Флибустьерское море - Жорж Блон

Прошло шесть недель. Однажды к одному из островов подошла барка с испанцами. Они были тут же схвачены. Нетерпеливые флибустьеры забросали капитана вопросами:

– Где же перуанские галионы? Скоро они появятся?

– Вы имеете в виду Золотой флот? Он прошел неделю назад и разгрузился в Панаме.

Поток ругательств и проклятий последовал за этим сообщением. Дурная весть мгновенно облетела соседние островки. Радоваться было нечему: они упустили редчайшую возможность, причем по собственной глупости, и за нее теперь надо было расплачиваться.

Три дня спустя несколько галионов, выгрузив золото в Панаме, подошли к островам и подвергли их обстрелу. Итог: потоплена одна барка и два человека убиты. Потери были бы еще больше, если бы днем раньше французские капитаны не отвели свои суда для тщательного осмотра и ремонта в тихое место. Для этой цели был выбран остров Сан-Хуан-де-Пуэбло в восьмидесяти лье к западу от Панамы.

Да, была упущена сказочная возможность. Однако эскадра кораблей, пусть даже небольшая, была грозным оружием в руках решительно настроенных людей. Если начать захватывать чужие суда, сила будет расти от приза к призу. Кстати, ведь «береговые братья» именно таким образом начинали свою славную эпопею во Флибустьерском море.

В войске, насчитывавшем 1100 человек, готовых начать завоевание Тихого океана, примерно две трети составляли англичане, им же принадлежали почти все корабли. Естественно, что при подобном численном превосходстве они желали взять бразды правления в свои руки.

– Командовать буду я, – объявил английский капитан Дэвид французу Гронье. – Для начала вы отдадите мне судно, которое я вам уступил: мое течет, как решето. Если хотите, можете взять его себе.

Как видим, британское высокомерие давало себя знать и на далеком тропическом острове. Перед началом похода англичане и французы намеревались действовать сообща на паритетных началах. Но демарш Дэвида пробудил чувства, которые лучше было бы оставить в летаргическом состоянии.

Французских флибустьеров, в большинстве своем католиков, всегда шокировало святотатство английских собратьев: во время грабежа церквей те, не задумываясь, обламывали распятия, разбивали вдребезги пистолетными выстрелами статуи Пречистой Богоматери и святых. Несмотря на общий хищнический настрой и поощрения насилия, трещина между двумя основными национальными группами пиратов не зарастала даже во время совместных экспедиций; порой достаточно было одного-единственного обидного слова, а то и просто намека, чтобы вспыхнула ссора. Разбойники сходились в свирепых драках, а религиозный мотив придавал этим раздорам как бы высокий, благородный смысл.

На сей раз дело не дошло до обмена ударами. Французы отказались признать главенство англичан, тогда те забрали свои суда и уплыли к другому островку, отстоявшему в пяти лье от Сан-Хуана. Своим бывшим союзникам они оставили две барки. Таким образом, на четыреста человек у них было всего две посудины величиной со шхуну для ловли тунца. Правда, у французов остался корабль Гронье: капитан, купивший его за наличные, категорически отказался возвращать англичанам свою собственность. Но – ни одного орудия, ни запаса провианта и очень мало пороха и пуль. Приключение начиналось для французских флибустьеров не с нуля, а ниже нуля.

Испанские власти в Панаме решили не пугать население, когда верные им индейцы принесли весть о том, что пираты одолели перешеек и вышли к заливу. Но захвата Садов Королевы скрыть было невозможно. Женщины в испуге осеняли себя крестным знамением.

Стократно, тысячекратно было произнесено имя Моргана, чудовища Моргана. Взрослые рассказывали детям и подросткам леденящие кровь истории о том, как черная тьма пиратов выползла из леса и ринулась на город. Об их кровожадности и жестокости. О бесславном разгроме испанских войск и бегстве населения морем. О том, как за место на корабле отдавали сундук с золотом, а путь к причалу прокладывали шпагой. Шестнадцать лет уже минуло с тех пор. Всего шестнадцать лет.

Из губернаторского дворца твердили, что на этот раз ничего похожего не произойдет, опасность несоизмерима. И действительно, когда по прошествии трех месяцев ничего не случилось, страсти немного улеглись.

Где-то в октябре губернатору доложили, что англичане разграбили городки Реалегуа и Леон в провинции Никарагуа. Двумя неделями позже другие пираты, уже французы, прибыли в эти же городки, но, не обнаружив там ничего, кроме руин и разора, отправились грабить другое селение, дальше к югу. Затем вплоть до декабря не поступало никаких новостей.

