Рамаяна - Махариши Вальмики

Выслушав сетования Раваны, Кумбхакарна сказал, усмехаясь: «Так беда, которую мы предвидели в день нашего совета, постигла тебя, о безрассудный! Поистине, ты пожинаешь плод своего нечестивого деяния. О великий царь, гордый своим могуществом, ты пренебрег благоразумием и начал тем, чем следует кончать, — деянием и кончил тем, с чего начинают мудрые, — размышлением. Ты не прислушался к разумным советам — на что же ты жалуешься теперь?»

Равана, нахмурив брови, отвечал на эти слова Кумбхакарны! «Не ради поучений я призвал тебя — что толку теперь в пустых речах? Не время поминать мою гордость и неблагоразумие. Не слов, но дела жду я от тебя. Друг — тот, кто помогает попавшему в беду».

Видя мрачность Раваны, Кумбхакарна сказал ему, утешая его: «О царь, прогони печаль и не гневайся! Выслушай меня. Я истреблю тех, кто причинил тебе горе; покуда я жив, ты не познаешь беды. Но какая бы невзгода ни грозила тебе, я должен сказать то, что мыслю, ради твоего блага. Братская любовь подсказала мне эти речи. И все, что может сделать друг для друга в беде, я сделаю для тебя. Будь покоен! Я принесу тебе с поля боя голову Рамы и проглочу обезьянье войско, утешив сердца тех ракшасов, чьи друзья пали в битве. Мне не нужно ни меча, ни копья, ни палицы, ни стрел — голыми руками справлюсь я с сыном Дашаратхи; да узрят все мощь Кумбхакарны, восставшего от долгого сна! Утешься, о повелитель. Когда я отправлю ненавистного Раму в царство Ямы, непреклонная Сита добром уступит твоим желаниям и станет, наконец, твоей супругой.»

Поднялся Кумбхакарна и сказал, готовый отправиться в бой: «Я пойду один. Пусть войско остается здесь. Голодный и разгневанный, я один пожру обезьянье войско». Но Равана молвил: «Ступай вместе с войском, вооруженным копьями и палицами, и вооружись сам. Обезьяны сильны, отважны и искусны в ведении боя; они могут загрызть тебя, если ты выйдешь в одиночку и без оружия».

И Равана, встав с места, надел на шею Кумбхакарне ожерелье из драгоценных камней, золотые украшения и цепь, сияющую как лунный свет. А Кумбхакарна облачился в золотую кольчугу и взял в руки кованое железное копье, позолоченное и сверкающее как пламя. И, обняв своего старшего брата, обойдя вокруг него и поклонившись ему, Кумбхакарна покинул дворец.

Равана же благословил Кумбхакарну и повелел бить в барабаны и трубить в трубы: и могучее войско ракшасов, вооружившись до зубов, выступило вслед за Кумбхакарной на поле боя.

Победа Рамы над Кумбхакарной

Под барабанный бой и пение труб, с оглушительным ревом, колеблющим землю и море, вышли в поле из ворот Ланки ракшасы, предводительствуемые Кумбхакарной. Могучие знатные воины войска ракшасов следовали за ним на слонах, конях и колесницах, грохот которых был подобен раскатам грома. Другие ехали на верблюдах, ослах, змеях, львах, леопардах, оленях, птицах, а следом за ними шли бесчисленные отряды пеших воинов, вооруженных мечами, копьями, палицами, секирами, булавами, таласкандами, дротиками, боевыми топорами.

И впереди всех двигался свирепый Кумбхакарна, подобный пылающей горе, одаренный чудовищной силой. Приняв ужасающий облик, он вращал глазами, огромными, как колеса колесницы, и твердил: «Как огонь пожирает летящих в него мотыльков, так пожру я цвет обезьяньего войска!»

Когда же Кумбхакарна выходил из города, ужасные знамения появились повсюду: затряслась земля, взволновалось море, солнце померкло в небе; шакалы завыли по краям поля, разевая пылающие пасти, птицы закружились в воздухе по левую руку от Кумбхакарны, и коршун сел на острие его копья. Но, презрев дурные предзнаменования, Кумбхакарна перешагнул через городскую стену и стал на поле перед обезьяньими войсками. И когда он предстал их взорам, смертельный ужас объял обезьян, и они обратились в бегство; и рати Сугривы рассеялись, словно облака под порывами ветра. Увидев обезьян, разбегающихся с его пути, Кумбхакарна испустил ликующий рев; и, заслышав голос его, подобный грому, многие обезьяны попадали на землю как подкошенные. Неодолимый страх овладел их сердцами, и толпами бежали обитатели лесов с поля битвы от Кумбхакарны, как от Ямы, бога смерти, в час гибели вселенной бегут живые существа.

Ангада, сын Валина, видя всеобщее бегство, вскричал, обращаясь к Нале и Ниле, Гавакше и могучему Кумуде: «Куда бежите вы, забыв свой род и стыд, гонимые страхом, словно простые обезьяны? Остановитесь! Это только призрак, созданный чарами ракшасов, чтобы вас напугать. Остановите войско и заставьте его сражаться». И обезьяны, ободренные Ангадой, повернули обратно, хватая древесные стволы и каменные глыбы, и напали с яростью на Кумбхакарну.

