Пути Предназначения - Влада Воронова

— Но это не моя музыка! Всю её написали совсем другие люди!

— А мне без разницы. Нам с Тедди эту музыку подарили вы, значит она была вашей.

Малугир пожал плечами.

— Идёмте, — повел его за собой Цалерис.

— Куда?

— Нечего на балконе отсвечивать. Прислуга увидит, вмиг губернатору донесёт. Вот здесь будет спокойно. — Цалерис привёл его в какую-то небольшую комнатушку, где повсюду торчали трубы и вентили центрального отопления.

Малугир сразу же прижал к одной из них иззябшие руки, попытался согреть. Шерсть на лице и запястьях покрывал густой слой инея.

— Пресвятой Лаоран, ну я и кретин! — прошептал Цалерис. — Правильно из лицея попёрли, телохранитель из меня ещё хуже, чем императорская корона из консервной банки. Вы же на балкон по такой холодине без ничего выскочили, в одном шёлковом костюмчике.

— Ерунда, — дёрнул плечом Малугир. — Я не замёрз. Не до того было. Только вот руки…

— А ну-ка, полезайте сюда.

Цалерис помог Малугиру забраться куда-то в сплетение тёплых труб.

— Вот так. Спину трубами прогреет, а ноги… — Цалерис снял с Малугира туфли, закутал колени и ступни своей курткой.

— Не надо, — смутился Малугир.

— Надо! Перед дорогой только воспаления лёгких и не хватает. Но ничего, сейчас прогреетесь как следует, и всё будет в порядке. Глотните немного, — протянул ему карманную фляжку с перцовой водкой.

— Вы носите с собой спиртное?

— Как видите, многочтимый, — отстраняющее произнёс Цалерис.

Малугир взял его куртку, аккуратно повесил на вентиль.

— Я очень благодарен вам за заботу, сударь, но дальше я и сам сумею решить все свои проблемы. Ещё раз спасибо и… — Малугир хотел слезть с труб, но Цалерис усадил обратно.

— Не обижайся. Я больше не назову тебя многочтимым.

— А как?

Цалерис запнулся. Произнести имя дээрна и родственника бывшего нанимателя отставному теньму было трудно.

— М-Малугир, — выговорил он с усилием. И спросил: — Мир?

— Мир.

— Тогда я за паспортом? Я быстро… Малугир. — Второй раз произносить имя было уже легче.

— Подожди. Ты… Ты бенолийский паспорт не бери. В секретере лежит общеиалуметский, с открытой визой ВКС, и бланки на пятерых сопровождающих. И дорожная книжка до Троянска, главного города Большого Кольца. Это цепь полукрепостей-полупоселений вокруг Гарда, первая линия его обороны. Звучит не очень привлекательно, но на самом деле Троянск симпатичный город, ничем не хуже Маллиарвы.

— Так вы хотите… Но это же будет полным разрывом с семьёй!

— Было бы что разрывать, — горько ответил Малугир. — Иди, — подтолкнул Цалериса. — Не нужно тянуть время. Губернатор в любую минуту может потребовать меня к себе, и тогда нам не выбраться.

— Да, — кивнул Цалерис. — Я быстро.

— Постой, — задержал Малугир. Указательным пальцем нарисовал ему на лбу знак предвечного круга, поцеловал в щёку. — Теперь иди. Удачи.

Цалерису перехватило горло. Он кивнул, пожал Малугиру плечо и пошёл к двери.

На пороге обернулся:

— Ноги прикрой. Простуда — скверный попутчик. Тёплую одежду я принесу.

Малугир кивнул, потянулся за курткой. Цалерис скользнул в служебный коридор.

- 7 -

Ринайя внимательно осматривала просторную заброшенную террасу при интернате. За окном светило задорное утреннее солнце, весело искрился свежий снег. Ринайя открыла форточку.

— Пусть немного проветрится, а то воздух совсем застоялся.

Ещё раз оглядела террасу и сказала Винсенту:

— А ты знаешь, всё не так плохо. Небольшой ремонт — и получится прекрасная оранжерея. Причём работать она будет в двух климатических режимах, сделаем тропики и альпийские луга. И там, и там такие травы растут, что ваши аптекари от радости зайчиками запрыгают. Ведь Медицинская канцелярия, насколько я поняла, лекарственными поставками интернат не балует?

— Не балует, — хмуро согласился Винсент.

— Ну вот, — подошла к нему Ринайя, — а ты говорил, что я зря приехала.

— Рийя, — взял её за плечи Винсент, — Гирреан — самое гнусное место во всей империи. Тебе нельзя здесь оставаться. Ну чем тебе было плохо в Маллиарве?

— Тем, что там нет тебя, — поцеловала его Ринайя.

Винсент отстранился.

— Рийя, ты должна вернуться домой. Здесь…

— Я дома, — перебила Ринайя. — Мой дом там, где ты.

— Здесь слишком опасно.

— Опасней, чем в Алмазном Городе?

— Нельзя так говорить. — Винсет резко отвернулся, отошёл к окну. Колупнул облезлую краску на переплёте. — Это запрещённый приём.

— Прошлое не запретить. Хочешь, не хочешь, а оно будет возвращаться. Но пока мы вместе, прошлое над нами не властно.

Ринайя подошла к Винсенту, обняла.

— Пока мы вместе, нам принадлежит весь мир — и прошлый, и настоящий, и будущий.

Винсент ладонями накрыл её руки.

— Рийя, если с тобой что-то случится… Если ты…

— Ничего со мной не будет. — Ринайя поцеловала его в мочку уха и прошептала: — Ты мой ангел-хранитель. И потому со мной всё всегда будет хорошо. Пока есть ты, ничего плохого случиться не может.

