Сто солнц в капле света - Наталья Андреева

– Во сколько назначен поединок? – спросила она, медленно поднимаясь.

– В шесть утра. Почему-то господин Соболинский предпочел опушку соснового бора на границе моих владений. Должно быть, с этим местом у него связаны особо приятные воспоминания, – с иронией заметил граф. – Я не счел нужным возражать.

Шурочка, стараясь не терять самообладания, направилась к дверям. На каких же условиях они, интересно, собираются стреляться? Она кое-что знала о дуэльном кодексе и не сомневалась: условия будут самые жесткие. Это будет поединок не на жизнь, а на смерть. Недаром граф так серьезен. Они ненавидят друг друга и не допустят никаких разговоров о примирении. Серж где-то сумел достать денег, для этого он и ездил в Петербург.

Ей же ничего не оставалось, как вернуться домой. На пороге ее встретила Жюли, которая тоном, не терпящим возражений, спросила:

– Ты у него была?

– Да, – кивнула Шурочка, думая о графе.

– Вы помирились? Будет свадьба? Когда?

– Свадьба? – Она с горечью рассмеялась. Будут еще одни похороны, вот что будет! Проклятый алмаз! Если бы Долли не взяла его… Тогда бы его взял кто-нибудь другой! И все равно пролилась бы кровь! Во всех, кто видел камень в тот день, словно дьявол вселился! Они все одержимые! А завтра будет дуэль. Два человека, которые ей так дороги, будут стреляться. Теперь она понимала, что не хотела бы терять обоих.

– Ты слышала новость? – спросила Жюли. – Здесь только что была Залесская. Она на нас сильно обижена. Ее теперь не хотят принимать, якобы Марья Антоновна стремится всех оболгать. Это из-за истории со смертью Долли. Раз отец Иннокентий отпел ее с соблюдением чина, значит, это был несчастный случай, а вовсе не самоубийство. Следовательно, Залесская лгунья. И ее теперь все осуждают.

– Почему же ты ее приняла?

– Я? Потому что каждый имеет право на прощение.

– И что сказала тебе Марья Антоновна?

– Она вчера встретила в городе Федосью Ивановну Соболинскую. Все, что у нее было, старуха заложила. Имение в Опекунский Совет, драгоценности в ломбард. Все свое имущество. Племянник поклялся отдать ей все до копейки после свадьбы.

– После свадьбы?

– Ну да, он женится. Что тебя так удивляет?

– Вот как? Серж женится? – нервно рассмеялась она.

– А ты думала, что он вечно будет подле тебя? У него в Петербурге богатая невеста. А в приданое за нею дают золотые прииски. Государыня простила Сержа и сумела уговорить Государя. Соболинский возвращается в Петербург.

– Вот как? – нервно рассмеялась Шурочка.

– Да что с тобой сегодня? Ты не больна?

– Нет, все в порядке. А что, господин Лежечев не приезжал?

– Владимир? А почему он вдруг должен был приехать?

– Хотя бы за тем, чтобы выразить свои соболезнования. Он не был на похоронах.

– Если он женится на тебе, я уйдут в монастырь успокоенная, – вздохнула Жюли. – И буду молиться за вас. Вы будете счастливы.

– Значит, я не ошиблась: ты собралась в монастырь. Что ж…

– Я думала, ты будешь меня отговаривать, – удивилась Жюли.

– Отговаривать? Я сделала все, что могла. Завтра… Если бы этот день никогда не настал! Ты не знаешь, Юленька, что надо делать, чтобы никогда не наступило завтра? Может ли всесильный Господь остановить время? Нет так, как Долли его для себя остановила… По-другому. Или… Вернуть все назад! Да, лучше так! В первое июня. Я хотела бы вернуться в первое июня. Или нет. Я хотела бы увидеть Сержа. Не в первое. Ты не помнишь, когда он приехал? Я хотела бы его увидеть, и… И все! Хотела бы, чтобы он меня не заметил.

– Саша! Что ты говоришь?! Ты словно в бреду!

– Да-да. Я говорю глупости. Время остановить нельзя. И в прошлое вернуться нельзя. Что ж делать?

– Надо молиться, – наставительно сказала Жюли.

– Молиться? Что ж… Этим я и займусь.

Она ушла в свою комнату. Молиться? Да за кого? Чтобы один убил другого? Но для кого из них она хочет вымолить жизнь? Оба они не уснут в эту ночь. Должно быть, граф пишет завещание, а Серж… Серж наверняка пишет письма. Женщинам. И своей невесте в Петербург. Вот, значит, куда он ездил! Сделал предложение богатой, но наверняка некрасивой особе, которая от него без ума. И предложение его было принято, потому что Государыня к красавцу благоволит. Тогда зачем же Серж вернулся в имение? И зачем послал графу вызов? Ведь все устроилось.

