Желтые небеса - Орлов Антон

– Прошло десять лет. И никаких покушений на меня не было.

– Пока вы жили на Лидоне, их и не могло быть. Вы точно заметили, наш мир – это не Ульсагр и не Валена. С Лидоной считается даже Денор. Но здесь – другое дело.

– В Эгтемеосе я денорцев не видела.

– В Эгтемеосе я их тоже не видел. Зато в Каштасовых горах встретил теплую компанию.

– Что они там делали?

– Культурно отдыхали на свой денорский манер. В смысле, резались с местными горцами.

– Варвары… – прошептала Мадина. – Все равно я не собираюсь от них прятаться. Я не стыжусь своих убеждений! Это они пусть стыдятся!

По крайней мере, трусихой ее не назовешь. Ничего не скажешь, подарочек…

– Сворачиваем, – предупредил Мартин, и они по невидимой мокрой траве зашагали к лесочку. – Вам когда-нибудь приходилось вручную, без автопилота, водить машину?

– Иногда.

Ну, хоть один плюс! Управлять бронекаром – дело несложное, но посадить за руль Сотимару нельзя было из-за его близорукости. Мартин уже не раз и не два обругал себя за то, что не сделал фаянийцу контактные линзы сразу, пока не накрылась медицинская аппаратура. Отложил до приезда в Эгтемеос… Когда Сотимара беспомощно и напряженно щурился, пытаясь что-нибудь рассмотреть, он начинал испытывать угрызения совести.

Бронекар стоял на опушке, не выделяясь на темном фоне. Путеводная искорка превратилась в треугольник: конусовидная лампа перед лобовым стеклом.

– Мадина, еще один вопрос. У Эша был целый мешок келмацких медных денег. Я так и не выяснил, что за сделку он тут провернул. Он сильно нервничал, если я об этом спрашивал. Полагаю, он что-то продал аборигенам. Вы не в курсе?

– Что-то! – фыркнула Мадина. – Полоумный недоношенный псих, придурок задоголовый…

– Что он продал?

– А вы до сих пор не поняли? Меня.

– Как это? – Мартин даже остановился.

– Вот так. Предложил мне съездить в Хоромали, посмотреть на келмацкую свадьбу. Мол, соберем уникальный антропоэтнологический материал, потом напишем монографию… Я и поехала, как чертова идиотка. И попала на свадьбу, на свою собственную. Эш взял за меня выкуп – сотню серебряных монет и две тысячи медяков, а моих возражений даже слушать никто не стал. Трахнутый сукин сын… Меня в первый же день избили – за то, что не девственница.

Вот оно что… Теперь Мартин понял, почему Вениамин так беспокоился: его деяние подпадало под статью о работорговле, а законы против работорговли во многих мирах, включая Лидону, очень жесткие. Эшу светил длительный срок тюремного заключения, а после – пожизненная ссылка на Керам. Это объясняло и его попытку прикончить Мартина в Раюсаны, и его нелепое бегство, заранее обреченное на провал. Он знал, что, как только откроется правда, на снисхождение рассчитывать не придется.

«Дурак…» – прошептал Мартин.

Глава 15

Сквозь жемчужный утренний туман, по истоптанной сотнями караванов дороге, бронекар мчался прочь от Хоромали. Мартин не хотел разборки с Ялуром и его односельчанами, вот и сел за руль, едва рассвело. Если дойдет до разборки со всей деревней, придется массу народа покалечить, а он в глубине души был гуманистом.

Из тумана выступали деревья с широко раскинутыми ветвями, покрытыми вместо обычной листвы пучками длинных зеленых нитей, похожими на конские хвосты. Удалившись от Хоромали на триста километров, Мартин свернул к роще, затормозил на опушке. Туман к этому времени поредел. Мартин соорудил костер, сварил и залил в четырехлитровый титановый термос крепкий кофе – до вечера должно хватить, если расходовать экономно. Потом, сварив еще тройную порцию, пошел будить спутников.

– Нормальная ночь, никаких видений, – улыбнулся, щурясь спросонья, Сотимара. – А у вас?

– У меня тоже.

Мадина спала, уютно свернувшись на откидной койке. Синяк под глазом еще больше полиловел, возле уха ярко белела в солнечном луче полоска бактерицидного пластыря. На полу валялись заскорузлые после вчерашнего марш-броска кроссовки.

