Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного - Роберт Каплан

При этом Китай окружает Тайвань не только тесным военным кольцом, но и делает все возможное, чтобы оказывать на него давление в экономическом и социальном плане. Так, 30 % торгового оборота Тайваня приходится на КНР, причем в Поднебесную уходит 40 % всего экспорта страны. Между материковым Китаем и Тайванем еженедельно осуществляется до 270 коммерческих авиарейсов. За последние 5 лет две трети тайваньских компаний, то есть около 10000 предприятий, инвестировали средства в китайскую экономику. Между КНР и Тайванем существует прямое почтовое сообщение; кроме того, государства совместно проводят операции по борьбе с преступностью. С материка на остров ежегодно приезжает до полумиллиона туристов, а 750 тыс. граждан Тайваня по полгода проживают в материковом Китае. В общем и целом за год пролив между КНР и Тайванем пересекает до 5 млн человек. Необходимость военного вторжения будет становиться все меньшей, по мере того как схожий результат будет давать экономическая экспансия. Соответственно, мы наблюдаем на Тайване спад сепаратистского движения.[348] Ввиду очевидной возможности интеграции ключевым для политики великих держав остается вопрос, каким же образом страны будут осуществлять эту процедуру. Если Соединенные Штаты попросту отдадут Тайвань Пекину, то это может подорвать двусторонние отношения американцев с Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Австралией и другими союзниками в Тихоокеанском регионе, не говоря уже об Индии и некоторых странах Африки, которые начнут сомневаться в прочности союзнических обязательств США. Это способно подтолкнуть их ближе к Поднебесной, тогда воплотится в реальность идея «Великого Китая», соразмерного с целым полушарием. США и Тайвань должны искать асимметричные ответы на военную угрозу со стороны Китая. Вместо прямого военного столкновения в Тайваньском проливе стоит подумать, как сделать цену такого конфликта непомерной для Поднебесной, чтобы китайцы сохранили функциональную независимость Тайваня до того момента, как сами не создадут либеральное общество, а США при этом смогли бы сберечь лицо в отношениях с союзниками. В этом отношении система противоракетной обороны Тайваня и 300 бомбоубежищ вместе с намерением администрации Обамы в начале 2010 г. продать Тайваню оружия на сумму 6,4 млрд долл. являются ключевыми факторами для оценки позиции США в Евразии в целом. Между прочим, цель провести демократические преобразования внутри самого Китая отнюдь не является несбыточной. Вспомните о миллионах китайских граждан, приезжающих на Тайвань как туристы. Они наблюдают за жаркими дискуссиями в студиях политических ток-шоу, покупают книги с провокационными названиями. Более открытый Китай предоставит больше возможностей, чем государство с раскрученной репрессивной машиной. В то же время демократический Китай станет еще более динамично развиваться не только в экономическом и культурном, но и в военном отношении.

За Тайванем начинается Южно-Китайское море, которое омывает берега демографического сердца Юго-Восточной Азии — Филиппин и Индонезии, а далее — и Австралии. Через регион проходит треть мирового объема поставляемых по морю товаров и половина объема транспортировки энергоносителей, потребляемых Азией. Южно-Китайское море служит для Поднебесной воротами в Индийский океан, где Китай уже принимает участие в развитии инфраструктуры нескольких портов. Через это море КНР получает доступ к мировым путям транспортировки энергоносителей. Поэтому если проект «Великого Китая» действительно будет реализовываться, то в Южно-Китайском море в некотором будущем должен доминировать военно-морской флот Поднебесной. Здесь основные проблемы для Китая создают пираты, радикальные исламисты и усиливающиеся индийские ВМС. Ситуация усугубляется еще и довольно узкими проливами — Малаккским, Зондским, Ломбокским и Макасарским, — где должны проходить танкеры с нефтью для Китая и собственно китайские торговые суда. Наличие в регионе существенных запасов нефти и газа, которые китайцы надеются использовать, делает Южно-Китайское море, по некоторым оценкам, своего рода «вторым Персидским заливом», как пишут ученые из Института ВМФ США Эндрю Эриксон и Лайл Голдштейн.[349] Еще Спайкмен замечал, что на протяжении всей истории страны вовлекались в «периферическую наземную и морскую экспансию» с целью утвердить контроль над прилегающими морями: греки стремились подчинить себе Эгейское море, римляне — Средиземное, США — Карибское. Сейчас же, по этой логике, Китай пытается утвердить свой контроль в Южно-Китайском море.[350] И действительно, Южно-Китайское море и Малаккский пролив открывают для Китая выход в Индийский океан, равно как контроль над Карибским бассейном открыл для США в период сооружения Панамского канала Тихий океан[351].[352] Вслед за Спайкменом, который именовал Карибское море, дабы подчеркнуть его важность, «американским Средиземным морем», мы можем назвать Южно-Китайское море «азиатским Средиземным морем», так как этот регион окажется подлинным средоточием политической географии грядущих десятилетий.[353] Китай будет искать способы заполучить контроль над этим морем, подобно тому как Америка контролировала Карибский бассейн; а США, теперь играя по другим правилам, будут искать возможность при поддержке союзников в лице Вьетнама или Филиппин оставить море полностью международным путем транспортных перевозок. Именно страх перед Китаем, а вовсе не горячая любовь к Америке толкает Вьетнам в объятия к Вашингтону. Учитывая Вьетнамскую войну, может показаться странным, что подобная дружба возникла между столь заклятыми врагами. Но победа над США сделала Вьетнам свободной страной, которая сама вправе решать, с кем, как и когда заключать договора. Так почему бы не вступить в неофициальный альянс с США?

