Черная капелла. Детективная история о заговоре против Гитлера - Том Дункель

немецких солдат исполнять Женевскую конвенцию, а не приказы Кейтеля. После неудавшейся попытки переворота в 1939 году Канарис отдалился от заговорщиков. Теперь у него был собственный совет. Порой было трудно, а то и невозможно сказать, является ли он преданным, но своеобразным нацистом, подсыпающим подрывной «песок в механизм» планов Гитлера, или пытается в одиночку, как Дон Кихот, предотвратить мировую войну. Какова бы ни была причина, абвер в своем докладе значительно завысил британскую военную мощь. Канарис сообщил Гитлеру, что у Черчилля 39 дивизий, готовых отразить вторжение, — в действительности же их было около 16 или около того[480]. Фюрер никогда не говорил, как эти раздутые цифры повлияли на его решение отказаться от операции «Морской лев» и переключиться на Россию.

Фельдмаршал Кейтель был уверен, что в Испании Канарис сознательно работал против Германии. Гитлер хотел получить доступ на Пиренейский полуостров, чтобы атаковать Гибралтар, «заморскую территорию» Британии с 1713 года. Узкий Гибралтарский пролив имел колоссальное стратегическое значение — он обеспечивал выход из Средиземного моря в Атлантический океан. Канарис служил в Мадриде в морской разведке еще в молодости и свободно говорил по-испански. Он хорошо знал страну и генералиссимуса Франко.

Гитлер поручил адмиралу заручиться согласием Франко на нападение на Гибралтар. Канарис провел в Испании значительную часть июля, августа, ноября и декабря 1940 года. Он строил планы нападения на Гибралтар, вел переговоры с Франко и его генералами о военной поддержке в обмен на вооружение. Но ничего так и не случилось.

Канарис тогда отклонился от сценария и мягко предложил Франко сохранять нейтралитет. Когда в сентябре в Рим приехал министр внутренних дел Испании Рамон Серрано Суньер, Канарис поручил Йозефу Мюллеру передать ему личную просьбу: «Адмирал просит вас сообщить каудильо [Франко], что ему хотелось бы, чтобы Испания не вступала в игру… У нас практически нет надежды победить в войне»[481].

Франко выводил Гитлера из себя, давая обещания, но медля с их исполнением. В результате Британия сохранила Гибралтар — оплот военной внешней политики страны.

Сомнений в намерении Канариса спасать голландских евреев не было. Он делал это, сидя за столом. Весной 1941 года в жизни Германии сложились новые печальные обстоятельства. В марте офицер СС Адольф Эйхман возглавил новый, более агрессивный департамент по делам евреев — подразделение главной службы безопасности в Берлине. До вступления в нацистскую партию Эйхман занимался торговлей бензином, а потом с головой ушел в решение еврейского вопроса. Именно он отвечал за классификацию евреев, принятие антисемитских законов и переселение евреев. Государственная политика насильственной эмиграции в другие страны сменилась насильственной депортацией внутри границ Рейха. В октябре 1940 года Эйхман руководил переселением почти семи тысяч евреев с юга Германии в оккупированную Францию. Это было лишь начало скорбного пути.

Преодолеть трудности с визами очень быстро стало практически невозможно. Посредники, которые (за весьма приличные деньги) обеспечивали эмиграцию евреев из Рейха, видели, как их бизнес рушится прямо на глазах. Владелец транспортной и туристической компании в Амстердаме Гарри Хамахер рассказал об этом майору Вальтеру Шульце-Бернетту, главе отделения абвера в Нидерландах, такому же противнику нацистов, как и адмирал Канарис. Вместе они выработали взаимовыгодное решение, которое могло бы спасти многие жизни.

Абвер отчаянно нуждался в агентах в Северной, Южной и Центральной Америке. Хамахер считал, что сможет найти голландских евреев, готовых на разведывательную работу в обмен на безопасный транзит за океан. Кроме того, и другие евреи будут заинтересованы в последней коммерческой возможности покинуть Нидерланды. Им нужно было лишь заплатить Хамахеру 750 рейхсмарок и сделать вид, что они агенты абвера[482]. Абвер располагал мастерской по изготовлению документов, где можно было сделать столько фальшивых виз, сколько понадобится.

Это деликатное соглашение зависело от готовности адмирала Канариса его одобрить. Шульце-Бернетт рассказал ему о плане, и вскоре Канарис завуалированно одобрил его: «Благодарю за присланные сигары. Они меня очень порадовали»[483].

Первый поезд, перевозивший беженцев в рамках операции «Аквилар» (лишь немногие из них действительно были еврейскими агентами абвера), отправился из Амстердама в Мадрид 11 мая 1941 года. Имелись определенные ограничения: два чемодана на человека и никаких ювелирных украшений. Второй поезд выехал 15 мая, а третий — 18 мая. Еврей, знакомый с самым высокопоставленным генералом вермахта в Нидерландах, подал заявление на визу Хамахера. Экономический консультант нацистов Гельмут Вольтат назвал еще 11 евреев. Таким образом, в мае на поездах было переправлено около двухсот пассажиров, которые направлялись в США, на Кубу, в Аргентину и полдесятка других стран, где они могли жить безбоязненно[484].

Нужны были новые визы, но ждать их пришлось несколько месяцев. Война приобрела новый неожиданный поворот.

Гитлер назначил дату и время нападения на Советский Союз: воскресенье, 22 июня, три часа утра. Накануне вечером Хельмут фон Мольтке написал жене из Берлина. Он отметил, что чувствует себя словно в конце декабря: «Мне кажется, что завтра начнется новый год. Завтра все будет по-другому, и многое обрушится на нас, и нам придется этому противостоять»[485].

Канарис дважды предупреждал британцев — один раз через Йозефа Мюллера по ватиканскому каналу, а второй через Галину Шиманскую, полячку, которой он помог бежать в Швейцарию с детьми. Теперь Шиманская была секретарем польской миссии в Берне и работала на британскую разведку.

Уинстон Черчилль лично предупредил Иосифа Сталина, что Гитлер собирается напасть на Советский Союз. Сталин не поверил.

Зато 22 июня сомнений не осталось. Ранним утром на территорию страны вошли три миллиона немецких солдат. Фронт растянулся больше чем на полторы тысячи километров. Пехоту поддерживали три тысячи танков, семь тысяч пушек тяжелой артиллерии и две с половиной тысячи самолетов. Это было величайшее вторжение в истории.

В Советской России, как и в Германии, все перевернулось.

36

Видеть звезды

Уильям Ширер в Берлине писал статью, которую вряд ли пропустила бы немецкая цензура. И он вернулся к этой работе, как только оказался в Нью-Йорке. В феврале 1941 года Ширер написал большую статью для журнала Life о «фантастических убийствах милосердия» в Германии. Неназванный источник рассказывал о «казнях десятков тысяч психически неполноценных людей… которых забирали из частных и государственных лечебниц»[486]. Газета Christian Science Monitor сообщила об этих убийствах