'Проект Земля' критическая ошибка. - Михаил Диаминов

вместе с Васей.

- Плохое мясо… - посетовал Вася, разделывая добытых им крабораков, - ты знаешь где они водятся? Отрава а не деликатес.

Отвечать на риторический вопрос я не стал, впрочем как и спорить – всё равно жрать больше нечего пока, а о здоровье беспокоиться ещё рано, его здесь так и так отберут.

-завтра плот надо будет делать

, я пока у ручья ошивался, бутылки пластиковые видел. Мятые правда, и не очень много, но, думаю, если в округе пошурудить, то найти можно.

- Можно, наверное… - кивнул Вася, вот уж чего-чего, а этого на свалке хватает, Только верёвки нужны, или что-то подобное.

Вася, как я вижу, был не дурак… Непонятно сколько он уже находится на свалке, но слабые места идеи видит сразу. Плохо с верёвками было на особой территории. Проволоку никто на земле лежать не оставит: вещь полезная в хозяйстве, да и металл как не крути, а верёвку, будь она из чего угодно, всегда можно кому-нибудь обменять, даже если самому без надобности. Поэтому с верёвками на свалке было туго. Но ничего, придётся найти, так как оставаться нам здесь нельзя, а пёхом с Гремлином мы и впрямь далеко не уйдём, в этом Вася тоже был прав...

С такими мыслями я и улёгся вновь на боковую. На этот раз на фишке никто не оставался – темно, всё одно ничего не углядишь, да и мы более-менее замаскировались, лучше как следует отдохнуть, чем перестраховываться.

Проснулся я ещё до рассвета. На небе звёзды проглядывают в промежутках облаков, луна подмигивает, периодически обдавая местность бледным светом, в котором разве что громаду стены и удавалось кое-как отличить, да бассейны ещё по бликам.

Нет, меня не бессонница одолела, с этим как раз всё в порядке: спать хотелось постоянно, что навивало мечты о кофе, или ещё лучше, о крепком чае. Пробудился я по будильнику выставленному на ППк, только вибросигналом разумеется. Не давал мне покоя один вопрос, совсем не философский, более подобающий ночи: в чём смысл жизни, или хотя бы «что же это я такого натворил, что меня сюда определили». Нет, на эту тему я перестал думать ещё после знакомства с Еврипидом, ибо откуда-то помнил выражение: если любого случайного человека посадить в тюрьму, то через пару лет он начнёт догадываться за что. Меня интересовали куда более приземлённые и пошлые вещи, например – куда вытекают бассейны?

Бросив взгляд на ели заметных Васю и Гремлина, мерно посапывающих в ночи, и сориентировавшись, побрёл к бликующей глади воды искусственных водоёмов.

Первое время шёл вдоль бетонных уступов, прекрасно ориентируясь в лунном свете, лишь изредка спотыкаясь о засохшие комья глины, но когда тёмный силуэт стены приблизился так, что начал перекрывать собою часть неба, я остановился: дальше идти сложно, ибо можно плюхнутся в бассейн и нашуметь, а фонарь включать в темноте ещё опасней.

Вообще-то, стена, всё это время что мы неподалёку от неё ошивались, вела себя прилично, лишь пару раз на ней проезжала какая-то техника, из-за расстояния даже непонятно какая, отчего пришлось ховаться, но более никаких проблем не было. Но я всё равно не расслаблялся, и демаскировать себя не стал.

Собравшись с духом, я прикрепил куском ткани фонарь себе на голову, и полез в воду. К сожалению даже раздеться, чтобы оставить одежду сухой, не получится, ибо не смогу найти потом её в этой темноте, а если начнётся какой-либо форс-мажор, то и тем более вернуться за ней не смогу.

Вода была холодной, чего и говорить, но терпимо. Я осторожно плыл, бесшумно разгребая жидкость перед собой, ориентируясь по бледно-синим бликам, оставшимся позади. Вот и первый бассейн закончился, я на ощупь направился по борту влево, и вскоре нащупал протоку в следующий бассейн.

Тень от стены накрывала всё вокруг, что говорило о её близости, но сколько ещё будет длиться эта цепочка, не ясно. Ещё один бассейн, ещё одна протока, которую приходилось пересекать на корточках из-за её мелкости.

После очередного квадратного водоёма, до слуха начал долетать какой-то звук, похоже это журчание, а ещё через несколько минут я отчётливо фиксировал плеск переливающейся воды.

Стало слышно как звук искажается, отражаясь от некой поверхности, и чем я дальше продвигался, тем сильнее становились отражения – стена совсем рядом, но куда же утекает вода?

Нащупав край бассейна, я одной рукой уцепился за борт, другой стащил с головы фонарь и включил его. Так и есть: свинцовая громада стены возвышается прямо надо мной, а последний бассейн упирается не в бетон ограждения, а в решётку из толстых прутьев, немного выступающую над поверхностью воды. Поводив рассеянным лучом фонаря, я оглядел решётку, вмонтированную в стену, и поплыл к ней.

Коснувшись ребристых прутьев решетки, я почувствовал как меня ощутимо прижимает к ней течением. Прутья толстые, разогнуть их не получится, уходили они прямо в бетон, без каких-либо промежуточных креплений – надёжно всё, не подкопаешься.

Откуда-то сверху донесся непонятный звук, и я сразу же вырубил фонарь, задержав дыхание от испуга. Секунда, другая, третья, продолженья нет, но фонарь включать что-то не хочется.

Начав прикидывать куда двигаться, чтобы вернуться обратно, я даже не сразу понял, что глаза мои адаптировались к темноте, и что вокруг уже не такая уж и темнота: через решётку стало заметно тускло светящееся небо на горизонте – стало быть, пока я тут плавал да тихорился, пришло время рассвета. Я внимательно присмотрелся к местности за решёткой: по другую её сторону из под стены вытекала река, окружённая пологими берегами с раскидистыми силуэтами настоящих деревьев, на левом, чуть по одаль, выступает мосток с пришвартованной лодкой. Это уже не свалка – это совсем другая территория…

Глава 20 - Стикс

Говорят, что всё в мире делится на чёрное и белое: сутки, на ночь и день; мораль, на добро и зло; шахматы, на клетки, ну а сама жизнь на полосы. Правда, не все являются сторонниками такого разделения, говоря о неком третьем состоянии – сером, но сейчас я был не на их стороне. Строго говоря, сейчас я был аккурат по середине: левая нога на тёмной стороне, правая, как и положено, на светлой.

Мы плыли на кое как собранном из поддонов плоту, вдвоём с Васей подгребая, а иногда отталкиваясь от дна, отодранными от этих самых