Винсент спрятал лицо у неё в ладонях.

— Только не бросай меня. Я умру, если ты полюбишь другого.

— Дурак! — обиделась Ринайя, хотела уйти. Винсент не отпустил.

— Рийя, постарайся понять… Там, в Алмазном Городе… После того, как император… Ну после всего этого… Я отправлялся на прогулку по залам Большой централи. Шёл до тех пор, пока не встречал какую-нибудь девушку… Мне всё равно было кто она — служанка или высокородная дама, замужем она или нет. Лишь бы личико посмазливее и фигура посексуальней. Я уводил её в Синюю галерею, туда ведь почти никогда никто не заглядывал. Никто не мог мне помешать… И кушетки там удобные. Я заставлял девушек оказать мне определённую любезность. Понимаешь, какую?

— Да.

— Отказаться не смела ни одна из них. Боялись. Я не требовал от них ничего такого… изощрённого… Просто самый обычный трах и короткое «Пошла прочь!» после. Думаю, от изощрённости они тоже не посмели бы отказаться, но я сам такого не хотел. Не знаю, почему. Но не хотел никогда. — Винсент замолчал.

— И что дальше было?.. Винс, прошу тебя, не молчи!

— Трудно поверить, но с избытком хватало девчонок, которые готовы были пойти со мной в Синюю галерею безо всякого принуждения. Они сами старались попасться мне навстречу, заигрывали и кокетничали как могли.

Ринайя тихонько хмыкнула.

— Наложница императорского фаворита, пусть даже и одноразовая — это всё равно повышение статуса. При дворе этого хотели бы многие дамы, не говоря уже о служанках.

— Такие… податливые… меня не интересовали. Нужны были только те, которые не хотели… Не придти в Большую централь в урочный день и час они не могли, но и к моему обществу нисколько не стремились. Прятались в нишах, за портьерами, даже под столами и кушетками. Это было похоже на загонную охоту. У меня даже собственная людская свора подобралась, помогали девчонок вылавливать. Пресвятой Лаоран, до чего же мерзко!

Ринайя обняла его покрепче.

— Что было дальше?

— Девушка. Я не знаю, служанкой она была или дамой. Я даже расы её не помню, не то что лицо. В галерею она пришла, но там… Сказала, что лучше выбросится в окно, чем позволит к себе прикоснуться. А ещё сказала, что я ничем не лучше свиняки трон-нутого, если позволяю себе такое. — Винсент помолчал. — Она была маленькой и хрупкой, эта девушка. Единственное, что о ней помню… Я схватил её и швырнул на кушетку. Она была такой лёгкой, как пушинка. Я разорвал ей платье. И остановился. Положил рядом с ней свой пиджак и ушёл. После этого я не прикасался ни к одной женщине. До той самой ночи, когда ты пришла ко мне в комнату, я и думать не смел, чтобы… Женская любовь слишком чиста для такой грязи, как я, а заниматься одним только трахом, совокупляться бездумно, как животное, как этот свиняка трон-нутый, я уже не мог.

Ринайя разжала объятия.

— Так поэтому ты так долго не хотел меня взять? Мёл всякую чушь о том, что не покупаешь женщин ни за деньги, ни за благодарность? И спас меня тоже из-за неё?

Винсент посмотрел на Ринайю.

— Не знаю. Просто иначе было нельзя. Не сделай я того, что сделал, потерял бы последнее людское, что во мне оставалось. Так что если быть до конца честным, то спасал я не тебя, а себя. Теперь ты знаешь обо мне всё. — Винсент отвернулся. — Если ты хочешь уйти, я пойму.

— Ну и пусть, — сказала Ринайя. — Пусть это всё из-за неё. Из-за другой девушки. Всё равно ты мой ангел-хранитель. Винсент, во имя пресвятого Лаорана, если бы ты только мог видеть всё это с моей стороны! — Ринайя мгновение помолчала и заговорила быстро, захлёбываясь словами: — Стараешься, работаешь, день за днём создаёшь красоту, которая никому не нужна. Зато каждый властен её растоптать, а вместе с ней и меня. Всё очень быстро опротивело. До невозможности опротивело, до тошноты. А уйти некуда. И тогда всё стало таким безразличным, как будто из меня душу вынули и выбросили. Понимала, что каменею заживо, в собственную тень превращаюсь, и ничего с этим поделать нельзя. Страшно было и тоскливо, хоть в петлю лезь. Но смелости не хватило. Всё чего-то ждала, надеялась, как дура. А становилось только хуже и хуже. Император для игрищ своих выбрал. Когда смотрел на меня, думала, умру от ужаса. В Алмазном Городе ничего не скроешь. И о том, что государь наш богоблагословенный в тайной комнате проделывать любит, я в подробностях знала. Рассказывали. И вот, пожалуйста, — он прямо на меня указывает и говорит: «Отведите её в кабинет». То, что это ещё хуже смерти, понимали все, но никто даже и не подумал, что свиняке трон-нутому воспрепятствовать можно. И вдруг ты. Такой смелый. Красивый. Сильный. А главное — добрый. Как настоящий ангел. С тобой ничего не страшно. Только вот меня ты не хотел, твердил какие-то дурацкие отговорки. Как будто от нищенки назойливой отмахивался, смотрел как на пустое место. А я всё время тебя ждала, думала: «Пусть он придёт. Хоть на одну ночь, на один час, но пусть он придёт». И не смогла моего ангела дождаться, сама к нему пришла.