Иоанниты - Сергей Жилин

Остаётся лишь выяснить на практике, верно ли предположение.

Мы трясёмся в экипаже, медленно двигаясь к студии Дуе. Виктория выдала мне в напарники Паттера – низкорослого, возрастного со светлыми волосами чуть длиннее, чем того требует мужская мода (откуда я знаю про эту грёбаную моду?). У Паттера густые усы и мелкая бородка. Сухой, подвижный, глаза его постоянно в движении, большой лоб выдаёт в нём человека неглупого.

Но при этом Паттер болтлив.

– На тебе места живого нет, – в который уже раз отметил он, разглядывая мои раны. – Ты же ещё и хромаешь. Долго будет заживать?

– Надеюсь, дня за три всё пройдёт.

– Верно говоришь, ты же иоаннит. Знаю по Виктории – на ней всё как на собаке заживает. Ой, прости.

– За что ещё?

– Ты же её отец, Август. А я её назвал собакой, – по лицу не похоже, чтобы Паттер шибко сожалел о сказанном.

– Нет, погоди, ты сказал, что на ней всё заживает как на собаке. Это всего лишь значит, что заживает быстро. Это не оскорбление. Тут даже похвала какая-то есть.

– Ну, всё равно, когда тебя хвалят, сравнивая с собакой…

Мы замолчали. За окном показалась семья, прогуливающаяся по тротуару. Интеллигентного вида мать и отец, две девочки с цветастыми лентами на шляпках бегают вокруг неторопливо шагающих родителей. Странно, людей я никогда особо не любил, но глядеть на эту четвёрку приятно, красиво же они смотрятся.

– Нет, собак я люблю – продолжил свою мысль Паттер. – Но только правильных собак. И ведь всё равно, сравнивая с собакой, не похвалишь.

– Что ещё за «правильные» собаки?

– Это большие собаки, такие, какими их создала природа. Все прочие собаки, вся эта мелюзга визжащая – это крысы… хотя, крысы и то красивее будут. Понимаешь ведь?

– Понимаю, сам эту мелочь комнатную не люблю, – лениво ответил я.

– Собаки должны быть крупными, они должны дома сторожить, охотиться. Есть ещё бойцовские собаки, но они тоже уродливые – ни хвоста, ни ушей, все розовые какие-то. Батон колбасы с ножками, а не собака. К тому же, это ж живодёрство, заставлять их грызть друг друга.

– А я вот ненавижу, когда псины лают. Ей богу, они как начнут, так и не затыкаются.

– Брось, люди не лучше, – усмехнулся блондин.

– Не сравнивай, это не одно и то же. Да и человека можно ударить по лицу – его не жалко.

Паттеру понравилась шутка – он расхохотался от души. Я же и не думал шутить, сказал чистую правду.

Спустя пару минут кучер ссадил нас в нужном месте – за пару домов от жилища Серафины. Мы решили пройтись немного, побродить вокруг и обдумать план. Студия художницы расположена на первом этаже широкого трёхэтажного дома, на улице мало прохожих, но совсем без зевак не обходится, даже таким ранним утром.

Мы как раз проходим мимо окон студии – с улицы видны холсты с незаконченными работами. Судя по прикидкам, пять из шести окон, выходящих на улицу, принадлежат мадам Дуе.

– Я знаю планировку таких домов, – с нотками надменного знатока начал Паттер, – три окна справа – это зал, в данном случае студия. Крайнее слева – прихожая, оставшееся окно мне и нужно. Оно либо ведёт в нужный кабинет, либо в соседнюю с ним комнату. Окно открою без проблем. Тебе нужно любыми силами удерживать её в студии, заговаривай ей зубы.

– Сколько тебе нужно времени?

– В худшем случае пять минут.

– Ладно, на пять минут моего словарного запаса хватит.

Я двинул к двери, проник в подъезд и подступил к квартире Серафины. Ещё целую минуту я потратил, репетируя разговор, который мне предстоит завязать с художницей. Если прижмёт, могу вполне складно врать, но сейчас чувствую себя совершенно неуверенно.

Ладно, надеемся, она не бросится бежать, и из-за угла не выскочит очередной воинственный иоаннит…

На мой стук быстро отозвались: низкорослая худенькая дама лет тридцати пяти оказалась на пороге спустя считанные секунды. Судя по заляпанному фартуку, она сейчас занята рисованием. Лицо у неё поразительно вежливое и доброжелательное (все творческие личности кажутся мне грубыми истериками).

– Добрый день, месье, – зазвучал её глубокий приятный голос, от которого у меня стало щекотно за ушами.

– Добрый день. Я не ошибся, это квартира мадам Дуе?

– Да, мадам Дуе – это я. Прошу Вас, входите.

Меня впустили в тесную, но уютную квартирку, где каштановый цвет царит и на стенах, и в мебели. Картин на стенах нет, зато вот растений в горшках очень много. Короче, я бы не отказался здесь жить.

– Мне Вас очень рекомендовали знакомые, – вернулся я к хозяйке дома. – Хотел заказать портрет своего сына, скоро ему исполняется двадцать.

– Дело в том, что у меня много заказов…

– Время терпит. Я так и предполагал, что озаботиться стоит заранее – мне нужна картина через месяц.

– Что ж, к этому времени я могу выполнить заказ, – ещё более вежливо и приветливо улыбнулась Серафина и пригласила меня жестом в студию. – Пойдёмте, подберём подходящую композицию будущего портрета.

Она повлекла меня вглубь квартиры. Проходя мимо комнаты, в которую собирался влезть Паттер, я бросил взгляд на окно, за которым разглядел лицо напарника. Тот понял, что момент настал, и бесшумно открыл окно. Дальнейшие его действия я увидеть не мог.

Мадам Дуе привела меня в комнату, где больше дюжины мольбертов образуют сущий лес художника. Расставленные абы как, чтоб меж них приходилось петлять зайцем, на каждом незаконченный холст. Где-то только намечаются линии будущего произведения, а где-то осталось доделать малейшие детали.

– Вы хромаете, месье, – заметила Серафина. – Что случилось?

– Я упал. Ничего страшного на самом деле.

– Понятно. Осторожно, месье, здесь краска. Вот, – указала художница на почти завершённую работу, – очень популярно в последнее время: крупный план, человек сидит вполоборота, на фоне – атласная ткань.

– Такие портреты сейчас часто заказывают? – сыграл я заинтересованного простачка.

– Да, в них есть что-то изысканное, необычное, но при этом отсутствует царственность – её многие сторонятся. Плюс когда человек изображён вполоборота, на лице появляется больше теней, оно становится более фактурным, живым.

– С Вами не поспоришь. Но Вам не кажется, что это не подойдёт молодому человеку? Здесь же у Вас изображён импозантный мужчина, в возрасте, состоявшийся. Боюсь, моему мальчику это будет не к лицу.

– Вы ошибаетесь, – Серафина непрестанно жестикулирует, – молодые люди получаются на подобных картинах едва ли не лучше, чем возрастные. К сожалению… хотя, идите за мной.

Мы опять прошлись между мольбертами, красками и столами с натурой. Хозяйка студии привела меня к другой картине, где в схожей позе сидит молодая девушка. Разве что портрет только начат, и девушка (а тем более её молодость) угадывается с трудом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});