Солги обо мне (СИ) - Субботина Айя

Нет, не несчастным. Она ни за что не произнесет этого вслух, но она хочет, чтобы я трахнул ее сейчас. Хочет почувствовать меня в себя.

— Не здесь, - мотаю головой и намеренно повожу ее промежностью по своему члену. – Обещаю, вечером мы вернемся сюда и проведем всю ночь без одежды.

— Обещаешь? – шепчет, жмурясь от накатывающих на нее волн удовольствия.

— Угу.

Снова целую ее. На этот раз жадно, вбирая в себя ее желание, ее возбуждение. Чувствуя, как плотно она обнимает меня ногами, как цепляется в спину ногтями. Это немного больно, а потому распаляет еще сильнее.

Было бы обидно, окажись она более холодной и отстраненной. Уверен, мы бы и с этим справились, но на это понадобилось бы время. А здесь у меня под руками настоящая горячая штучка.

Отрываю ее от себя и ставлю на песок. Несколько долгих секунд смотрим друг другу в глаза.

Стаскиваю рубашку и бросаю ее под ноги.

Ей нравится то, что она видит. И нравится то, что она видит ниже – мое прикрытое шортами возбуждение. Так себе прикрытое, если уж честно.

— Я хочу тебя в номере. На кровати, - озвучиваю свое желание.

«Это так далеко», - говорит ее взгляд.

— Тогда поторопимся.

Протягиваю ей руку – и Ника хватается за нее, словно за спасательную соломинку. А потом мы бежим. Бежать с полным стояком – такое себе удовольствие, но моя девочка слишком занята собственными мыслями, чтобы обращать внимание на мой идиотский вид.

Хорошо, что можно не запираться. Я чуть не сношу дверь плечом. Пропускаю вперед Нику и захожу следом. Не даю ей опомниться и одуматься. Снова забрасываю на себя, снова целую и крепко обхватываю за задницу. У нее отличный зад – крепкий и круглый, не какая-нибудь плоская хреновина, какую можно часто встретить у любительниц диет.

Когда оказываемся возле кровати, аккуратно укладываю свою девочку так, чтобы ее ноги свисали с края, а сам так и остаюсь стоять между ними на коленях.

Провожу рукой по ее плоскому животу, по внутренней стороне бедер. Она отлично мокрая – и это уже заметно.

Притрагиваюсь к ней пальцами - довольно грубо, заявляя свои права на это тело, которое теперь и всегда будет принадлежать мне в любую минуту, когда я этого захочу и до тех пор, пока оно будет мне интересно.

Ника охает и инстинктивно пытается сжать колени.

Награждаю ее непослушание своим строгим взглядом– и она, после короткой заминки (явно в неравно борьбе со стыдом), обратно послушно разводит ноги.

Она идеально выбрита, как будто специально ждала меня и как будто знает, что я ненавижу поросль на теле своих женщин.

Опускаю голову и касаюсь языком ее складок – и девочка тут же выгибается дугой.

— Нет-нет… - говорит то ли мне, то ли себе.

Я не слушаю.

Кладу руки под ее ягодицы – и глубже и плотнее в нее языком.

Ее стоны – концентрированный афродизиак для моих ушей. Ее податливое тело реагирует так бурно и ярко, что приходится даже немного придержать напор, чтобы дать ей выдохнуть.

И она громкая. Очень громкая.

Плотно накрываю ее ртом и трахаю языком. Глубоко, жадно, мокро. Мне нравится ее вкус, нравится ее запах. Не думал, что первый раз у нас будет именно таким. Были мысли, что понадобится более изысканная и долгая прелюдия. Но так даже лучше. Так у меня, кажется, еще не было.

Ника напрягается, прежде чем порадовать мой слух долгим стоном удовольствия. Трясется в моих руках, а потом упирается ладонями мне в голову, пытается оттолкнуть. Вся кровать под ней – в складках, измятая и измусоленная.

Еще какое-то время продолжаю держать ее задницу в своих руках, иногда вставляя в нее язык, чтобы наслаждаться ответной реакцией. И каждый раз она вздрагивает и задыхается. Отзывается именно так, как я хочу, чтобы она отзывалась. Ее тело, хочет она того или нет, уже целиком принадлежит мне. Моя девочка может думать, что все контролирует, но на самом деле - все контролирую я. В моих руках все ниточки моей маленькой Балерины, и скоро она будет зависима от меня как собака.

