Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

Это было больным местом Моржа – очень больным. Он был терпеливым человеком, но буквально выходил из себя, когда был вынужден втолковывать каждому способному поднять трубку «треклятому погоняле», что его управление не только не отвечает за краткосрочный анализ, но еще даже не знает, что получено подтверждение старта, – НОРАД еще не дошел до той стадии обработки данных, когда информация передается дальше. Моржу никогда не нравилось, когда создавалось впечатление, что он не в курсе происходящего.

– Треклятые погонялы, – ворчал Соренсен, используя заезженное выражение для названия чиновников, которые докучали ему своим любопытством. Каждый раз, когда он опускал трубку после подобного разговора, звучало одно и то же: – Треклятые погонялы!

– Уолтер, мне это видится следующим образом, – продолжал Кируин. – Если бы у нас здесь был хотя бы один дисплей с информацией в реальном времени, скажем, с данными со спутника вспомогательной системы обнаружения, мы бы тут же узнавали, что что-то происходит. Нам не пришлось бы тратить на это много времени. ДСП была бы идеальна. Ведь весь сыр-бор возникает из-за подтверждающих сигналов именно этой системы. Я мог бы составить программу быстрого анализа, которая дала бы нам общую схему происходящего. Черт возьми, да у меня уйдет не больше нескольких секунд на каждый старт, и мы знаем, что с девяноста пятью процентами из них НОРАД разбирается сам и данные о них так до нас и не доходят. Мы всего лишь потратим немного времени на оставшиеся пять. Мы ничего не потеряем – на самом деле, может быть, даже выиграем часок-другой, если потом с сигналом все равно придется работать. А у вас найдется, что ответить этим хамам.

Казалось, Соренсен задумался. Идея была заманчивой. Он потеребил свои огромные обвислые усы и наконец согласился:

– Ладно, попробуем. Один экран и над твоим столом. Это твое дитя. Установишь все сам. Я и знать не хочу о его существовании, пока не раздастся очередной вопль. Выход только на один спутник, о'кей? Я не хочу, чтобы ты развлекался со стереоизображением, используя два спутника для расчета траекторий или чего-то в том же духе. Этим должен заниматься НОРАД. Один-единственный спутник. И послушай меня, сынок, – добавил он, угрожающе покачивая пальцем, – не дай Бог, если я застану тебя пялящимся на эту чертову штуковину день напролет вместо того, чтобы выполнять свои непосредственные обязанности.

– Ни в коем случае! – воскликнул счастливый Кируин. – Она будет просто стоять и ждать, когда понадобятся готовые ответы для погонял. Раз или два в месяц, если дела пойдут в том же духе.

Но получилось по-другому. Вскоре после установки монитора вспомогательной системы обнаружения на рабочем месте Кируина летом 1988 года в Национальное бюро разведки неожиданно поступили инструкции отложить в сторону значительную часть обычных заданий. Кируина и еще пятерых аналитиков сорвали с работы по Восточному блоку и перебросили в отдел Ближнего Востока. Будучи привлеченными к анализу иракской программы ядерных исследований, они в течение месяца трудились буквально сутки напролет, чтобы выдать свое заключение. Кируин не припоминал другой такой работы со столь высокой степенью срочности и приоритетности – все остальное, казалось, отошло на задний план. К ним поступали кое-какие данные от Центрального разведывательного управления и масса слухов, казалось, со всего света – некоторые из них впоследствии весьма пригодились. Подготовка заключения была завершена в начале сентября 1988 года. В нем содержался вывод о том, что иракская ядерная программа продвинулась достаточно далеко, и давался прогноз о практическом создании ядерного оружия к 1994 году. После этого страсти немного поутихли.

Но не надолго. Двумя неделями позже снова пришла инструкция – пополнить отчет свежими данными и уточнить детали. Кируин это предвидел: заключение пестрело ссылками на нехватку времени, на то, что, мол, отчет всего лишь предварительный, что непрерывно поступают новые данные – бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу. Кируин подумал, что, как бы то ни было, но старине Моржу придется со всем этим еще помыкаться. Вы не можете просто изменить орбиты двух KH-11[24] и ждать немедленного ответа на вопросы по новым районам, над которыми те начнут летать. Верно – спутники «Ки-хоул» и раньше совершали рутинные пролеты над Ираком, но существовал предел тому, что могла извлечь маленькая команда из данных, добытых по этому району, да и архивно-информационное обеспечение у них было тоже ограничено. Кроме того, эти ребята в основном были заняты слежением за ходом ирано-иракского конфликта – кто-то даже прозвал их «соопекунами по наследству». Но это была не их промашха – они всего лишь выполняли приказы.

