Шри Ауробиндо. Синтез йоги – I - Шри Ауробиндо

Наличие внешнего по отношению к индивиду социального закона в разные времена является как значительным преимуществом, так и значительным недостатком для развития божественного элемента в человеке. На ранней стадии это – преимущество, пока человек является грубым и неразвитым и не способен к самоконтролю и самопознанию, поскольку тогда этот закон устанавливает власть более высокого порядка, чем сила собственного эгоизма, и с помощью этого закона можно побудить или принудить человека контролировать свои животные потребности, дисциплинировать свои неразумные и зачастую необузданные побуждения, а иногда даже отказаться от собственных интересов и действовать с позиции более широкого и менее личностного эгоизма. Но социальный закон – это недостаток для зрелого духа, готового превзойти человеческую форму бытия, так как это внешние правила, которые общество пытается навязать человеку извне, а условием его совершенства является его внутренний рост, совершаемый в состоянии всевозрастающей свободы, – не в результате подавления своей развивающейся личности, а благодаря восхождению за ее пределы, и уже не в силу налагаемого извне закона, вынуждающего человека обуздывать и дисциплинировать составляющие своего существа, а благодаря влиянию души, идущему изнутри и проникающему сквозь все сформировавшиеся ранее оболочки, чтобы своим светом озарить и преобразовать всё его существо.

* * *

Для разрешения конфликта между нуждами общества и запросами индивида существует два противоположных идеальных и абсолютных решения. С одной стороны, общество выдвигает требование, согласно которому индивид должен более или менее полностью подчиняться группе или даже вовсе лишиться независимого существования, став элементом жизни общества: меньшая единица должна быть принесена в жертву или посвятить себя большей единице. Общественная потребность должна стать потребностью индивида, желание общества – его желанием; он должен жить не для себя, но для племени, клана, коммуны или нации, членом которой он является. С другой стороны, с точки зрения индивида, идеальным и абсолютным решением этого конфликта было бы такое состояние общества, когда оно существовало бы не для себя, не во имя своей всеподчиняющей коллективной цели, но для блага индивида и его всестороннего развития, для более великой и совершенной жизни всех своих членов. Служа выражением всего лучшего, что есть в индивиде, и помогая ему раскрыть и проявить лучшие качества своей личности, такое общество уважало бы свободу каждого из своих членов и было бы основано не на законе и силе, а на свободном и добровольном согласии образующих его личностей. Но нигде в мире не существует подобного идеального общества, и было бы крайне трудно создать его и еще труднее сохранять эту ненадежную, шаткую структуру, пока человек как личность считает безусловным приоритетом своего существования собственные эгоистические интересы. Более простой путь – это когда общество доминирует в целом, но не стремится полностью подчинить себе индивида; именно такую систему отношений с самого начала выстраивает Природа, поддерживая ее в равновесии с помощью строгих законов, неизменных обычаев и заботливого культивирования пока еще мало развитых и порабощенных человеческих умов.

В первобытных обществах жизнь индивида подчинена строгим и неизменным общинным обычаям и правилам; таков древний и, казалось бы, вечный закон человеческой стаи, который люди всегда пытаются выдать за непреходящий закон Вечного, esa dharmah sanatanah. И этот идеал еще жив в людских умах: усилия современного человеческого общества направлены на утверждение более масштабного и пышно украшенного варианта этого древнего уклада общественной жизни, ведущего к порабощению человеческого духа. В этом заключена серьезная опасность для всестороннего развития на земле более высокой истины и более великой жизни. Ибо желания индивида и его свободные поиски, сколь бы эгоистичными, ложными и искаженными они ни были в своих непосредственных формах выражения, содержат в своих темных элементах зачатки развития, необходимого для становления целого; за его поисками и преткновениями присутствует сила, которую необходимо сохранить и превратить в образ божественного идеала. Эту силу необходимо озарить светом сознания, очистить от примесей и развить, но ее нельзя подавлять или пытаться загнать под ярмо тяжкой повозки общества. Индивидуалистический принцип столь же необходим для достижения высшего совершенства, как и сила, стоящая за групповым духом; подавление индивидуальности вполне может стать подавлением бога в человеке. Да и при современной организации общества редко может возникнуть какая-то реальная опасность преувеличенного индивидуализма, нарушающего социальное равновесие. В то же время постоянно присутствует опасность того, что чрезмерное давление, оказываемое на индивида механической тяжестью невежественного общественного сознания, приведет к сдерживанию и угнетению свободного развития индивидуального духа. Ибо человек как индивидуальное существо легче поддается обучению, более сознателен, более открыт чистым влияниям; однако в общей массе он по-прежнему остается темным, полусознательным созданием, подверженным влиянию всевозможных универсальных сил, ускользающих от его познания и контроля.

