Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

– Когда сегодня здесь был папа, он поручил мне передать вам, что написал мистеру Роджеру о том, что… что, по его мнению, ему лучше приехать домой. Он также вложил в конверт и письмо для мистера Осборна Хэмли с такой же просьбой.

Сквайр отставил в сторону кочергу, но поворачиваться к Молли не спешил.

– Значит, он послал за Осборном и Роджером? – осведомился он после довольно продолжительной паузы.

Молли подтвердила:

– Да.

В комнате повисла мертвая тишина, которая, казалось, никогда не кончится. Сквайр уперся ладонями в каминную полку и застыл, наклонившись к огню.

– Роджер должен был приехать из Кембриджа 18-го числа, – сказал он. – Но он послал еще и за Осборном! А известно ли ему, – продолжал он, развернувшись к Молли с некоторой свирепостью, которой она уже давно ожидала от него в голосе и взгляде. Но уже в следующий миг сквайр заговорил куда тише: – Что ж, он поступил правильно. Я все понимаю. Вот этот момент и наступил. По́лно! По́лно! Но в этом виноват Осборн! – воскликнул он с прежней горячностью. – Она могла бы… – следующие его слова Молли не разобрала, но ей показалось, будто он произнес «пожить еще», – если бы не это. Я не могу простить его. Не могу…

А потом он неожиданно вышел из комнаты. Молли осталась сидеть в неподвижности, снедаемая тоской и печалью, как вдруг сквайр снова просунул голову в дверь.

– Ступай к ней, дорогая моя, – сказал он, – я не могу, пока еще не могу. Но я скоро приду. Дай мне немного времени, и после этого я не стану терять ни мгновения. Ты – хорошая девочка. Да благословит тебя Господь!

Не следует думать, будто за все время, проведенное ею в Холле, о Молли никто не вспоминал. Раз или два отец привозил ей повелительную просьбу вернуться домой. Молли казалось, будто делает он это с большой неохотой. Собственно говоря, за нею посылала именно миссис Гибсон, чтобы сохранить за собой «преимущественное право прохода и проезда», образно говоря.

– Ты должна вернуться завтра или послезавтра, – сказал ей отец. – Но мама, похоже, полагает, что твое долгое отсутствие дома почти сразу же после нашего брака будет истолковано превратно.

– Ох, папа, боюсь, миссис Хэмли начнет скучать по мне! И мне так нравится быть рядом с нею.

– Не думаю, что она будет скучать по тебе так, как это было бы месяц или два тому. Сейчас она так много спит, что не отдает себе отчета в том, сколько времени прошло. Я позабочусь о том, чтобы через день-другой ты вновь вернулась сюда.

Итак, из тишины и меланхолии Хэмли-холла Молли вернулась во всепроникающую атмосферу пустопорожней болтовни и сплетен Холлингфорда. Миссис Гибсон приняла ее достаточно любезно. У нее обнаружилась новая зимняя шляпка, которую она готова была подарить Молли, но при этом она решительно не желала слышать никаких подробностей о друзьях, с которыми только что рассталась девушка. Некоторые ее замечания относительно положения дел в Хэмли-холле больно задели ранимую душу Молли.

– Что за живучая особа! Твой папа никак не ожидал, что после приступа она протянет хотя бы половину отпущенного ей срока. Должно быть, эта история кажется им всем крайне утомительной. На мой взгляд, после своего отъезда ты разительно изменилась. Остается только пожелать, чтобы все побыстрее закончилось ради их же блага.

– Вы не представляете, как сквайр ценит каждую минуту, – возразила Молли.

– Но ты же сама говоришь, что она подолгу спит, а когда бодрствует, то почти не разговаривает, да и надежды у нее никакой не осталось. Тем не менее люди в такие моменты остаются в подвешенном состоянии, наблюдая и ожидая неизбежного. Мне самой это прекрасно известно на примере моего дорогого Киркпатрика. Случались такие дни, когда мне действительно казалось, что это никогда не кончится. Но давай более не будем говорить о столь ужасных вещах. Не сомневаюсь, что ты вдоволь навидалась их, а я впадаю в уныние, когда слышу о болезнях и смерти. Тем не менее складывается впечатление, что твой отец просто не может говорить ни о чем ином. Сегодня вечером мы с тобой отправляемся в гости, что даст тебе повод отвлечься. Я собираюсь отдать мисс Роуз свое старое платье, чтобы она переделала его для тебя, мне оно стало слишком тесным. Кстати, поговаривают о танцах, их намерена устроить миссис Эдвардс.

– Ох, мама, я никак не могу пойти с вами! – вскричала Молли. – Я так много времени провела с нею. Она может страдать или даже умереть – а я буду танцевать!