Губернатор Гранады (разоренной Морганом в 1664 году) на озере Никарагуа сообщил, что к коменданту гарнизона неожиданно явился флибустьер-каталонец, заявив, что французские пираты намереваются напасть на город. За это известие он надеялся получить прощение всех предыдущих грехов.

Небольшое географическое уточнение. Чтобы достичь Гранады, Морган, приплывший из Карибского моря, должен был подняться по реке Сан-Хуан, вытекающей из озера Никарагуа в Атлантику. А со стороны Тихого океана озеро отделяет холмистая гряда шириной не более двадцати километров. Дезертир-каталонец сказал, что его бывшие приятели рассчитывают добраться до Гранады через эту холмистую гряду. Губернатор принял решение усилить гарнизон и повернуть орудия на бастионах в сторону Тихого океана, откуда ожидалась опасность.

Губернатор провинции держал в боевой готовности резервы, чтобы бросить их на выручку Гранаде, но несколько дней спустя матросы галиона, прибывшего из перуанского порта Гуаякиль, рассказали леденящие душу подробности о нападении английских пиратов на перуанское побережье и каботажные суда. Ценного груза им не попалось, однако верховные власти Перу, заморской жемчужины испанской короны, распорядились увеличить число пушек на галионах и, как разболтали матросы в тавернах, временно прекратить всякое морское сообщение между Перу и Панамой.

В конце января панамский губернатор отправил очередное донесение, содержание которого сводилось к следующему:

«7 дня сего месяца (января 1686 года. – Ж. Б.) французские пираты напали на Чирикиту в двадцати лье к западу от их стоянки на Сан-Хуан-де-Пуэбло. Небольшой гарнизон оказал храброе сопротивление, однако разбойники проникли в город, разграбили его и взяли в плен знатных жителей, за которых потребовали выкуп. Отправленная по моему приказу эскадра встретила их суда на обратном пути и огнем потопила один большой корабль. На острове Сан-Хуан-де-Пуэбло французские разбойники строят пироги, которые выдалбливают из дерева акажу. Там же они охотятся и ловят рыбу для прокормления. Из-за сильных дождей они терпят всяческие неудобства, а несколько разбойников умерли от укусов змей или были разорваны кайманами. В настоящее время, похоже по всему, у них не достанет сил для нападения на Гранаду».

– Мы нападем на Гранаду. Нельзя пробавляться грабежом мелких селений. Так не соберешь денег и никогда не выберешься отсюда, будем торчать на этом проклятом берегу до скончания века. Гранада же – город богатый и старинный, заложен больше века назад. Нападать на него будем по суше, так что добывать кораблей не потребуется. Город захватим, если будем сражаться не щадя живота своего и свято подчиняться приказам. Я порешил, что те, кто без разрешения покинут строй, не получат своей доли добычи, равно как и те, кто проявят трусость и непослушание, совершат насилие или напьются.

Приказ капитана Гронье был объявлен на стоянке французских флибустьеров на острове Сан-Хуан-де-Пуэбло. Пункт, запрещавший насилие и пьянство, был совершеннейшей новостью. В Карибском море всего несколькими годами раньше подобное распоряжение вызвало бы немедленный бунт: какого черта рисковать жизнью, если потом не напиться и не потешить беса?! Но сейчас заброшенные на далеком враждебном берегу люди понимали, что их единственный шанс на спасение в том, чтобы следовать железной дисциплине.

– Чтобы сохранить порох для дела, я запрещаю отныне до момента выступления всякую охоту. С собой возьмем минимум продовольствия, добудем его по дороге. Для этого сделаем остановку на банановой плантации Кальдейра.

Отчаянные морские волки дошли до того, что жевали бананы, дабы не помереть с голоду... Подкрепившись, пираты в первых числах апреля 1686 года вышли в море. Флотилия состояла из большого корабля Гронье, барки и дюжины пирог. Дорогой она увеличилась еще на одну барку под командованием англичанина Таунли, одного из тех, кто вел себя особенно вызывающе в момент расставания у Сан-Хуан-де-Пуэбло. Встреченный у берега и грубо остановленный французами, он неожиданно попросил дозволения принять участие в экспедиции. Его экипаж из 115 человек довел общую численность флибустьерского войска до 365 бойцов.

– Корабль и барки станут под прикрытием мыса Бланко, люди пересядут в шлюпки и пироги. Дальше пойдем скрытно на веслах. Через шесть суток дежурные экипажи подведут корабль и барки к месту нашей высадки на материк.