Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

Не поверив своим глазам, он выбрался из машины, огляделся, после чего подергал ручку двери подъезда — заперто на кодовый замок.

Он обошел дом вокруг, посмотрел на оторочку из виноградных листьев — ни в одном окне не было света, хотя на улице смеркалось. Потоптавшись еще несколько минут, Хортов сел на кирпичный парапет крыльца, прижался спиной к стене и вдруг ощутил забытую и щемящую волну бесприютности, как в чреве холодной баржи. Он помнил, чем заканчивается это чувство — обязательными слезами, потому сел в машину, круто развернулся, заехав на газон, и помчался назад.

Прочитать название тупиковой улицы он не успел, да и ни одной таблички на домах не заметил, однако запомнил следующую — Мантулинская. Повернул налево второй раз и оказался на набережной. Здесь наконец-то перевел дух, расслабился и, подавляя желание оглянуться, поехал спокойнее.

И внезапно обнаружил, что на левой руке нет привычной, давящей тяжести браслета.

На ходу он ощупал руку от запястья до локтя, механически глянул под ноги, рядом — нет. Сам он соскочить никак не мог!

Хортов выбрал место, остановился и, включив аварийный сигнал, стал тщательно осматривать машину вокруг себя: браслет словно растворился и на оголенной руке остался лишь глубокий вдавленный отпечаток. И вдруг он отчетливо вспомнил повышенный интерес Дары, ее поглаживания руки и этот внезапный, волнующий поцелуй.

Она снимала золотые вещи с блеском фокусника, ибо Андрей ни на мгновение не терял контроля над собой, и стащить незаметно тугое плетеное кольцо можно разве что с трупа…

Хортов развернулся и погнал назад. Дорогу он запомнил отлично и скоро нашел светофор и улицу Мантулинскую. На всякий случай убедился, прочитав название, и свернул на первом перекрестке — все, как в первый раз. Метров через триста должен быть тупик и ее дом…

Ничего подобного! Хортов оказался на Шмитовском проезде, которого не переезжал. Полагая, что свернул не в тот переулок, он вернулся назад к набережной, еще раз проверил улицу и поехал тихо. И все равно первый поворот направо оказался тем же проездом, но никак не тупиком — впереди мелькали фары машин на Шмитовском. Тогда он притерся к обочине, вышел и отправился пешком. Те самые многоэтажки, выбоина на асфальте, в которую попал на обратном пути, а во г и газон с его следом разворота!

— Эй, дяденька! Ты что потерял?

За спиной стоял человек с трубкой в зубах — Петрович, который встретился ему возле рынка в Кузьминках.

— Да так… Здесь дом был, странный такой, с виноградными лозами по стенам…

— Был. Да его же снесли еще в прошлом году.

— Я его видел двадцать минут назад!

— Это бывает, — шваркнул трубкой и выпустил голубое облако дыма. — Дом сносят, а образ его остается, и долго еще люди видят призрачные очертания, жильцов. Даже мебель, кран на кухне капает… Человек умирает, а душа живет среди живых… Наверное, туда вошла женщина, и ты ее потерял?

— Вошла женщина…

— Купи мне бутылочку, и я покажу, где она.

— Но тут… нет магазинов. Возьми деньгами!

— Нет, я деньгами не беру.

— Сейчас я сбегаю!..

— Ты ж не пацан, за бутылками бегать, — строго сказал Петрович. — Ладно, я тебе и так покажу. Как она выглядит? Волосы такие… и алмазы сверкают?

— Да! Да! Точно!

— Жила в седьмой квартире?

— Сказала, в седьмой…

Он достал изо рта трубку, указал чубуком в лоб Хортова.

— Она у тебя здесь. А ты ищешь…

И пошел к подъезду многоэтажки, помахивая пустой кошелкой.

Андрей постоял на середине проезда, озираясь вокруг, и тихо побрел к машине, убеждая себя, что ничего страшного не случилось. И все равно чувствовал разочарование и неотступное желание еще раз проехать от набережной, может быть, остаться на всю ночь, успокоиться, побродить по этому району…

Стиснув зубы, он погнал к себе на Чистые Пруды, стараясь не думать о Даре, и это ему удавалось, пока он не приехал на свою улицу.

В хрущевские времена между огромными сталинскими монстрами втиснули четыре блочных пятиэтажки, и они выглядели ничуть не лучше того призрачного строения с виноградником. Когда-то посаженные деревца между домами вымахали выше крыш, и при каждом хорошем ветре начинался лесоповал, балконы сшибало, как шишки. Хортов жил в таком изуродованном доме в глубине двора, и чтобы проехать к нему, следовало нырнуть под арку сталинской крепости, уйти в дальний угол и уже оттуда, мимо мусорных контейнеров, — к своей «ракушке».

До нее оставалось двести метров, а он сидел в машине и испытывал страстное желание вернуться, ибо чувствовал неясный, детский страх, одиночество и полную незащищенность. А надо было сейчас повернуть налево и въехать во двор. Арка напоминала черную нору, за которой обрывался всякий свет, и оттуда, из тьмы, исходила опасность. Ее невозможно было ни пощупать, ни понюхать, однако ощущение жути напоминало холодный сквознячок, несомый из мрачной дыры.

Хортов стиснул руль, резко встряхнулся, будто разгоняя сон, и в голове, на миг прояснившейся, еще крепче утвердилась мысль — не заезжать во двор!

Он осторожно вышел из машины, запер дверцу ключом и зашел в тень деревьев. На улице было пусто, в свете далекого фонаря поблескивали автомобили на стоянке, несмотря на второй час ночи, во многих окнах горел свет. Совершенно мирная картина… И все-таки Андрей не пошел под арку — свернул к магазину в горце здания и, обойдя его. оказался в тылу своего дома. Косой отблеск рекламы пронизывал листву деревьев и едва доставал земли, и только у одного подъезда в соседнем доме горела лампочка. Даже при таком освещении было видно, что двор пуст. Прячась за деревьями, Хортов двинулся к торцовой стене, и тут заметил, что за его «ракушкой» стоит не белая соседская шестерка, как всегда, а нечто приземистое, вытянутое и темное. Все места во дворе давно были захвачены, забиты на веки вечные и разве только случайный залетный мог залезть на чужую стоянку.

Или сосед разбогател и купил иномарку.

Андрей затаился в трех шагах у стены, прижавшись к дереву. Показалось, за стеклом чужой машины зардел огонек — то ли сигарета, то ли отблеск красной лампочки сигнализации.

Или почудилось…

Тем часом под аркой вспыхнули фары, и, шаря темноту, свет побежал по двору, выхватывая стволы деревьев. Хортов переместился к стене и в этот миг увидел, как из неизвестной машины осторожно вышел человек и встал за «ракушку». На белом фоне оцинкованного железа хорошо различалась его фигура. Автомобиль проехал мимо, затем повернул к сталинскому дому, на котором блистала световая реклама. Человек вернулся было назад, однако склонился к открытой дверце и через несколько секунд направился в сторону Хортова. Была ещё надежда, что он выйдет на дорогу, где только что прошла «Нива», — он забирал влево, но как оказалось, лишь для того, чтобы обойти вросшую в землю детскую площадку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});