Железный доктор - Василий Орехов

— Сейчас, сейчас… — Военврач всё-таки сумел собраться, глубоко вздохнул и начал раскручивать внутри себя сверкающий энергетический поток. — Две секунды потерпи…

Концентрация заняла гораздо больше времени. Рождественский уже отчаялся, когда огненное колесо энергии всё-таки замелькало с нужной скоростью. Лейтенант торжествующе ощутил покалывающий искрящийся поток в ладонях, перенаправил его в тело Бордера — и вдруг словно споткнулся, впустую расплескав часть энергии в пространстве. Бордера перед ним больше не было — осталось только тело. Железному Доктору было не впервой оживлять мертвеца, однако повреждения, несовместимые с жизнью, у энергика оказались слишком велики. Пока военврач латал одни чудовищные ожоги, целительная энергия стремительно утекала через другие. Тут нужна была целая бригада железных докторов, да и то не факт, что они сумели бы удержать жизнь в изувеченном теле Бордера.

Володя поморгал, прогоняя слёзы, набежавшие то ли от едкого дыма, то ли… Рядом с ним стоял на коленях Бандикут, жадно вглядываясь в потухший взгляд энергика. Он поднял голову, посмотрел на внезапно застывшего лейтенанта и всё понял. Закрыл глаза.

— Вы его в гараж отнесите, — виноватым голосом сказал за их спинами Растаман. — Я его потом похороню по-человечески…

— Я тебя, собака, сейчас похороню по-человечески на хрен!!! — взревел Бандикут, вскакивая и хватая толстяка за глотку, для чего ему пришлось подняться на цыпочки.

Лейтенант кинулся следом и с трудом оторвал обезумевшего маленького сталкера от Растамана. Тот обеими руками держался за горло и сипел:

— Я не виноват! Они как-то сами отследили вас и пришли… Я не мог не впустить, они же могли меня уничтожить…

— Я тебя сам сейчас уничтожу, мешок с дерьмом! — рычал Бандикут, дёргаясь в руках Рождественского, словно пойманная рыба. — Ублюдок жирный!…

Толстяк отступал, пока не упёрся спиной в пульт.

— Стой! — прикрикнул на Бандикута Володя. — Он нам нужен! Он же техник. Я один не соберу «Баст»…

Бандикут вырвался из его рук и, злобно сверкая глазками, принялся отряхиваться. Толстяк с благодарностью посмотрел на Рождественского, но тот сурово сказал:

— Я бы тебя сам пристрелил, если бы не нужда. Давай неси Бордера в гараж. Потом похоронишь. Смотри, проверю. А остальных покойников сам убирай, как знаешь. Хоть сожри, мне без разницы.

Жиртрест с трудом потащил дымящееся тело по полу. Сплюнув, ему принялся помогать Бандикут.

— Стойте! — вспомнил Володя. Подошёл, снял с Бордера горячий кожаный плащ и надел на себя поверх бронекостюма. Сунул руки в карманы — пусто, только в одном обнаружилась аккуратно сложенная вдвое фотография, запаянная в пластик. Женщина лет тридцати, в старомодных линзовых очках, некрасивая, но с доброй улыбкой. На руках — маленький ребёнок с удивлёнными глазами и смешным светлым хохолком, сжимающий игрушечного зайца. В уголке мерцала дата съёмки: 12.07.2051.

* * *

Растаман, подобострастно поддакивая, помогал лейтенанту собирать стенд-комплекс. Вопреки опасениям Рождественского, никакого урона сложной технике безумная гонка с драконом не нанесла, всё работало исправно, и минут через сорок они всё-таки сумели запустить «Баст». Жиртрест и в самом деле оказался хорошим техником, хоть и сволочным человеком. Впрочем, с классными специалистами чаще всего так и случается.

Марина давно пришла в себя. Володе пришлось сочинить красочную историю о том, что на подвал Растамана напали какие-то бандиты, притворяясь военными; от них пришлось отбиваться, Костик и Бордер погибли. Растаман и Бандикут подтвердили рассказ, после чего Володя оставил растревоженную девушку на попечение маленького сталкера, а сам занялся подготовкой к операции.

— Я за исход всё равно не ручаюсь, — на всякий случай предостерёг Растаман. Толстая рожа малость успокоился, сообразив, что без него операция не состоится, да и Володя вряд ли позволит Бандикуту прикончить его по окончании. — Ты — бионик, плюс военный медик, но это почти полевые условия, несмотря на «Баст».

— Ничего, — буркнул Рождественский, введя данные со сканера и выгнав из операционной Бандикута. — Это умная техника, справится… Готовь всё для регенерации тканей, наркоз, стимуляторы… да не поганый серволин, а нормальную современную химию! У тебя ведь наверняка есть!

