Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. - Бенно Цизер

Продолжающиеся мучения личного состава действовали на меня физически. Холод на глазах истощал его силы, особенно страдала пехота. В других родах войск можно было устроиться так, что какая-то часть солдат отдыхала ночью хотя бы час или два. Такой сон-забытье чрезвычайно важен для восстановления душевного равновесия. Спящего легко разбудить, в его подсознании сохраняется чувство опасности или боязни отстать при неожиданном отступлении.

Потери пехоты в живой силе были настолько велики, что больше не требовалось организовывать челночные рейсы автотранспорта для перевозки рот. Пока все не уладилось, арьергардам приходилось тяжело. При неравных силах и неспособности к серьезному сопротивлению они, тем не менее, обязаны были держаться и быть готовыми жертвовать собой.

На полевых КП батальонов сложилась мрачная обстановка. Кругом лежали убитые, их тела надо было отправлять в тыл для захоронения. Были и раненые пленные, испытывавшие неимоверные страдания, так как их открытые раны оставались не защищенными от холода. С какой готовностью эти несчастные русские отвечали улыбкой на улыбку тех, на чью милость они сдались! Как бесстрашны были женщины, чьи дома загорались от артиллерийских снарядов! Вокруг шел бой, но то там, то здесь можно было видеть, как они пытаются усмирить пламя. С усмешкой пускали солдат в свои дома, а сами ночевали в подвалах и сараях. Да и вообще незаметно было, что они ненавидели нас так же, как люди в тех западных странах, которые подверглись вторжению. Может быть, эти русские женщины были слишком далеки от политики, чтобы ненавидеть. И в них сохранилось еще достаточно набожности, чтобы надеяться, находя утешение в своих иконах.

За первые десять дней 1943 года я сменил расположение своего главного КП только один раз, так как фронт немного стабилизировался. К нам в качестве пополнения прибыла дивизия СС из состава 1-й танковой армии, переброшенная с Кавказа, была еще и 16-я моторизованная дивизия под командованием графа Шверина. Долгое время эта дивизия осуществляла, по крайней мере, наблюдение за большой брешью между левым флангом Кавказской армии и 6-й армией в Сталинграде. Такие большие бреши были характерны для этой кампании, – огромные русские пространства поглощали столько людей. Все «заполненные» позиции тоже имели свои бреши.

17-я танковая дивизия черпала новые силы не только из присланного корпусом пополнения, но и из своих собственных резервов. Опять появилась возможность проложить оборонительные линии в непосредственной близости от населенных пунктов, что сразу же улучшило обстановку в войсках. 3 января дивизия получила пополнение из 50 танков.

Бои в период со 2 по 7 января на Малой Куберле и с 7 по 10 января вокруг Кутейникова и северо-западнее вдоль Сала распались на ряд отдельных стычек. И вновь боевые группы дивизии оказались оторванными друг от друга на расстояние до 30 километров, что значительно затруднило совместное проведение операций. Невозможно достичь успеха без постоянной перегруппировки сил и сосредоточенного применения бронетехники. Кроме того, легкие артиллерийские батареи, зенитные батареи (используемые для наземных действий), батареи орудий на механической тяге и штурмовых орудий должны были обычно придаваться отдельным боевым группам, так как пехота сама по себе не имела эффективных противотанковых средств.

Изменился характер боев. Теперь дивизия действовала не в одиночестве. Кроме того, уменьшились опасения, что Верховное командование отдаст дивизии приказ удерживать некую позицию до последнего. Разумеется, росло ощущение, что корпус получит указание избегать окружения. Такая опасность по-прежнему сохранялась. На территории между Салом и Доном, не защищенной германскими войсками, противник продвигался все дальше, обходя таким образом корпус с севера. Тем не менее, фронтальное наступление ослабевало. Наступая, русские так быстро захватывали территорию, что начали страдать от проблем со снабжением, как и все стремительно наступающие войска на русском театре войны. Русские пехотинцы, не имея поблизости деревень для отдыха, перед атаками вынуждены были ночевать прямо на подготовленных позициях, что несколько ослабляло их силы. Нарушилось снабжение горючим и запчастями для танков, поскольку нужны были грузовики. От недостатка продовольствия они не страдали, так как захватили множество немецких складов.

При таком характере боевых действий у меня больше не было возможности проводить каждый день на главных участках боев. Управление операциями обычно требовало моего присутствия на полевом КП, но мне удавалось ежедневно посещать один-два таких участка.

Хотя войска вели бои практически без передышки, им требовалось несколько часов отдыха в каком-нибудь доме, либо в грузовиках на марше, либо на более спокойном участке фронта. Их командирам тоже приходилось как-то выкраивать время для отдыха. В Котельникове я жил со своим адъютантом в довольно неуютном доме, принадлежавшем типовому государственному хозяйству, где домашнюю работу выполняла пожилая калмычка. Мы находились в калмыцких степях. В Ермакове у меня тоже был маленький домик, в котором мне удалось провести две или три спокойных ночи подряд. Начальник оперативного отдела имел привычку будить меня по любому важному вопросу. Для меня не составляло труда стряхнуть с себя сонливость и быть таким же бодрым, как и днем. Стоило вновь прилечь, и я мгновенно засыпал. До чего же мало надо человеку, который постоянно сталкивается лицом к лицу со смертью! Нужен сон, укрытие от холода, еда – и ничего более.

Я засыпал в маленьких хатах, где всегда имелась так называемая сталинская кровать – железная койка.

Практически каждое утро, даже если отсутствовал всю ночь, я принимал холодный душ в резиновой ванне, после чего был завтрак с крепким чаем. В тех редких случаях, когда мне приходилось быстро покидать свой КП, я никогда не бросал свой багаж.

Так как я обычно возвращался на полевой КП, мне всегда удавалось там погреться часа два-три, будь то днем или ночью. Жестокий холод можно вынести, пока знаешь, что сможешь где-то отогреться. А если такой перспективы нет, как это случилось с нашими войсками на русском фронте, то холод может превратиться в ужас.

В этих маленьких хатах в степях я находил не только тепло и постель. Частенько я ощущал уют маленького примитивного жилища, получал удовольствие от простоты нескольких предметов крестьянской мебели, от чистоты беленых стен, железной кровати, некрашеных стола, стула и сундука.

Тусклый огонек свечи отражался в потемневшем золоте старинной иконы, а из кружки шел пар от горячего чая. Часто присутствовала еще улыбка на лице какой-нибудь гостеприимной русской крестьянки. Недостатка в продовольствии мы никогда не испытывали, потому наших пайков вполне хватало для нормальной службы, и еще имелись неприкосновенные запасы, которые тщательно сберегались. Правда, не было ни картофеля, ни овощей, ни, конечно, фруктов. Мы вчетвером или впятером всегда ужинали на квартире начальника оперативного отдела, вечно усталые и под непрерывный аккомпанемент звенящих телефонов, которые имеют обыкновение приносить неприятные известия. Здесь было место встреч для офицеров-порученцев после их отчаянных разъездов по полю боя вдоль и поперек. Промерзшие до костей, они вносили волну ледяного чистого воздуха в душное помещение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});