Спасти СССР! «Попаданец в пенсне» - Валерий Белоусов

— Вывод прост.

Итак, со второй половины 1950-х — в связи с ухудшением внутри- и внешнеэкономического положения СССР и, как следствие, социально-политическими протестами в ряде республик, была сделана ставка на то, чтобы Кремлю по минимуму вмешиваться в дела «нероссийских» союзных республик и нерусских автономий РСФСР. Чтобы избежать развития там сепаратизма. В результате тамошние власти окончательно срослись с местными мафиозными кланами и, естественно, стали чуть ли не впрямую шантажировать Москву: дескать, не будете больше отпускать денег и будете часто проверять наши дела, — можем вывести «наши» народы из СССР… Поэтому им платили…

Да ведь и современные экономические мощности той же Прибалтики созданы в большинстве своем в советские годы. Например, не калининградские, а именно эстонские, латвийские и литовские порты стали главными внешнеторговыми воротами СССР на Балтике. Да и сегодня их доля во внешнеторговых перевозках России превышает 25 %.

Причём, как и в других отраслях прибалтийских союзных республик, минимум 60 % доходов портовой отрасли оставалось в их же собственном распоряжении. На уровне 40–55 % был этот показатель для портов и других отраслей Закавказья, Средней Азии, Молдавии и Западной Украины. А вот в РСФСР и Белоруссии таких льгот не было, правда, за исключением северокавказских автономий РСФСР.

И ещё… такой интересный экономико-политический факт: с середины 1960-х гг. закавказские, среднеазиатские, западноукраинские, молдавские овощи и фрукты продавались в РСФСР в основном только на рынках. Естественно, по высоким ценам: минимум вдвое дороже государственной розницы. Этого добились от Москвы власти тех регионов (см., например, «Вопросы совершенствования перевозок скоропортящихся продуктов». М., Институт комплексных транспортных проблем при Госплане СССР, вып. 28, 1972).

На все товары «союзных» Прибалтики и Закавказья Советским государством всегда назначались самые высокие в РСФСР цены, в том числе госзакупочные…

— А как это ощущается на бытовом, так сказать, уровне?

— Хе… Вспомнилось: еще в 1973-м в Баку родственница рассказывала, что при устройстве своего сына на работу её спросили: «А вы знаете, что это место продаётся?» Она ответила адекватно: «Я знаю, что это место покупается».

В том же году в Кировабаде (запад Азербайджана) я случайно услышал песенку, что распевали некоторые ученики-семиклассники во дворе близлежащей школы: «Зовут меня Мирза, и работать мне нельзя. Пускай работает тупой Иван и выполняет план»…

— М-да… Вы какую должность занимаете? — мимоходом как-то, чего-то стесняясь, спросил Лаврентий Павлович.

— Майонез.

— Э-э… — не понял юмора Берия.

— Младший научный сотрудник.

— Ошибаетесь, дорогой товарищ… — с удовольствием произнес сатрап.

— Неужели старший научный? — пошутил Вазген. До СНС ему было еще очень далеко.

— Зачем? Вы — отныне директор Института философии Академии Наук России.

— Я не могу! — в панике завопил Фосгенчик.

— Почему? — искренно удивился Берия.

— Да вот… скажут, чурка нерусский… — пожал плечами философ.

— Чурка, да. Русская чурка. Поезжайте в свой институт, принимайте дела, товарищ директор…

Там же, чуть позже…

Задумчиво посмотрев вслед не менее задумчивому уличному философу Вазгену, который, шлёпая красными вьетнамками, со своей вечной авоськой в левой руке (правда, на этот раз в ней лежала не бутылка портвейна, а как бы и не машинописная рукопись, тоненькая такая, страниц на триста-четыреста), грустно повесив свой изумительный нос, медленно и печально удалялся по бесконечному коридору, поминутно всплёскивая руками («Зачем директор? Почему директор? Какой из меня директор? И главное, за что? В чём я виноват?!»), Лаврентий Павлович тем не менее удовлетворительно покачал головой («Справится, ара-джан! Уж больно ядовитый, да?»), да и зашёл в первый попавшийся кабинет…

За дверью, отделанной дубовым шпоном, открылось обширное помещение, уставленное заваленными кипами бумаг канцелярскими столами…

У дальнего стола, рядышком с высоким окном, столпившиеся конторские дамы с восхищённым оханьем рассматривали совершенно, с их точки зрения, изумительную югославскую кофточку…

