Сто имен - Сесилия Ахерн

— Кофе? — окликнул ее Боб из кухни.

— Да, спасибо.

Ей бы не мешало поспать нынче ночью, но тут ни чашка кофе, ни две не помешают, если ей суждено уснуть после долгих недель бессонницы. Вряд ли нынешняя ночь окажется лучше предыдущих, а пока что ей нужно взбодриться для разговора с Бобом. Рассеять туман в мозгу, проверить все возможные сюжеты, обыскать каждый дом на своем пути, как это делают, когда гонятся за убежавшим преступником. Заглянуть в уже осмотренные проулки, но свежим взглядом, не прокручивать бесконечно одно и то же, начать заново — и для этого требуется помощь Боба. Почему Китти не обратилась к нему сразу? Он так рыцарственно поддержал ее перед скептиками, Черил и Питом. Благодаря Бобу ей было поручено написать последнюю статью Констанс. А теперь — признаться, что она не справилась? Саму себя она подвела, тут спорить не о чем, а сейчас и Боб узнает, как она подвела его, но, войдя в дом, где еще недавно жила Констанс, вдыхая ее запах, ощущая присутствие подруги, словно та вышла не дальше соседней комнаты, более всего Китти страдала и мучилась от невыносимой мысли, что она подвела Констанс. Ей доверили быть голосом Констанс, высказаться за нее теперь, когда Констанс умолкла. И что же? Она бормочет и заикается, экает и бекает, ей далеко до красноречия, которое Констанс сохраняла и в смерти.

Мгновение тянулось; Китти разглядывала всякие штучки-дрючки, заполонявшие в этом доме любую поверхность, но вдруг осознала: из кухни так и не потянуло вожделенным ароматом кофе, не слышно движения. Она заглянула на кухню: Боб неподвижно стоял в центре этого небольшого помещения, смотрел на шкафчики, но их не видел, — маленький растерянный мальчик. Боб был десятью годами старше, но они с Констанс всегда казались сверстниками. То ли Констанс была старше своих лет, то ли Боб оставался юным, но выглядели они идеальной парой, всегда схожи и внешне, и внутренне, настроены на одну волну, не подумаешь, что их разделяет целое десятилетие, если и спорили, то разве что об аспектах одной и той же проблемы. Будто они появились на Земле в один и тот же день и всегда оставались неразлучны, будто такими они и были задуманы. Китти с трудом представляла себе жизнь Констанс до встречи с Бобом, жизнь Боба до встречи с Констанс, а тем более те десять лет, которые он топтал землю прежде, чем Констанс появилась на свет. Интересно, думала она, почувствовал ли Боб что-то в тот миг, сам ни о чем не догадываясь, — обрела ли жизнь дублинского мальчишки суть и смысл оттого, что маленькая душа явилась в Париже?

Но вот Китти увидела Боба без Констанс — словно тело без души. Свет погас.

— Боб! — тихонько окликнула его Китти, опустив руку ему на плечо.

— Да. — Он выпрямился, пришел в себя, вспомнил, что у него кто-то в гостях.

— Давай я сварю кофе, а ты посидишь отдохнешь, — предложила она, ласково отодвигая хозяина в сторону и переходя к шкафчикам поискать кофе.

— Да-да, конечно, — отозвался он, погруженный бог знает в какие воспоминания, и присел в единственное кресло, не заваленное журналами и газетами.

Китти открыла шкаф и увидела полки, забитые книгами, словно это был стеллаж, а не кухонный шкафчик. И в соседнем шкафчике — то же самое. Все забито, ни чашки, ни блюдца, ни крошки пищи. Китти, хмурясь, рылась в поисках кофейника и чашек, но потерпела неудачу. Пытаясь постичь логику Констанс и Боба, она перешла в гостиную, и там заглянула в книжные шкафы — как ни странно, кофейник не обнаружился. Ни логики, ни кружек, лишь книги и книги. Ладно, обойдемся пока без кружек, хоть бы кофейник найти или пусть растворимый кофе, однако из всей посуды имелся в наличии чайник, еще недавно служивший копилкой.

— Боб, — позвала она, и смех замер у нее в горле. — А где вы обычно держите кофе?

— О! — отозвался он так, словно вопрос застал его врасплох. — Мы куда-нибудь ходили выпить кофе, но Тереза вечно что-то пьет, так что где-то у нас что-то есть.

Китти вновь оглядела битком забитую кухню. К холодильнику скотчем приклеен календарь с темами из Камасутры, май — позиция номер пять, «приподнятая миссионерская». Китти открыла дверцу холодильника, но и там было пусто, — обидно, завлекательная картинка на двери сулила что-нибудь интересное.

— Может, Тереза с собой приносит, — рассудила она, озирая пустые полки.

— По вечерам мы пьем вино. — «Мы» — это Боб и призрак в пустом кресле рядом с ним.

Верно, Констанс каждый вечер выпивала по меньшей мере бутылку красного вина, и в данный момент Китти предпочла бы вино, а не кофе.

— Где же вы прячете бутылки? — ласково улыбнулась Китти Бобу.

Он поймал ее улыбку, и его взгляд немного оживился:

— Миссис Садовница складировала их в сарае.

Под светлым вечереющим небом Китти прошла через дворик в сарай, отодвинула засов и вошла внутрь. Пахло землей и сыростью. Она включила свет — яркую до белизны лампу, угрожающе свисавшую с потолка на тонком проводе, — и уставилась на полки. Ряды бутылок красного вина, каждая — в горшке с землей.

— Так они сохраняются в тепле, — пояснил Боб, выступив у нее из-за спины. — Констанс настаивала, что у каждой бутылки должна быть своя колыбелька, и поддерживала здесь температуру не ниже десяти градусов.

— Ну конечно же, — рассмеялась Китти. — А это еще что?

Десятки горшков с воткнутыми в землю палочками, а на палках — листочки с заметками.

— Ее идеи.

Китти недоуменно нахмурилась:

— Я думала, ее идеи там, в каталоге.

— Там — созревшие. А начинались почти все здесь. Это были ее «семечки», как она говорила. Когда ей приходила в голову мысль, она записывала ее и сажала в горшок. Потом, если ей требовались свежие идеи, она приходила сюда и смотрела, не проклюнулись ли ее «семечки».

Китти не сводила с Боба глаз.

— Почему я об этом не знала?

— Потому что, если бы мы об этом проговорились, Констанс угодила бы в сумасшедший дом.

— Можно подумать, у вас тут не сумасшедший дом.

Они заговорщически улыбнулись друг другу.

— Значит, тут может найтись и что-то из этой истории с именами. — Она двигалась вдоль рядов, вчитываясь в поспешно набросанные каракулями слова. Ей отчаянно хотелось соприкоснуться с Констанс, увидеть ее, услышать ее голос.

— Тут ничего не найдешь, раз она перенесла это в каталог. Возможно, история начиналась здесь — одно имя или несколько имен, а может быть, начиналась вовсе не с имени. Но в каталог попадали только проклюнувшиеся идеи. Тут у них ясли.

— Ее малыши, — улыбнулась Китти, скользя глазами по небрежным, кое-как набросанным мыслям, которые попадали сюда прямиком из головы Констанс. Припомнилось пояснение Боба: в каталог она переносила только оформившиеся идеи. Но каким же образом оформилась эта идея с именами? Боже, как мучительно знать, что идея была, но не найти эту идею. Ну же, Констанс, мысленно заклинала Китти, оглядывая напоследок сарай, подай мне знак! Она подождала ответа, но сарай оставался нем.