— Хранил немного для себя, — признался толстяк и со страдальческим видом полез копаться в шкафчиках.

Вскоре все емкости были заполнены, аппарат попискивал, заканчивая просчитывать алгоритм операции. Лейтенант привёл Марину и аккуратно уложил её на мягкое покрытие комплекса.

— Я всё равно не понимаю, что вы со мной делаете… — пробормотала девушка, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

— Всё будет хорошо, — успокоил Володя, накрывая Марину прозрачным герметичным колпаком, обеспечивающим стерильность.

Зашипел воздух. Через минуту стенд-комплекс сообщил, что готов начать операцию. Гибкие манипуляторы застыли у затылка Марины, на котором виднелся небольшой шрам. Он почти уже зажил, и военврач подумал, что вовремя его увидел. Ещё день — и совсем ничего не осталось бы, ни следа…

— С богом, — сказал Володя и нажал пусковую кнопку старта.

Наблюдать за производимой робокомплексом операцией было довольно любопытно. «Баст» трудился значительно быстрее, чем обычный врач. Зажимы с двух сторон мягко зафиксировали голову пациентки, резиновый валик нанёс на затылок эпиляционный крем и тут же смахнул опавшие волоски. Из защитного кожуха на штативе выдвинулся плазменный резак. Зашипело пламя, кончик огненного карандаша выдвинулся из аппарата не больше чем на пару сантиметров.

Растаман протяжно вздохнул, когда крошечный столб пламени вошёл в голову девушки. Зрелище действительно было не из приятных.

Несмотря на то, что действия механического доктора выглядели устрашающе, он взрезал шов чрезвычайно аккуратно, а затем так же осторожно вскрыл черепную коробку, проделав в ней небольшую «форточку» и отогнув кость вместе с куском кожи в сторону. Обнажился мозг, а в нём — гладкая поблескивающая сфера, соединенная с мозговым вещёством сотнями тончайших подрагивающих нитей.

— Вот она… — благоговейно прошептал толстяк.

На мгновение манипуляторы застыли, словно «Баст» задумался, как действовать дальше, потом снова заработали. Едва заметные лазерные лучи то здесь, то там принялись перерезать нанонити, опутавшие мозг девушки будто причудливая паутина.

А через несколько секунд что-то пошло не так.

«Баст» внезапно замер и тревожно засигналил. Растаман вскинулся едва ли не с удовлетворением — ещё бы, он ведь предсказывал, что всё может плохо кончиться! Однако быстро принял скорбный вид и участливо поинтересовался:

— Что такое? Системный сбой?

— Не знаю…

Володя поспешно запустил корректирующие программы, помогающие комплексу самому разобраться в происходящем. Оказалось, среагировавшая на вторжение управляющая наноколония начала сопротивляться. Володя не знал, было такое заложено её создателем, Леонидом Гончаренко, или же наники решили обороняться сами, значительно повышая температуру отдельных участков паутины и тем самым сбивая с толку рободиагност. Подобные ситуации в его электронные мозги заложены не были, «Баст» по сути удалял обычную опухоль, новообразование, а о возможностях наноорганизмов Зоны не знал ничего. В случае опасного повышения температуры у пациента он был обязан прервать операцию, предоставив решение контролирующему его действия врачу. Лейтенант в растерянности взглянул на операционное поле — манипуляторы успели отсечь больше половины контактных нитей, однако нейропаутина по-прежнему зловещё поблескивала. Никто не мог гарантировать, что теперь она обезврежена.

— Чёрт! Чёрт! — воскликнул Рождественский и, щёлкнув замками, откинул колпак.

Поднятые манипуляторы медицинского комплекса бессильно обвисли.

— Ты что?! — испуганно вытаращил глаза Растаман. — Стерильность…

— Пошёл в задницу! — рявкнул Володя и, встряхнув кистями, словно фокусник, готовящийся продемонстрировать занятную штуку с картами, осторожно просунул руку в отверстие в черепе Марины и ухватился кончиками пальцев за металлическую сферу. Появилось знакомое ощущение тепла, сфера словно окуталась плотной неподатливой оболочкой, не позволяя прикоснуться к себе. Это могло быть и результатом воздействия бионических процессов, и сопротивлением заключённых внутри неё наников. Собравшись с духом, Рождественский решительно ввёл пальцы глубже, крепче обхватил отвратительный шарик и потянул на себя.

Закусив губу, он с замиранием сердца чувствовал, как рвутся тонкие нанонити, как они лопаются, бессильно повисая и свиваясь в кольца.

— Мы её теряем! — выкрикнул следящий за мониторами Растаман роковую фразу, сто раз слышанную Володей в бесконечных сериалах из жизни медиков.