– Мадина, подъем! – окликнул Мартин.

Она всем телом содрогнулась, сжалась в комок и мгновенно прикрыла голову согнутым локтем.

– Мадина, это я, Мартин Паад. Пошли пить кофе.

Расслабившись, она села. Оглядела маленькое помещение с матово-белым потолком, плоским экраном монитора на противоположной стене, дверцами встроенных шкафчиков, одетыми в мягкий кремовый ворс, и таким же ворсистым, на полтона темнее, полом. Из ее груди вырвался вздох.

– Значит, все это на самом деле… У вас есть зеркало?

– Вот оно, – Мартин наполовину выдвинул утопленную в стене дверь каюты. – Мы ждем вас в салоне.

Мадина присоединилась спустя полчаса. Ее кофе Мартин предусмотрительно перелил в запасной термос, так что разогревать по новой не пришлось. С помощью густо наложенного косметического крема, имитирующего бронзовый загар, ей удалось замаскировать оставшийся после удара плетью рубец на щеке, синяк под правым глазом и нездоровую желтизну – остатки другого застарелого синяка – под левым. Глаза обведены угольно-черным контуром, темно-вишневые губы тоже оконтурены блестящей тонкой линией. Сотимара, увидав ее, галантно вскочил и выдал целую серию изысканных фаянийских комплиментов, перемежая чадорийский с импером. Мартин про себя подивился богатой фантазии перлорожденного. Ему не терпелось обсудить насущные дела, но светскую болтовню своих напарников он слушал снисходительно, без раздражения: если это ускорит психологическую реабилитацию Мадины – тем лучше.

– Кофе. Пиво. Нормальное человеческое общество… – прошептала она, затуманенно глядя на пронизанную солнечным светом радужную линзу иллюминатора. – Я почти перестала верить, что все это где-то существует.

– Разве в Хоромали не варят пиво?

– Варят. Но мне не давали, – она отставила пустую банку. – Чертова дыра…

– Зато вы собрали ценный материал для монографии, – попытался Мартин утешить ее и заодно перехватить инициативу. – Я тоже несколько раз побывал в плену, на Щерконе меня чуть не съели. Ничего, все пошло в дело и принесло мне в конечном счете приличные гонорары.

– Я полагаю, вас там не трахали, – сумрачно процедила Мадина.

– Чего не было, того не было, – подтвердил Мартин. – Вот что, если это вас так достает, можем завтра ночью сгонять обратно в Хоромали. Я навещу Ялура и переломаю ему руки-ноги. Минутное дело. А потом займемся проблемами, ради которых нас с вами сюда забросили. Ну, как?

– Нет-нет, что вы! – Мадина сделала испуганно-отстраняющий жест. – Нельзя отвечать насилием на насилие. Я не собираюсь отрекаться от своих убеждений ради какого-то немытого задоголового келмака! Для меня мои убеждения – не разменная монета.

– Как хотите, – пожал плечами Мартин. – Мое дело предложить. Тогда сразу переходим к проблемам. Обстановочка в Валвэни на редкость паршивая. То, что здесь происходит, на данный момент не лезет ни в какие логические схемы. Скажу честно: при всем своем недурном опыте с таким я еще не сталкивался.

– Тьессины говорили то же самое, – тихо согласилась Мадина.

– Тьессины?..

– Так называют себя аборигены-негуманоиды. У нас был с ними контакт в Канаморе.

– Они как-нибудь объясняли происходящее?

– Нет. Но казались сильно встревоженными.

– Как погибли остальные?

– На нас напали кочевники. Это было вечером, на закате. Они убили профессора, Зотову, Нейби, Гасана и четверых тьессинов, которые пришли в гости к Зотовой. Меня не заметили, я отошла далеко от лагеря. Там, в Канаморе, очень пересеченная местность: скалы, ущелья, каньоны большие и маленькие… Когда я услыхала вопли дикарей, я спряталась. Канамор на меня плохо действовал, я была почти в депрессии… испугалась, понимаете? Потом спустилась вниз… наверное, часа через три. Все лежали в крови, палатки сгорели. Вездеход тоже сгорел, один покореженный остов остался. Не представляю, как они сумели его спалить. Позже появился Эш. На другой день ему удалось где-то достать чиротагов, двух оседланных и одного вьючного, и мы поехали в Эгтемеос.