Итак, вновь пришло распоряжение: на этот раз уже на шесть месяцев работы. Орбиты «Ки-хоул» должны быть сдвинуты для максимального охвата иракской территории. Одного прохода в день было явно недостаточно. Кируин сделал грубые расчеты, насколько это сократит время жизни спутников из-за дополнительных расходов топлива. Получилось, что почти вдвое: в среднем до семисот пятидесяти дней на каждую «птичку». Да и «птички» к тому же были совсем не маленькие – KH-11 относились к числу самых крупных из тех семи тысяч разномастных объектов, что болтались на орбите. Будучи шестидесяти четырех футов в длину и тридцати тысяч фунтов весом каждый, спутники серии KH-11 произвели революцию в возможностях НБР присматривать за Советским Союзом. Долгое время, пока бывший офицер-наблюдатель из Центрального оперативного отдела не продал Советам экземпляр инструкций по эксплуатации, те не знали даже, для чего эти спутники предназначены. Они знали, что те там есть, но понятия не имели для чего. Казалось, что от них не поступает никаких сигналов: в отличие от своих предшественников из серии KH-9 они, похоже, вообще не испускали какого-либо излучения. Связь с KH-11 была весьма хитроумной: «Ки-хоул» посылал узконаправленный сигнал не прямо на Землю, а вверх, в космос, на геостационарный спутник связи. Таким образом, с виду KH-11 был электронным мертвецом, и Советы не удосуживались прятать свои секретные штучки, когда тот проходил у них над головой. Но принципиальным достижением, реализованным в KH-11, явилось то, что он мог передавать данные в реальном масштабе времени. Предыдущие спутники «Ки-хоул» сбрасывали возвращаемые на Землю капсулы с фотопленкой, которые потом подбирались для дальнейшей обработки и анализа. Спутники же KH-11 самостоятельно переводили информацию в цифровой код и отсылали ее с помощью электронных средств, таким образом материалы были готовы для немедленного анализа без каких-либо проволочек или ожидания.

Итак, два KH-11 были обречены на сожжение ради сбора данных об Ираке. На изменение склонения их орбиты и перемещение перигея дальше к югу, чтобы тот приходился над нужной широтой, ушло четыре дня. Теперь нижняя точка эллиптической орбиты была в двухстах пяти километрах от поверхности, что позволяло подробно рассмотреть все объекты. Но и это их не удовлетворило, и они хотели, чтобы спутники на каждом витке еще и «подныривали». Это означало снижение перигея до ста пятидесяти километров над конкретной целью для максимального разрешения ее изображения с последующим возвращением на обычную орбиту благодаря эффекту «уйди-уйди».[25] Ракетчики подняли перигей с трехсот до трехсот пятидесяти километров, но Кируин сомневался, что это поможет намного увеличить продолжительность жизни спутников. Все упиралось в запас топлива. Из-за того, что один проход в день сочли недостаточным, возникала необходимость «подтолкнуть» спутник, как только его орбита смещалась в сторону, чтобы он проходил над районом цели на каждом витке.

Кируин подумал, что схематически траектория KH-11 сильно напоминает клубок шерсти. Каждый раз, когда нить делает оборот вокруг клубка, она чуть-чуть смещается в сторону. Земля находится в центре клубка, а отверстия наверху и внизу соответствуют северному и южному полюсам. Нить совершает более дюжины оборотов в сутки над различными районами, но только раз в сутки, в одно и то же время, она проходит над одним и тем же местом. Для того, чтобы нить проходила над нужным районом более часто, было необходимо ее «подталкивать», дабы компенсировать смещение, возникающее из-за вращения Земли. Период обращения спутника, движущегося со скоростью шесть километров в секунду, составляет девяносто минут, что означает шестнадцать витков в сутки. Шестнадцать включений двигателей каждые сутки! Это приведет к огромным расходам гидразинового топлива и сократит время жизни спутника. Но пока эти два спутника будут существовать, они, конечно же, добудут массу сведений. А что же будет, когда они исчерпают свои ресурсы? На замену отработавшим взовьются ввысь еще два «Титана-4С» с новыми спутниками. Дорогое предприятие.