Две сестры. Честь рода - Елена Малиновская

Я со свистом втянула в себя воздух, пытаясь хоть немного успокоиться. Руки сами собой сжались в кулаки. Нет, вот ведь наглец! Да как он смел вообще приближаться ко мне, имея жену и ребенка! А еще пытался намекать о каком-то там совместном будущем! Наверняка бедняжка Райла даже не подозревает, как ее муженек развлекается в свободное от семьи время.

«Откроешь ей глаза на похождения супруга? – насмешливо вопросил внутренний голос. – Ну-ну. Только тогда будь готова принять участие в безобразной драке. Обычно женщины винят в измене кого угодно, кроме самих мужей. И в чем-то их понять можно: ведь с изменником еще жить придется, а значит, логичнее придумать оправдание его поступку и самого выставить невинной жертвой соблазнения».

Я не успела решить, как мне надлежит поступить в столь неприятной ситуации. Хлопнула дверь, и Домар радостно вскочил с кресла, мгновенно превратившись в самого обычного мальчишку.

– Папа пришел! – с восторгом завопил он и кинулся прочь из гостиной. Наверное, побежал в прихожую, чтобы лично приветствовать отца.

Я грустно улыбнулась. А ведь мальчуган любит его, это видно и без слов. Затем нервно поправила волосы, убранные в строгий пучок, разгладила на платье несуществующие складки и напряженно выпрямилась, устремив взгляд на дверь.

Увы, Домар ошибся. Буквально сразу я услышала визгливый женский голос, сурово отчитывающий мальчишку.

– Сколько раз вам говорить, глубокоуважаемый сьер, чтобы вы не смели бегать по дому?! – гневалась невидимая мне посетительница. – Неужели вы не понимаете, что подобным недостойным поведением позорите весь род Одли? Или, быть может, вы желаете, чтобы ваш отец, сьер Лукас Одли, вновь покинул дом и семью, устав от ваших капризов и шалостей?

Домар что-то ответил женщине, но очень тихо, поэтому я не услышала его возражений.

– Что?! – Голос женщины опасно завибрировал на самой грани с визгом. – Что значит – вы торопились увидеть отца? Глубокоуважаемый сьер, вы понимаете, что своими попытками оправдаться делаете лишь хуже? Если вы не желаете расстраивать отца, то обязаны моментально признавать свою вину, когда она столь неоспорима!

Я скривилась, словно от сильнейшей зубной боли. Сдается, я слышу нравоучения из уст той самой Райлы. Ох, теперь мысль о возможной драке между нами не казалась мне настолько позорной. Пожалуй, я с величайшим наслаждением высказала бы в лицо этой женщине все, что о ней думаю. И дело даже не в том, что она родила ребенка от Лукаса. Удивительным образом это волнует меня гораздо меньше, чем то, как она обращается с сыном.

Домар еще что-то сказал, с трудом прорвавшись через град обвинений, которые сыпались на него со стороны матери, и голос Райлы волшебным образом моментально изменил тональность, став мелодичным и певучим.

– У нас гости? – промурлыкала женщина. – Что же ты раньше не сказал, негодник! Ну, возьми наконец-таки мое пальто, и пойдем знакомиться.

Я еще раз провела ладонью по волосам, проверяя, чтобы ни один не выбился из прически. Спрятала свой гнев и растянула губы в приветливой улыбке.

Спустя несколько секунд в гостиную вошла молодая женщина. На вид ей было лет двадцать пять, но она выглядела намного старше из-за обилия косметики на лице и неудачного выбора платья. Из-за слишком толстого слоя пудры ее лицо казалось бледным и безжизненным, на нем ярким пятном, словно у упыря, насосавшегося крови, выделялись губы, щедро накрашенные алым кармином. Брови, густые от природы, были безжалостно замазаны белилами и на их месте нарисованы тонкие ниточки.

Я торопливо закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Казалось, будто передо мной предстала маленькая девочка, случайно обнаружившая косметичку матери и от неопытности решившая воспользоваться сразу всеми средствами. Это был именно тот случай, когда избыток макияжа лишь портил природную красоту незнакомки.

Бедственное положение усугублял и ее наряд. Платье, несомненно, было сшито из очень дорогой бархатной материи темно-зеленого цвета с металлическим отливом. Но этот оттенок категорически не шел женщине, придавая ее бледности неприятный оттенок смертельной болезни. Неудачен был и фасон: лиф слишком облегал грудь, подчеркивая почти полное ее отсутствие, затем платье разбегалось широкими волнами, из-за чего казалось, будто женщина скрывает излишнюю полноту. Хотя я не сомневалась, что ее стройности можно было только позавидовать.