Молиться? День прошел в волнениях и такая же предстояла ночь. Лежечев так и не приехал. Она хотела бы счастья Жюли, но ее желания ничего не значат. А два самых близких для нее человека все равно будут стреляться. Она не может ничего изменить, но она должна все знать. Как все будет?

Шурочка решила утром ехать к месту дуэли. О, она отлично знала это место! Там проходили их страстные свидания с Сержем, а теперь на этом же месте он назначил дуэль. Она не может просто сидеть и ждать. Она должна это видеть.

Утро наконец наступило. Шурочка прокралась на конюшню, оседлала Воронка и тайно поехала туда, где обычно встречалась с Сержем. Было пасмурно и прохладно. Со вчерашнего дня погода изменилась, надвинулись тучи. Ветер был сильным и холодным, хозяином гуляя по степи. Шурочка замерзла, но приходилось терпеть. Она приехала рано и спряталась в лесу. Наконец она услышала ржание лошадей.

Противники подъехали одновременно. На часах было шесть без одной минуты. Ровно в шесть оба спрыгнули со своих лошадей на опушке соснового бора, где была назначена дуэль. Шурочка никогда не принимала и не могла принимать участие в поединках, поэтому не знала, что явиться минута в минуту на место дуэли есть высшее оскорбление для противника. И Серж, и граф подчеркивали этим непримиримость позиции и неизбежность смертельного исхода. Их секунданты поняли это еще накануне.

Условия дуэли были самыми жесткими, и они были подписаны секундантами и с той, и с другой стороны. Соболинский выбрал для этого ротмистра, с которым был знаком еще по Петербургу. Другим его секундантом стал местный помещик, отставной военный, живущий по соседству с Федосьей Ивановной. В бытность свою офицером тот слыл бретером, потому как принимал участие во многих поединках. На одном был тяжело ранен и вынужден после этого оставить карьеру военного. На его левой щеке красовался безобразный шрам, голова все время дергалась, и к тому же он заикался. Но никто не находил это смешным.

Граф удовлетворился одним секундантом, порекомендованным ему господами, принесшими картель. Казалось, это его не волновало. Граф знал, что Соболинский, опытный дуэлянт, позаботится обо всем надлежащим образом. Граф был человеком настолько значительным, что даже возможность быть лишенным за участие в дуэли офицерского звания и отправиться в ссылку на Кавказ не остановила дворянина, к которому он обратился. Тот почтительно согласился быть секундантом его сиятельства. Офицеры понимали, что граф все уладит. Дуэль же эта обещала войти в историю, как одна из самых кровавых и самых значительных. Стрелялись люди всем известные, близкие ко двору, один богач, другой – молодой повеса, любимец всех женщин, в том числе Императрицы. Само участие в ней добавляло весу и секундантам, все понимали, что об этом долго еще будут говорить в свете. И чтобы было, о чем говорить, они сейчас обставляли все надлежащим образом.

Секундант графа Ланина был в чине капитана, хотя и молод еще, говорили, что он отличился в войне на Кавказе. Вместе с офицерами приехал также полковой лекарь, на случай, если понадобится установить смерть одного из дуэлянтов. О ранении никто не думал. Над лужайкой, которую облюбовали секунданты, витал дух смерти. Все участники дуэли были, таким образом, людьми чрезвычайно опытными в подобного рода делах.

Согласно установленному порядку, они первым делом все же попытались примирить противников. И Соболинский, и граф Ланин не только отказались, но и выказали живейшее нетерпение приступить поскорее к делу.

– Bien sыr que non! – категорически ответил Серж на предложение о примирении.

– Non, – кротко высказался граф. – A la barriиre!

Итак, оба сказали «нет», и весьма решительно. Секунданты принялись старательно отмерять положенные шаги. И Соболинский, и граф Ланин высказали накануне желание о наименее возможном расстоянии между барьерами. Соболинский настаивал даже на восьми шагах. Секунданты сошлись на десяти между последними барьерами и двадцати шагах между противниками перед началом их движения вперед к этим барьерам. Таким образом, каждый мог сделать по пять шагов. Чтобы как-то смягчить условия поединка, предложено было после того, как один из противников сделает выстрел, всем оставаться на месте и не подходить более к барьерам, дабы не расстреливать промахнувшегося или раненого в упор. Но и граф Ланин, и Соболинский это условие отвергли, как совершенно неприемлемое. Должно быть, каждый из них хотел проявить выдержку, дождаться выстрела противника и хладнокровно положить того на барьер.