Аврора.

Это было изображение молодой девушки, еще почти подростка, в позе, которую я тотчас же узнала. Она была моей! Той самой позой, в которой меня познал Луи… Остальное вы знаете.

Глядя на это фото, я оценила связывающее нас сверхъестественное сходство. Схожесть жестов, улыбки и внешних черт создавала ощущение того, что я имела дело со своим совершенным клоном. Я представила, какие чувства мог испытывать Луи, когда через семнадцать лет после смерти Авроры он столкнулся лицом к лицу со мной. Какое шокирующее оцепенение! Ребекка не говорила обо мне не из-за ревности, она хотела смягчить последствия моей связи с обоими братьями.

Наконец я приступила ко второму документу, озаглавленному обществом взаимного страхования. По специфичным деталям я поняла, что держу в руках карту, дающую возможность Авроре получать дополнительные выплаты в течение полугода. Банальность этой бумаги меня сначала смутила, но, когда я увидела дату выхода подтверждения, то поперхнулась: 1 января 1992-го. Я повторила эту дату вслух несколько раз. 1 января 1992 года, спустя более чем два года после смерти Авроры, жены Дэвида Барле. Ошибка государственного органа достигла апогея, поскольку письмо было отправлено на улицу Мандель, 118, в бывшую квартиру супругов Барле, где в то время проживал Луи. Какую ценность представляла эта бумага для него? Страховка Авроры оживляла мертвых. Хороший трюк!

Прежде чем лечь спать, с головой, полной сумбурных мыслей от только что сделанных открытий, я решила вновь заглянуть в блог. Я не могла уснуть, не узнав, ответил ли Луи на отправленное мной закодированное сообщение.

Словно железная рука сжала мою грудь, на несколько мгновений остановив дыхание, когда я заметила новую публикацию на странице. Подписанная «Луи» и сдержанно озаглавленная «Комната», она продолжала мою историю там, где та остановилась, слегка неуравновешенным рассказом в сапфическом стиле, показавшемся мне не достойным его манеры и далеким от его обычных фантазий.

Одна из девушек в итоге оказалась стоящей на другой. Она взяла свою грудь в ладонь и сжала так, будто решила ее раздавить. На лице девушки, что осталась лежать, отобразилась смесь удовольствия и боли.

Но самым обидным была не слабость стиля. Нет, обидным мне показалось полное отсутствие тех деталей, которые подразумевал наш секретный язык. Не было даже быстрого поглаживания моей груди в знак повторного признания в любви.

– Это не он… Не он.

Я повторяла эти слова, тогда как сон уже уносил меня в свои объятия. Луи не писал эти строки. Он никогда бы не отказался продлить наш тайный диалог. Он никогда не постучал бы с такой жестокостью в дверь моих ожиданий. Никогда…

16

1 июня 2010 года

– Ушел? Но куда?

Жизнь так устроена: мы тратим ее на то, чтобы задавать вопросы тем людям, у которых нет на них ответов. Именно потому профессия журналиста благородна. Ранее я говорила, что реальность противостоит нашим усилиям, направленным на ее контроль. Она скользит, утекает, выливается во все прорехи статьи. Главное находится за пределами нашего восприятия.

Маленькая соседка узнала меня, лишь подойдя к ограде. Со своей стороны, я опознала ее по зеленым тапочкам и халату, на котором пестрели вытканные большие фиолетовые цветы. Она шла очень медленно. Что поделаешь? Старость.

– Ах, племянница мадам Дельбар! Вы все-таки увидели ее? – спросила она с излишним, на мой взгляд, любопытством.

– Да, да… Но по глупости я забыла попросить у нее новый номер сотового.

– Ах да… Ее номер.

Она кивнула так, словно я говорила с ней из пространственно-временной кабины. Удивительно, мобильный – вещь, о которой она слышала по телевизору, но которая уже вряд ли у нее появится.

– Вы видели мадам Дельбар вчера?

– Думаю, что она вернулась в конце дня. Больше я ничего не знаю. Я только слышала хлопок двери после вечерних новостей.

Значит, это было примерно между 8.30 и 8.45 вечера.

– А сегодня утром вы что-то заметили?

– Нет, абсолютно ничего. Обычно я слышу кофемашину, которая вибрирует за стеной, на ее кухне. Но не этим утром. Не исключено, что она могла уйти.

Эта женщина следила за малейшими событиями и действиями соседей скорее не из любопытства, а для того, чтобы скрасить свое время, бесконечно тянущееся от безделья. Конечно, она мало что знала о тех, кто ее окружает, довольствуясь лишь совокупностью ежедневных невнятных звуков и приветствий, наспех произнесенных с крыльца.

Все говорило о том, что мадам Дельбар обходила соседку стороной, вероятно, чтобы избежать неудобных вопросов.

Я поблагодарила старушку, завершив разговор, вновь вызвала такси и через несколько минут уже была на мостовой Сийона. Машина оказалась комфортабельной, выбор музыки терпимым, а молчание водителя отлично соответствовало моему мечтательному настроению. Вид из окна, куда заглядывали мимолетные лучи солнца, постоянно менялся. Четверть часа спустя я оказалась напротив Черной Скалы.