– Вздор! Она тебе не родственница, посему не нужно придавать этому такое значение. Я бы не настаивала, если бы она могла узнать об этом и почувствовать себя уязвленной. Но поскольку это не так, то я уже обо всем условилась и ты идешь со мной. Молли, давай прекратим эти бесполезные разговоры. Этак можно всю жизнь просидеть, заламывая руки и распевая церковные гимны, когда умирают другие люди.

– Я не могу пойти с вами, – повторила Молли.

Повинуясь внезапному порыву и удивляясь самой себе, она вдруг воззвала к отцу, который в эту самую минуту вошел в комнату. Он озабоченно нахмурил темные брови, и на лице его отобразилось раздражение, когда жена и дочь принялись излагать ему свои противоположные взгляды на этот вопрос. С трудом сдерживая нетерпение, он сел. Дождавшись, когда наступит его очередь огласить решение, он сказал:

– Полагаю, я могу получить свой ленч? Я уехал из дому в шесть утра, а в столовой ничего нет. Кроме того, я должен буду скоро уехать вновь.

Молли направилась к дверям, миссис Гибсон поспешно схватилась за колокольчик.

– Куда это ты собралась, Молли? – резко бросила она.

– Позаботиться о ленче для папы.

– Для этого есть слуги. Мне не нравится, когда ты заходишь на кухню.

– Успокойся, Молли, сядь и помолчи, – сказал отец. – Возвращаясь домой, мужчина хочет мира и покоя и чего-нибудь поесть. Если уж вы обратились ко мне за моим просвещенным мнением, чего я настоятельно прошу в следующий раз не делать, я говорю, что сегодня вечером Молли лучше остаться дома. Я вернусь поздно, усталый и голодный. Позаботься о том, чтобы накормить меня, гусенок. – Затем он повернулся к миссис Гибсон и добавил: – А я принаряжусь как следует и привезу тебя домой, дорогая. Хочется, чтобы эти свадебные увеселения побыстрее закончились. Все уже готово? В таком случае я удалюсь в столовую, чтобы заморить червячка. Доктор должен наедаться впрок, словно верблюд или майор Дугальд Далгетти[48].

Молли очень повезло, что именно в этот момент пожаловали очередные визитеры, поскольку миссис Гибсон пребывала в крайнем раздражении. Но они поделились с нею местными новостями, чем отвлекли ее; а Молли обнаружила, что, выразив вслух удивление помолвкой, о которой им только что поведали откланявшиеся гости, она могла не сомневаться, что предшествовавшая дискуссия о том, должно ли ей сопровождать мачеху или нет, уже предана забвению. Впрочем, как оказалось, это было не совсем так; на следующее утро ей пришлось выслушать изрядно приукрашенное повествование о танцах и веселье, которые она пропустила; кроме того, она узнала, что миссис Гибсон передумала отдавать ей свое платье и теперь придержит его для Синтии, если только оно подойдет ей по длине, поскольку Синтия – очень высокая девушка и могла уже вырасти из него. Похоже, дело оборачивалось так, что Молли, скорее всего, вообще не получит его.

Глава 18. Тайна мистера Осборна

В Хэмли-холл приехали Осборн и Роджер. Когда Молли вернулась туда после того, как побывала дома, она застала там Роджера и решила, что вот-вот должен появиться и Осборн, имя которого, впрочем, почти не упоминалось. Сквайр теперь ни на минуту не отлучался из комнаты жены; он сидел рядом, глядя на нее, и время от времени негромко стонал. Миссис Хэмли пребывала под воздействием опиатов и редко приходила в себя; но когда такое случалось, она почти неизменно звала Молли. В редкие минуты просветления она спрашивала об Осборне – где он, сообщили ли ему и приедет ли он? Ее помутившийся и ослабленный рассудок сохранил, пожалуй, лишь два сильных впечатления – симпатию и сочувствие, с которыми Молли восприняла те доверительные сведения, которыми она поделилась с нею об Осборне, и гнев, коим воспылал к нему отец. В присутствии сквайра она никогда не упоминала имя старшего сына; не чувствовала она себя уверенно и тогда, когда разговаривала о нем с Роджером; но, оставаясь наедине с Молли, она не могла говорить ни о чем ином. Должно быть, у нее возникли смутные подозрения, что Роджер винит в случившемся брата; при этом она помнила ту горячность, с которой Молли встала на его защиту, пусть даже в то время она представлялась безнадежной и невероятной. Как бы там ни было, именно Молли стала ее наперсницей во всем, что касалось первенца миссис Хэмли. Она отправила ее к Роджеру узнать, когда он должен приехать, поскольку была твердо уверена в том, что Осборн приедет обязательно.

– Ты передашь мне все, что ответит Роджер. Он не станет ничего утаивать от тебя.