— Пожалуйста… - хнычет она, - я больше не могу.

Знаю, девочка, я все знаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Убираю руки – и Ника тут же отползает в центр кровати, сворачивается там клубочком и пытается прикрыться одеялом, но получается это у нее плохо.

Не двигаюсь с места, так и сижу, наблюдая за ней.

— Ты… - наконец выдыхает она, - это было… очень классно…

Уверен, если бы я сейчас настоял, она бы уже через пять минут держала мой член во рту. Но сегодняшний день весь для нее.

— Ты стесняешься? - изображаю заботливого понимающего «папочку».

— Типа… того, - признается она, пытаясь подтащить повыше скомканное покрывало.

— Иди сюда, - протягиваю к ней руку.

Ника медлит, потом сильнее натягивает на себя одеяло и в таком виде пытается ползти ко мне.

Мотаю головой.

— Без этой тряпки, девочка.

И снова тянет, снова борется с собой, с внутренним стеснением и неуверенностью в собственном теле.

Одеяло остается в стороне, а Ника выполняет мою просьбу. Теперь она снова сидит передо мной, но на этот раз с плотно сжатыми ногами.

— Мне показалось, теперь понравилось, как я тебе отлизал, - говорю ей на ухо – и уже знаю, что сейчас моя девочка снова станет алой от смущения.

— Понравилось, - заикается она.

— Предлагаю на время, когда мы в постели, выбрасывать из головы всю ерунду, что там есть. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, но все эти прятки и стесняшки хороши только иногда. Не на постоянной основе.

Ума не приложу, как я произнес эту романтическую херню - и меня не стошнило. Но чего не сделаешь ради своей, теперь уже будущей жены. Плохи те дрессировщики, которые слишком часто берут в руки кнут, но редко - пряник. А я в этом деле - профи, и если надо выдать порцию романтической ваты - беру и выдаю.

— Прости, - девочка явно не знает, куда деть руки. – Мне нужно немного времени. Я очень-очень буду стараться быть для тебя…

Не помогаю, жду продолжения ее фразы. Интересно, что там в конце? Быть для меня… маленькой блядью?

— … развратной… какой ты захочешь меня видеть…

Мысленно снисходительно глажу ее по голове. Ну, было бы странно, если бы она исполнила мою версию.

Ника не смотрит на меня, зато снова и снова пытается укусить себя на ноготь, но каждый раз успевает сама же себя и одернуть.

— Я знаю, ты будешь такой, как нужно, - чмокаю ее в макушку и тяну к себе, не давая опомниться. – Иди сюда.

Теперь я ложусь на кровать, а потом одним движением усаживаю Нику на себя. Она вскрикивает, но уже поздно – сидит ровно там, где и должна.

— Удобно?

Она аккуратно елозит, чуть приподнимается и снова опускается, отлично чувствуя мое возбуждение.

— Удобно, - кивает с готовностью.

Вытягиваю руки и ладонями касаюсь ее сосков. Мгновение – и они снова твердые и сморщенные.

Надеюсь, я не ошибся, и моя девочка вполне может трахаться дальше, не размениваясь на длительный отдых.

Она прикрывает глаза и кладет руки себе на колени, запрокидывает голову и снова поднимает и опускается на мне. Это уже довольно плотный контакт – и сохранять контроль над собой становится все сложнее.

Опускаю руки на ее задницу, развожу свои ноги и подаюсь к ней, делая контакт еще более жестким. Я уже почти трахаю ее.

— Приподнимись, - подхватываю пальцами резинку своих шорт и быстро стаскиваю их вниз по ногам, но вытаскиваю из кармана презерватив – эти штуки, после некоторых далеких проколов молодости, теперь всегда со мной. Тем более, что отцом я ближайшие годы я становиться не собираюсь.

Прямо сейчас бы и вошел в нее. Никакие презервативы не сравнятся с ощущением, когда входишь в женщину без всякой защиты. Их жар и их влага – это надо чувствовать.

Ничего, подожду, когда моя девочка начнет пить противозачаточные – отличное решение для обоих. В конце концов, любая нормальная женщина скажет, что чувствовать в себе горячий твердый член – это охуенно. А не эти ваши сраные резинки.

Разрываю упаковку с презервативом и наощупь раскатываю его по члену.