Но великан не дрогнул и не шелохнулся под ударами, наносимыми ему обезьянами. И деревья с покрытыми листвой и цветами вершинами ломались о его тело, и огромные скалы, ударившись о него, рассыпались в прах. Кумбхакарна набросился на обезьян и учинил великое побоище в их рядах, истребляя их и пожирая, как лесной пожар пожирает деревья. Одни обезьяны полегли, истекая кровью, другие бежали стремглав, спасая жизнь. Из бежавших одни укрылись в лесах, другие — в горах, третьи бросились в море, четвертые бежали по мосту, построенному Налой через океан; некоторые же обезьяны попадали на землю, притворившись мертвыми, и некоторые взобрались на деревья.

Видя поражение и бегство обезьяньего войска, Ангада снова вскричал: «Стойте, мы должны сражаться! Стойте, защищайтесь, обезьяны! О вы, трусы, куда вы бежите, дрожа за жизнь свою? Ваши жены будут смеяться над вами — возможно ли перенести такой позор? Что стоят ваши речи о долге знатных и верности своему царю? О низкие, если вы спасете свои жизни, презрение будет вашим уделом до конца дней, о вы, бежавшие толпами от одного. Стойте! Сражаясь, мы либо падем в бою все до единого, если тому суждено быть, и обретем нетленное царство Брахмы, недостижимое для трусов, либо, победив врага, покроем себя славой. Стойте! Обречен на гибель Кумбхакарна, едва он встретится с Рамой!»

Но обезьяны отвечали Ангаде словами, недостойными героев: «Страшное побоище учинил среди нас этот ракшас! Не время стоять — нам дорога наша жизнь!» И они продолжали разбегаться во все стороны при приближении свирепого Кумбхакарны. С великим трудом удалось Ангаде остановить и сплотить вокруг себя отряд из храбрейших и благороднейших воинов, вдохнув в них речами своими отвагу и надежду. Глядя на них, остановились и вернулись, ободренные, и другие беглецы. И войско обезьян стало вокруг Ангады, опять готовое сражаться, ожидая его повелений.

Воодушевленные речами Ангады, обезьяны, исполненные решимости встретить судьбу свою, не отвращая лица, вздымая над головами деревья и утесы, вновь ринулись на Кумбхакарну. Кумбхакарна же, схватив дубину, поверг единым ударом семь сотен обезьян; затем, отбросив оружие, он обрушился на обезьян, пожирая их десятками и сотнями, как Гаруда — змей. И другие ракшасы вслед за ним ворвались в ряды обезьяньего войска, сея среди них смерть своими острыми стрелами. И обезьяны напали на ракшасов, размахивая стволами деревьев, разбивая колесницы, убивая всадников и пеших, коней и слонов.

Хануман швырнул в Кумбхакарну горной вершиной и вслед за нею стал метать в него без отдыха скалы и огромные деревья; но все их отразил Кумбхакарна своим копьем. Тогда схватил Хануман утес, поросший деревьями, превосходящий остальные размерами, и, приблизившись, с силой метнул его в брата Раваны. Содрогнулся от удара Кумбхакарна, и кровь выступила у него на теле. Разгневанный, он ударил своим копьем Ханумана в грудь; Хануман взревел от боли, и кровь хлынула у него изо рта. И, видя поражение сына Ветра, многие обезьяны, устрашенные, обратились в бегство.

Могучий Нила, собрав войска, напал на Кумбхакарну и метнул в него горный утес. Но Кумбхакарна поразил его на лету копьем, и утес рассыпался на куски; пылая и дымясь, упали они на землю. Тогда пятеро грозных обезьяньих вождей — Нила, Ришабха, Шарабха, Гавакша и Гандхамадана — напали на великана, нанося ему страшные удары камнями, деревьями и кулаками. Но те удары были для Кумбхакарны лишь щекотанием и не тревожили его нисколько. Он схватил руками храброго Ришабху и сдавил его и швырнул на землю. И упал Ришабха, и кровь хлынула у него изо рта и ушей. А Кумбхакарна ударами кулаков расшвырял и Нилу, и Шарабху, и Гавакшу, и все они повалились без чувств на землю, обливаясь кровью.

Ангада напал тогда на Кумбхакарну, тщась спасти от истребления обезьян. Он метнул скалу и поразил ею великана в голову. Разъяренный, тот направил на сына Валина удар своего копья; но быстрый Ангада ловко увернулся и тотчас, подскочив, ударил изо всех сил Кумбхакарну в грудь. Пошатнулся брат Раваны, а придя в себя, сам нанес Ангаде страшный удар, и царевич упал, потеряв сознание.

Кумбхакарна, повергнув Ангаду, устремился на Сугриву, царя обезьян. Завидев Кумбхакарну, покрытого кровью обезьян, приближающегося к нему, размахивая копьем, Сугрива схватил громадный утес и, воскликнув: «Получай, о ты, пожиратель воинов!» — метнул в ракшаса. Ударившись о грудь Кумбхакарны, утес разлетелся вдребезги, и приуныли обезьяны, а ракшасы вскричали, торжествуя. Кумбхакарна же метнул в Сугриву смертоносное свое копье; но, прыгнув, на лету поймал его сын Ветра, пришедший тем временем на помощь Сугриве, и надвое переломил железное копье о свое бедро. И радостно закричали обезьяны, восхваляя ловкость и силу Ханумана; а ракшасы повержены были в уныние.