А украшения! На каждом пальце сразу по массивному кольцу, на шее – тяжелая цепь с крупной подвеской. Мочки ушей оттянуты откровенно уродливыми серьгами. Н-да, странно. Я была уверена, что Лукас обладает утонченным вкусом. Тогда почему он не поможет своей супруге? Ведь наверняка над Райлой потешаются, когда она выходит в свет. Не в лицо, конечно, но все равно приятного в этом мало.

– Добрый день. – Райла торопливо присела передо мной в слишком глубоком реверансе, невольно продемонстрировав скромное содержимое своего откровенного декольте.

Я кашлянула, стремясь скрыть свое недоумение. Еще одна загадка. Что за непонятное приветствие? Да, Лукас относится ко второму сословию, тогда как я – к первому. Но даже в этом случае его жена имела полное право ограничиться обычным кивком. А у меня такое чувство, будто Райла сейчас кинется передо мной на колени.

– Здравствуйте, – отозвалась я, осознав, что пауза затягивается. – Прошу меня простить, что потревожила ваш покой. Меня зовут найна Хлоя Этвуд. Я хотела бы поговорить с вашим мужем.

– С моим мужем? – Райла, оставаясь в прежней крайне неудобной и шаткой позе, с удивлением подняла голову. Но почти сразу женщина заулыбалась, видимо, поняв, кого я имею в виду. – О, вы о сьере Лукасе Одли? Думаю, он скоро придет. По утрам он обычно ходит в свой старый дом. Ну, тот самый, где произошла та жуткая трагедия.

– Вы про смерть его первой жены? – уточнила я. Дождалась утвердительного кивка и переспросила: – А разве это случилось не здесь?

– Нет, что вы! – Райла всплеснула руками. – Будь это так, то я ни за что не стала бы здесь жить! И Домара бы забрала. Знаете, до обмороков боюсь призраков. А я уверена, что душа бедняжки Джулии до сих пор мается, не в силах найти успокоения. Это мастерская сьера Лукаса. После его возвращения в Итаррию сьер переделал первый этаж под жилые комнаты, а для своей мастерской оставил второй и третий.

– Понятно, – проговорила я. Действительно, Лукас ведь говорил, что в ночь трагедии задержался в мастерской, поэтому пришел домой поздно. Его слова совершенно вылетели из моей головы.

Затем я с новым интересом посмотрела на Райлу. Она к этому моменту все-таки осторожно выпрямилась, но глядела на меня с нескрываемой опаской, будто ожидала от меня какой-нибудь гадости. Пожалуй, я все-таки поспешила со своими выводами. Вряд ли она является супругой Лукаса. Это доказывает и неподдельное удивление женщины, когда я сказала, что хочу поговорить с ее мужем. Но кто она тогда? Обычная хваткая девица, решившая внебрачным ребенком привязать к себе обеспеченного мага? Даже не знаю, радоваться ли, если это действительно так. Как-то это… нехорошо попахивает, что ли. И в любом случае не объясняет то, что Лукас не удосужился поставить меня в известность о существовании Домара.

– Вижу, что сьер Домар Одли все-таки вспомнил о хороших манерах и встретил вас так, как полагается в хороших семействах. – Райла тем временем окинула придирчивым взором стол, уставленный сладостями, и Домар аж залучился от удовольствия. Видимо, он очень редко получал похвалу из уст матери. Но практически сразу Райла жестокосердно добавила: – Ах, найна, если бы вы знали, как я намучилась с этим ребенком! Он абсолютно неуправляем! Можно сказать, настоящий позор рода. Поэтому, наверное, сьер Лукас так мало времени проводит дома. Кому приятно постоянно видеть перед собой маленькое чудовище, неспособное выучить основные правила поведения в обществе!

Чем дольше говорила Райла, тем более маленьким и несчастным становился Домар. Сперва исчезла его робкая улыбка, сразу за этим мальчик виновато понурился, опустил голову и зашмыгал носом, пытаясь сдержать слезы. Я сжала кулаки, едва не расплакавшись от жалости к ребенку. Н-да, невольно вспомнилось детство, проведенное в пансионе. Пожалуй, даже там Домару было бы лучше, чем рядом с такой матерью. Почему она постоянно придирается к нему, выискивая несуществующие недостатки? Неужели ненавидит собственного ребенка, раз так старательно пытается унизить его?

Я не успела развить эту мысль. Хлопнула входная дверь, и Райла вся расплылась в широкой предвкушающей улыбке.

– Сьер Лукас пришел! – воскликнула она. Грозно наставила на расстроенного Домара указательный палец, заявив: – Теперь, уважаемый сьер, будете разбираться со своим отцом! Пусть он послушает о ваших новых подвигах!

Домар торопливо опустил голову еще ниже, почти уткнувшись носом себе в грудь, но я заметила влажный отблеск на его щеках. Мальчик беззвучно плакал, видимо, опасаясь, что его слезы еще сильнее разозлят мать, но не в силах совладать с чувствами.