Океан для троих (СИ) - Реджи Минт

— перед своей запятнанной честью и второй — перед этим человеком, который сначала смотрел так, словно знал что-то о Дороти, чего она сама о себе не ведала, а потом, пробравшись под кожу, ударил в доверчиво открытую спину.

Дороти отодвинула полную тарелку — еда в горло не лезла, а вино казалось горьким — все мерещился привкус бурой ягоды.

— Астин, я хотела попросить тебя…

— Проси! О чем угодно! Ты и твои головорезы принесли мне удачу. И да — теорию молний я тоже запишу на ваш счет. Хочешь, назову в твою честь какое-то из явлений? Эффект Дороти! Как тебе? Звучит же…

— Я рада, правда рада. Но сейчас мне нужно другое, — Дороти решительно отставила в сторону кубок и скрестила руки на груди. — Августин, скольких людей ты можешь мне дать, чтобы эта потеря не отразилась на тебе и твоих…

Фон Берг вздохнул:

— Ты можешь забрать хоть всех, я не обеднею, но понимаешь ли, в чем дело — гигантский спрут ближе к лету откочует вслед за рыбой на север. Поэтому охоту я хотел начать… Впрочем, пустое. Забирай всех. Полгода погоды не сделают, найду, чем себя занять. Да и готовят они преотвратно.

— Нет, все мне не нужны. Я хотела взять десяток, — по правде говоря, Дороти рассчитывала на пятерых, но сейчас расшвыриваться щедрыми предложениями точно было не к месту, и она удвоила число. — Самых сильных. Тех, из племен центра континента.

— Само собой. Мало того — я отдам тебе на них купчую, чтобы ты могла с полным правом ввести их в чин матросов на своем корабле — помню, помню, у вас есть куча каких-то условностей. Хороший выбор. Они потолковей островитян и местных аборигенов. У тех только и хватает дури, что орать под барабаны да лежать днем в тени. Знаешь, когда-нибудь я заменю их разумными созданиями без недостатков. Пробовал с дельфинами, но тут есть проблемы с пребыванием на суше. Но сдаваться…

— Не твой метод, я помню, — улыбнулась Дороти.

Солнце показало над горизонтом тонкую желтую полосу, а потом выскочило разом, как всегда в это время года.

“Свобода” отошла от Малого Янтарного еще затемно, как только загрузили запас воды. С провизией после пребывания обитателей в собачьих телах на острове было туго, впрочем, на предыдущей остановке запас сделали хороший. Саммерс при всех недостатках оказался отличным карго.

На расчет курса Дороти потребовалась четверть часа. Признаться, там и рассчитывать было нечего — в море Мертвецов в обход Большого Янтарного уходило мелкое течение с острой волной. Стоило просто следовать вдоль него.

Рабов для “Свободы” фон Берг действительно отобрал самых толковых. Двое ходили когда-то на торговце — “крысами”, которые весь путь обязаны были откачивать воду из трюма, с краткими перерывами на еду и сон. При виде корабля они аж посерели, но Дороти приставила их в помощники к Хиггинсу — помпы “Свободы” с течами справлялись, а мучить зазря людей Дороти не любила. Остальных отдала на артиллерийскую палубу. Орудия находились в хорошей боеготовности, а вот людей там не хватало. Оставалось надеяться, что за оставшийся короткий путь черные не успеют спеться с пиратами.

Фиши курс принял невозмутимо, степенным кивком дал понять, что усвоил, вопросов не имеет, и заложил руль на нужный градус.

Дороти, не ожидавшая иного, все равно с трудом подавила раздражение. Лучше бы экипаж бунтовал, чем так лицемерить.

Но она клялась защищать их — и свою клятву выполнит. Уважать и любить ее эти люди не обязаны. Даже если она делает для них многое. Она для них всего лишь инструмент. Удобный и нужный до поры до времени. Еще пару дней назад ей казалось, что она способна наладить с пиратами если не дружбу, то хотя бы уважительный нейтралитет. В очередной раз иллюзии разлетелись на осколки.

Саммерс, пока они отплывали, топтался рядом, потирал пострадавшую шею, но взгляда не поднимал. Уткнувшись в палубные доски, доложил, что все в порядке, а после, получив дозволение удалиться, ушел куда-то на нос.

Морено, похоже, пришел в себя от действия зелья, но на глаза не попадался, лишь ветер иногда доносил до Дороти его короткие и четкие команды. Только непривычно тихие.

Что ж, пусть тоже хлебнет горького вина поражения, не все ему других поить. Или опаивать.

Дороти не оракул и не могла предсказать, как повернулось бы дело, не обмани ее Морено.

Нет, вряд ли бы Дороти, получив обратно свою силу, захотела бы с ней по доброй воле расстаться, но для Морено она бы точно сделала все возможное и слово бы свое сдержала. А так…

Нужно было оставлять прошлое в прошлом, сны — снам, и начинать смотреть вперед без оглядки на призраков, которых она носила в сердце десять лет.

Доран тоже когда-то клялся в вечной дружбе, но однако восставшее из пучины “Холодное сердце” спасало от беды не “Свободу”, а “Каракатицу”.

“Каракатицу” и Морено. Не Дороти.

Друг детства, не знавший о ее любви, ушел навсегда и, может, там за чертой наконец прочел в сердце Дороти настоящие чувства. Прочел и понял, что ответить ему нечем. И теперь даже в посмертии не хочет иметь с ней дело.

Морено, в котором померещилось то самое, горячечное и несбыточное, тоже клялся. Мало того, сделал вид, что разделяет, понимает, а потом, не дрогнув, разорвал доверие. Может быть, Черная Ма простит ему этот финт и не станет наказывать любимчика и его команду заодно, но с Дороти довольно.

Хватит.

Едкая злость волнами поднималась к горлу и никак не хотела проходить. А мысль о Доране только добавляла туда огня. Что ж. Дороти прожила без Кейси десять лет, проживет и дальше. Прах к праху.

Дороти все десять лет воевала и охотилась за пиратами — продолжит и далее. И она знает, на кого откроет охоту, как только восстановит свое доброе имя.

Все. Занавес. Кончено. И нельзя оглядываться назад. Это были не сны, а кошмары. Так пусть остаются в прошлом. Следует думать о деле.

Дороти дотронулась до цепочки, на которой в стальной оправе висело Сердце Океана, скрытое под рубашкой и мундиром, и сжала острые грани кристалла, точно боялась забыть то, что произошло.

Думать о деле.

Дороти достала подзорную трубу. Они огибали Большой Янтарный с севера — тут тянулись отвесные скалы, кое-где запятнанные полосками мха и плешивыми кустами. Все поселения находились в юго-западной части, а судно, дойдя до мыса, должно было повернуть в открытое море и уйти вдоль течения.

“Свобода” шла с хорошим попутным