И Природа в индивиде восстает против этой опасности подавления и угнетения его развития. Это могут быть частные случаи сопротивления, принимающие самые разные формы: от инстинктивного звериного бунта преступника до полного отрицания общественной жизни отшельником и аскетом. Либо это может быть тенденция к утверждению принципа индивидуализма в общественной идеологии или попытка навязать его массовому сознанию и добиться компромисса между индивидуальными и социальными требованиями. Но компромисс это не решение; он лишь отодвигает проблему на задний план и в итоге только усугубляет ее, умножая ее последствия. Необходимо использовать новый и более высокий принцип, кардинально отличающийся от этих двух противоборствующих инстинктов и способный одновременно превзойти и примирить их. Над естественным индивидуальным законом, который провозглашает единственным принципом наших действий удовлетворение собственных нужд, предпочтений и желаний, и естественным общинным законом, который провозглашает высшим принципом удовлетворение нужд, предпочтений и желаний общины в целом, должно утвердиться понятие идеального нравственного закона, который не сводится к удовлетворению нужд и желаний, но контролирует их и даже полностью подчиняет, а при необходимости и отвергает их в интересах идеального порядка – не животного и не витально-физического, но ментального по своему характеру, являющегося выражением стремления разума к свету, к знанию, к правильным принципам, правильным действиям и подлинному порядку. Как только этот идеал обретает для человека достаточную силу, он начинает освобождаться от своей поглощенности витально-материальной жизнью и переходит на уровень ментальной жизни; он поднимается с первой на вторую ступень тройного восхождения Природы. Его нужды и желания изменяются в свете осознания более высокой цели, и ментальные стремления, а также эстетические, интеллектуальные и эмоциональные желания начинают преобладать над потребностями физической и витальной природы.

* * *

Естественный закон поведения заключается в стремлении перейти от конфликта к равновесию сил, побуждений и желаний; высший этический закон состоит в том, чтобы через развитие ментальной и нравственной природы прийти к утверждению определенного внутреннего принципа или же некоего идеала, являющегося воплощением совершенных качеств: справедливости, добродетельности, любви, благоразумия, праведной власти, красоты, света. Поэтому этический закон в основе своей является индивидуальной нормой поведения, а не творением коллективного ума. Мыслитель – это всегда индивид; именно он вызывает к жизни и воплощает в форме то, что в противном случае так и осталось бы непроявленным в подсознании аморфного человеческого целого. Борец за нравственность – это тоже всегда индивид; самодисциплина, не по принуждению, подчиняясь власти внешнего закона, а добровольно подчиняя себя внутреннему свету, в своей основе является индивидуальной работой. Но считая свой личный принцип выражением абсолютного нравственного идеала, мыслитель распространяет его не только на себя, но и на всех индивидов, которых может охватить и вдохновить его мысль. И по мере того, как масса индивидов начинает всё в большей мере принимать этот принцип как идею, пусть даже несовершенно воплощая или вообще не воплощая его в жизни, общество также вынуждено подчиниться и следовать в новом направлении. Оно проникается этим идейным влиянием и пытается – впрочем, без видимого успеха – придать своим институтам новые формы, отмеченные прикосновением этих более высоких идеалов. Однако инстинктивно оно всегда тяготеет к тому, чтобы превратить их в строгие законы, в жесткие правила, в механические обычаи – в формы внешнего принуждения, с помощью которых общество организует жизнь образующих его живых единиц.