Поединок - Игорь Крутов

за столом изумленно воззрились на него. Это было не то что не принято — встревать в разговор авторитетов, каковыми в данном случае были Старик и Дроздов, порой это было смертельно опасно. Остальным говорить в этой бандитской, но совсем не уголовной компании можно было только тогда, когда им разрешат. А этот, без году неделя в организации, позволяет себе!..

Но Иван знал, что делает. Он знал, что на данный момент является козырной картой — причем как в руках одного, так и другого. Он сейчас не иначе как всеобщий любимец, которого все холят и лелеют. К тому же он просто может не знать каких-то там тонкостей.

Была и еще одна причина того, что он прямо попросил этих людей поторопиться. Почему-то мерзко было наблюдать, как они выделывают друг перед другом словесные кренделя.

То ли Николай! Как у него все легко, просто и понятно! А эти…

Шестеро мужчин смотрели на него гневно-удивленно, а Иван спокойно отправлял себе в рот еду с хозяйского стола и в который уже раз просил себя успокоиться. Иногда ведь так получается, что могут нашлепать и любимца. Это у них запросто.

Он посмотрел на Дроздова ясными глазами и безоблачно улыбнулся:

— Я что-то не то сказал? Извините.

Дроздов перевел взгляд с него на Старика и заговорил:

— Вообще-то Ваня прав. Пора переходить к делу. Ты намекал, что что-то против меня имеешь. Что я не так чист, как хотелось бы по идее, — ты именно так выразился. Я требую, чтобы ты выразился поточней. Что конкретно ты имеешь в виду?

Старик тут же ответил:

— Я имею в виду факт, что ты вводишь всех нас в заблуждение. Это мягко говоря.

— Это не ответ, — твердо смотрел на него Дрозд. — Это всего лишь подтверждение моим словам. Но если хочешь, я повторю: что конкретно ты имеешь в виду?

— Я имею что сказать, — Старик бледнел на глазах. — Я заявляю при всех, что ты, Дрозд Глеб Сергеевич, являешься не тем, за кого себя выдаешь. Твоя фамилия, имя, отчество — настоящие, но вот остальное про себя ты придумал. Ты врал нам всем с самого начала.

— И кто же я, по-твоему? — На губах Дроздова играла ухмылка.

Старик перегнулся через стол в сторону Дроздова и тихо проговорил:

— Ты — верный пес Коммунистической партии Советского Союза.

У Ивана отвисла челюсть. Такой поворот событий не мог предугадать никто. Даже он, когда-то действительно верный пес КПСС. Правда, тогда это называлось по-другому — Родина, у которой было другое имя — СССР.

Ну да ладно. Сейчас не до воспоминаний. Перед Иваном разыгрывалось захватывающее представление. Дроздов не обманул, представление стоило его внимания. И опять же он прав был, когда просил не вмешиваться. Куда там вмешиваться! Не пропустить бы чего!

— То есть как это? — Ивану показалось, что никогда не терявшийся Дроздов на этот раз растерялся.

— То, что слышал, — спокойно ответил ему Старик. — Ты прошел секретную школу армейской разведки. Ты служил в секретных частях. Ты выполнял самые ответственные поручения партии. Достаточно?

— Как интересно! — усмехнулся Дроздов. — А доказательства?

— Ты еще послушай, Дрозд. Мне много что сказать нужно. Ты не представляешь даже, как много.

— Ну-ну.

— Ты зачем создал здесь нашу организацию? — Старик тяжело дышал, казалось, ему не хватает воздуха, волнение душило его. — Я писал тебе устав, я думал, что ты действительно хочешь построить в отдельно взятом районе гармоничное общество. Мы знали все, что будет трудно, нужно только увлечь молодых, это главное, и мы разработали целую идеологию, правда? Мы смогли привлечь огромное по нынешним временам количество сознательной молодежи, которой небезразлична судьба России, которая готова на все, чтобы избавить Россию от жидов, буржуев и коммунистов. Они поверили нам, и тебе в том числе, что мы сторонники Российского государства для русских, где всякие чучмеки и прочие инородцы станут нашими работниками, а хозяевами будем мы — русские! Нужно только немного потерпеть, говорили мы, нужно иметь железную дисциплину, и со временем у нас все получится, мы — первые — пионеры, мы построим образцово-показательное общество, мы станем примером, за нами пойдут остальные. Это была красивая идея, она остается такой, но пока ты с нами, пока ты нами руководишь, она остается мертворожденным ребенком, потому что ты, Дрозд, не сам все это придумал. Ты просто опять выполняешь задание твоей партии, которая никак не может успокоиться, вот что я про тебя знаю, и ты не сможешь это опровергнуть, Дрозд, и даже знаешь, почему ты не сможешь этого сделать.

— Да у тебя просто словесный понос! — удивленно смотрел на него Дроздов. — Ты сам-то веришь тому, что говоришь, Старик?

Андрей Егорович устало улыбнулся и покачал указательным пальцем.

— Ты прекрасно все знаешь, — сказал он. — Ладно Я перехожу к доказательствам. Предупреждаю: как только Дрозд начнет меня перебивать или по каким-то другим причинам я не смогу говорить, это значит, что Дрозд понял, что карта его бита, и хочет мне помешать. Повторяю, как только он начнет мешать мне говорить — это первое доказательство, что я прав и он боится того, что я буду про него говорить.

— Пока ты еще ничего не сказал, — сказал ему Дроздов с угрозой в голосе. — Но я готов тебя немного послушать, Старик. Валяй.

Все остальные выглядели так, словно их гвоздями прибили к стульям. Головы пятерых мужчин синхронно поворачивались из стороны в сторону, когда замолкал один собеседник и начинал говорить другой.

Старик начал:

— Дроздов Глеб Сергеевич, пятьдесят первого года рождения, закончил секретную школу при Главном разведывательном управлении, сокращенно ГРУ. В восьмидесятых годах принимал участие в секретных карательных экспедициях на территории Афганистана, причем карал он, нужно сказать, не только мирных жителей. Вернее, карал он всяких там афганских курбаши. Кроме этого, он выполнял самые суперсекретные поручения. Что это за поручения — не скажу, мой информатор не знает об этом, а судя по тому, что он, я имею в виду информатора, знает очень много, это может означать только одно: Дрозд выполнял самые ответственные задания и принадлежал к элите профессионалов. А элита — элита и есть. Она не изменится никогда. И что бы она ни делала, она всегда будет работать на реставрацию коммунизма в России. И наша организация, которую он создал, была испытательным полигоном для идей Дрозда и его комтоварищей, или чем-то еще. Мне трудно понять логику коммунистов.

— Уф! — выдохнул Дрозд. — Еле выдержал, чтоб по шее не накостылять. Ты закончил?

— В общих чертах, да, — ответил ему тот.

— Я не понял, — покачал головой Дрозд. —