В общей дискуссии («Черное стройнит! Свободный крой! И люрекс, девушки, люрекс!! И перламутровые пуговки! Какая прелесть…») конторских девушек, самой младшей из которых было лет сорок, не принимали участие только двое: сидящая в уголке, покрытая розовыми прыщами страшная, как атомная война, барышня, погружённая в книжку, на обложке которой были изображены сражающиеся огромными мечами личности, одни из которых были длинноволосыми, но с острыми, как у уличных дворняг, ушами, а другие с толстыми зелёными мордами (видимо, сборник детских сказок — машинально отметил всё замечающий Берия), и толстенький субъект с трогательным детским пушком на огромной лысине…

На рукавах у субъекта были такие классические сатиновые нарукавники, что Берия аж умилился…

Товарищ Сталин, бережно относящийся к своим вещам, такие же у себя в рабочем кабинете надевал поверх кителя…

Подойдя властным шагом к рабочему столу субъекта, накрытого толстым стеклом, под которым лежал напечатанный на машинке список телефонов и первомайская открытка с юным пионером, Лаврентий Павлович задал столоначальнику вопрос:

— А скажите, товарищ… Вы не подскажете, какие дотации получает РСФСР из союзного бюджета?

Товарищ в нарукавниках ничуть не удивился. Если спрашивает человек — значит, имеет на то право!

Случайные люди в Управление Делами ЦК КПСС не ходят…

— Никаких не получает. Напротив, тридцать миллиардов отдаёт…

— Мне это ни о чём не говорит…

Лысенький субъект подтянул к себе поближе загадочный прибор с надписью «Электроника», нажал кнопку… На панели прибора зажглись розовые нули.

— Так, делим на 147 миллионов…. и получаем, что каждый житель РСФСР отдаёт ежегодно в союзную копилку по две месячные зарплаты, а именно 209 рублей.

— А остальные?

Все остальные — дотации получают… Ежегодно, на одного жителя, включая младенцев и местных алкоголиков… так: больше всех получает Литва. 997 рублей.

Далее неслабо отоваривается Эстония, 812 рублей.

Вот Латвия что-то отстала — всего 485 рублей.

Зато Молдавия практически ни в чём себе не отказывает — 612 рублей в год на каждого молдаванина…

— А промышленно развитые республики — Украина, Белоруссия, Казахстан?

— Сейчас посчитаю. Украина — 11 рублей, Белоруссия — 201 рубль, Казахстан 399 рублей в год…

— Отдают? Не много. Для Украины всего червонец в год в союзный бюджет с человека звучит как-то несолидно…

— Я же сказал, получают! Получают ВСЕ республики! В большей или меньшей степени… От Грузии — 354 рубля, до Таджикистана, который получает 220 рублей. Все получают! Кроме Советской России. Она, как колхозная корова — кормят веточкой, ебут пипеточкой, а за сиськи дёргают все… Вот вам, дорогой товарищ, и ответ на вопрос — хто зъил наше сало?! И почему я, коммунист, 12 июня за независимость России голосовал?

Берия только руками развёл:

— Это кто же такую дурацкую систему придумал?

Лысый субъект сдёрнул в сердцах нарукавники и швырнул их на столешницу:

— Кукурузник грёбаный… Чтоб его черти на хлопковом масле жарили! И кукурузу бы ему в жопу засовывали, причём исключительно лущёный початок. Сидевшая в углу доселе безмолвно серая прыщавая мышка взвилась:

— Не смейте! Не смейте трепать имя ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА! Он ГУЛАГ разогнал!!

Берия, уже уходя, недоумённо, в дверях через плечо спросил-таки:

— Разогнал? Но зачем?!

(Впрочем, надо сказать, что первый шаг по демонтажу ГУЛАГа сделал он сам, когда начал выводить производственные предприятия из своей системы, полагая в дальнейшем передать исправительно-трудовые лагеря в ведение Министерства юстиции… Но амнистировать власовцев, бандеровцев, троцкистов и прочих демократов — такое ему бы и в страшном сне не привиделось!)

Там же, буквально несколько минут спустя…

Неслышно подошедший к вышедшему в коридор Берии человек с таким открытым, простецким, добросердечным лицом, что верный Заспанов немедленно глухо зарычал, выдвигаясь вперед вправо, на огневую позицию, был оскорбительно молод…

Лет двадцати пяти, определил с ходу Лаврентий Павлович, и ошибся, заметим, буквально на год или два…

— Здравствуйте, мы вас так долго искали… могу ли я сделать вам предложение?

— От которого трудно будет отказаться? Извольте.

— Лаврентий Павлович, как мы понимаем, вы сейчас занимаетесь поиском партийных средств…

— Допустим. Допустим, что я Лаврентий Павлович, и допустим, что занимаюсь. И что?