Тропик ночи - Майкл Грубер

— О Джимми, не надо так! Мы можем остаться друзьями.

— Да, и вы иногда будете приглашать меня к себе. Просто замечательно. А сейчас, извини, я должен бежать.

Что ж, подумал Паз, прощай, Лайза. Он позвонил в бюро предварительного заказа билетов и заказал два билета на спектакль в пятницу вечером, потом дозвонился на автоответчик Уилле Шефтел и оставил сообщение о встрече. Потом вернулся к делам: связался через Мемориальную больницу Джексона с отделением медицинской антропологии и договорился о встрече с доктором Луи Нирингом.

Отделение это находилось в коротком коридоре корпуса 208, оканчивающегося тупиком, и примыкало к пункту первой неотложной помощи, куда обращались большинство посетителей. Возле кабинета Ниринга на стене была прикреплена пробковая плита, сплошь заклеенная карикатурами на экстрасенсов, вырезанными из журналов. Джимми постучался, услышал в ответ «Да!» и вошел. Кабинет был крошечный, не больше ванной комнаты в пригороде. Более грязного и захламленного помещения Паз в жизни не видел. Почти каждая горизонтальная поверхность в этой комнате — письменный стол, пол, книжные полки, монитор компьютера, сиденья двух стульев — была завалена стопками книг, журналами, газетами, вырезками из газет, файлами, распечатками на принтере и так далее. В промежутках между всем этим, а также на стенах и даже на потолке были разложены и развешаны самые разнообразные экзотические предметы, что придавало комнате сходство с пещерой волшебника: культовые статуэтки, маски, пучки трав и перьев, кристаллы, чучела животных и птиц, пестрые мешочки и сумки в народном стиле, зеленый с белым шлем футбольной команды «Нотр-Дам», а также нечто похожее на сморщенные, иссохшие части человеческих тел. Хозяин комнаты сгорбился над клавиатурой компьютера, отсвет экрана придавал его физиономии мистический вид. Он повернулся к Джимми с улыбкой, открывшей большие крепкие зубы.

— Позвольте мне закончить мысль. Сбросьте со стула весь этот хлам и садитесь.

Ниринг снова заколотил по клавишам. Паз не мог определить его рост, но мужчина был крупный: толстая шея, тяжелые плечи, мощные руки, покрытые густой рыжей шерстью. Ниринг удовлетворенно промычал нечто, нанес клавиатуре последний удар, развернулся на стуле, встал и протянул мясистую руку. Шесть футов четыре дюйма, не меньше, решил про себя Паз. Лицо широкое, плоское, простодушное, голубые глаза за очками в пластмассовой оправе с не слишком чистыми стеклами. Одет он был в ковбойку с короткими рукавами и хлопчатобумажные брюки, подпоясанные военным ремнем.

— Чем могу служить, детектив?

Паз рассказал ему историю об убийстве и его последствиях, опустив, как положено, чисто криминальные подробности и умолчав о незаконном аспекте общения с Тэнзи.

— Я подумал вот о чем: не могли бы вы пролить хоть какой-то свет на это дело? — заключил он без особой надежды: парень выглядел так, словно вряд ли мог пролить свет на нечто более экзотическое, чем разведение свиней.

— Ну что ж, посмотрим, что у нас есть, — заговорил Ниринг и принялся загибать пальцы один за другим. — У нас имеется ритуальное убийство, далее каннибализм и одержимость демонами плюс, вероятно, колдовство согласно обряду Ифы. — У него был глубокий, уверенный голос, типичный для жителя штатов Среднего Запада. — С чего бы вы предложили начать?

— Быть может, с того, чем вы занимаетесь здесь. Я понятия не имею о том, что такое медицинская антропология.

— Не только вы, но и руководство этого прекрасного института. Ладно, вот вам один небольшой случай. Для ясности, так сказать. В пункт первой помощи обращается человек в тяжелом состоянии. Давление выше всякой нормы, сильнейшие боли в животе, с недавнего времени начал резко терять вес, кровь в моче, стенокардия, одышка. Врачи хватаются за голову: полный набор — и принимаются делать анализы.

— Простите, что такое полный набор?

— Так говорят, когда у пациента не одна, а две или даже больше болезней с возможным смертельным исходом. В данном конкретном случае предполагается, что у него не поддающаяся коррекции гипертония, раковая опухоль размером с грейпфрут в животе с метастазами в почках и, возможно, инфаркт миокарда.

— Я понял. Продолжайте.

— Итак, парень безнадежен, но тем не менее они делают ему анализы и, к их великому изумлению, никакого рака у него не обнаруживают, электрокардиограмма в норме, а сосуды как у юноши. Такие случаи они именуют идиопатической, то есть чисто личной симптоматикой, человек смертельно болен, а обнаружить причину не удается. Тут им приходит в голову спросить у самого парня, как он считает, что с ним, и тот отвечает, что на него наслал проклятие колдун. Тогда они зовут меня. Я расспрашиваю пациента, и он оказывается гаитянином. Приглашаю моего собственного хоугана, то есть целителя. Он уверенно ставит диагноз: бедняга страдает из-за пвин, проклятия, насланного бокором, то есть чародеем, колдуном. Мы приходим к соглашению, и поверьте мне, деятели из американской государственной программы бесплатной или льготной медицинской помощи ничего об этом знать не хотят. Мой хоуган начинает церемонию исцеления, или обнаруживает, кто этот бокор, и предпринимает против него свои контрмеры, избавляя страдальца от проклятия.

— И это действует?

Ниринг махнул рукой и уныло покачал головой.

— Когда как. Вроде химиотерапии или хирургии.

— Ясно. Я не улавливаю одного: почему гаитянин или любой другой, который верит, что его прокляли, обращается за помощью в больницу Джексона. Почему он сразу не идет к своему целителю-чародею?

Ниринг смутился.

— Я не уверен, что понял смысл вопроса.

— Я имею в виду, что они заболевают потому, что верят в вуду или тому подобное. Их рассудок контролирует тело особым образом. Если они в это верят, почему не идут сразу к своему как вы их там называете…

— О, понимаю, — усмехнулся Ниринг. — Я должен был объяснить подробнее. Пациенты, обращающиеся в больницу Джексона, по сути не являются верующими. В этом все дело. Вы правы: если бы они верили традиционным представлениям, они в больницу не пошли бы. Им бы такое и в голову не пришло. Они приходят туда потому, что считают: раз уж они в Америке, то Мемориальная больница имени Джексона — самый великий хоуган и они могут рассчитывать на великую американскую магию. Однако это не так.

— Но ведь они в какой-то мере верят в вуду?

— Это лишь теория, — бодро заявил Ниринг. — Слова, слова, слова. Болтовня о психосоматике в соединении с обычными суевериями. Поговорили — и забыли.

— Тогда в чем же объяснение?

Ниринг пожал плечами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});