Китай использует все формы влияния — политическое, дипломатическое, экономическое, торговое, военное и даже демографическое, — чтобы легально выйти за пределы существующих границ на море и на суше, с целью восстановить границы времен империи на пике ее расцвета. Но тут возникает некоторое противоречие. Позвольте, я объясню.

Как я уже упоминал, Китай полон решимости максимально осложнить доступ чужим кораблям в прибрежные моря. В самом деле, как утверждают Эриксон и Дэвид Янг, «существует вероятность того, что Китай получит все возможности» при помощи своих наземных ракетных установок поражать любую движущуюся цель на море, например американский авианосец, а также сможет планировать «специально афишируемые испытания ракет в обозримом будущем».[354] Но запрет на такой доступ при невозможности защитить собственные морские коммуникации делает любое нападение на американский корабль бессмысленным. Ведь при открытом военном противостоянии американские ВМС, заблокировав выход китайских судов в Тихий и Индийский океаны, могут попросту отрезать Китай от поставок энергоносителей. Конечно, предпочтительным для Китая остается вариант с влиянием на американскую линию поведения, а никак не открытое противостояние со сверхдержавой. Но в таком случае зачем планировать запреты доступа, если на практике не собираешься осуществить задуманное? Как объясняет специалист по вопросам обороны Жаклин Ньюмайер из Кембриджа, штат Массачусетс, Пекин «намерен добиться столь благоприятного соотношения сил», что «на деле ему и не придется прибегать к оружию для защиты своих интересов».[355] Таким образом, подобно тому как Тайвань выстраивает защиту, не имея намерений воевать с Китаем, последний поступает точно так же, но уже в отношении Соединенных Штатов. Все стороны пытаются изменить поведение других сторон и при этом избежать возможной конфронтации. Совсем неспроста Пекин постоянно проводит выставки новых систем вооружений (если, конечно, Эриксон и Янг правы). К тому же он строит портовые сооружения и оборудует станции подслушивания в Тихом и Индийском океанах, а также предоставляет большую военную помощь приморским государствам, находящимся между китайской территорией и Индийским океаном. Все это делается открыто, будучи преднамеренной демонстрацией военной мощи. При этом, однако, действия Пекина в Южно-Китайском море обнаруживают и более угрожающие аспекты. Например, в самом центре Южно-Китайского моря, на южной оконечности острова Хайнань, Китай строит огромную военно-морскую базу с подземными доками для 20 атомных и дизельных подводных лодок. Такая деятельность, несомненно, выходит за рамки влияния на поведение другой стороны, являясь скорее утверждением своего господства над близлежащими международными водами, как бы претворением китайцами на практике доктрины Монро. Казалось бы, китайцы изначально нацелены на строительство «Великого Китая» с центром в Южно-Китайском море и Юго-Восточной Азии, однако в то же время у них имеется и более долгосрочный план покорения океанских просторов. Этот план позволит защитить собственные морские пути через Индийский океан на Ближний Восток, сделав, таким образом, военный конфликт с США не столь уж неразумным, если рассуждать с точки зрения Китая. (У Поднебесной нет сейчас мотивов вступать в такой конфликт, но мотивация с течением времени может измениться, так что лучше заранее рассмотреть все возможные варианты.) В то же самое время, по мере того как Тайвань все теснее попадает в объятия Китая, возможен сценарий, при котором вооруженные силы КНР смогут переключить свое внимание на Индийский океан и на защиту морских путей в Восточном полушарии. Ведь дальнейшее экономическое развитие Китая тесно связано с бесперебойными поставками сырья с противоположного конца Индийского океана, из стран Тропической Африки. Это и нефть из Судана, Анголы и Нигерии, и железная руда с месторождений Замбии и Габона, медь и кобальт — из Демократической Республики Конго. Все эти месторождения соединены автомобильными и железными дорогами, которые строят китайцы, с портами на берегу Атлантического и Индийского океанов.[356] Несомненно, контроль над транспортными путями и доступ к ним сейчас гораздо важнее, чем был во времена Мэхэна. А американское господство над такими торговыми путями вечно длиться не будет.