Тампа (ЛП) - Алисса Наттинг

«Что?» — переспросил старик, закрывая уши от воя сирен. Я старалась рассмотреть лица полицейских, выходящих из машин, и только удостоверившись, что среди них нет Форда, я окончательно отказалась от мысли броситься бежать через двор Джека. Но тут же меня охватил леденящий ужас от мысли, что Форд неизбежно скоро здесь появится. Почти сразу понимание безнадежности положения стало сковывать меня. Как только нож был подобран и двое офицеров направились прямиком в дом, не дав мне шанса первой рассказать им о Бойде, я поняла, что скорее всего, они приехали по вызову Джека, а не соседей. Чувство потерянности стало распространяться по ребрам, продувая их как ветер: что если Джек первый рассказал им свою версию, прежде чем я доложу свою? Нож упаковали в пакет, затем на мою спину легла рука в перчатке. «Вам нужно проследовать с нами, садитесь в машину, мэм», — сказал полицейский. Его лицо показалось мне знакомым, может я как-то раз видела его на работе Форда. Я продолжала смотреть вниз. Если им и известно что я сделала, они пока ни разу не упомянули этого. Всю дорогу до участка мы провели в полном молчании, и я была им благодарна за эти последние моменты анонимности, даже если они делали вид, что ничего не знают для собственного полицейского чувства комфорта, а не ради меня.

* * *

Часть меня продолжала беспокоиться насчет, возможно, ждущего меня в участке Форда. Наверное, услышав о моей истории, он был готов отдать все, чтобы уйти оттуда, хотя бы и на одну только ночь. Но я была принята в участке и помещена под арест как любой подозреваемый, хотя и с некоторыми особенностями. Полицейские настояли на том, чтобы мое обнаженное тело запечатлели на фото с разных ракурсов. В основном там, где отчетливо виднелись кровавые отпечатки ладоней Джека, но и не только. Несколько полисменов с деловым видом курсировали по комнате, обставленной как медицинский кабинет. Мне было приказано лечь на гинекологическое кресло и раздвинуть ноги. Мои половые органы сфотографировали со вспышкой. К тому времени, когда меня одели в оранжевую тюремную робу и привели в комнату для допросов, меня стал охватывать ужас: возможно ли, что я проведу ночь в тюрьме? Впервые мне захотелось позвонить Форду, — неожиданно, роскошь наших простыней, великолепие гардеробной с аккуратными рядами пижам показались мне достаточным стимулом для отказа от моих темных желаний. Но когда детективы вошли в комнату, держа в руках сотовый Джека, с которого я так и не успела стереть фотографию себя обнаженной, я подумала, что не хочу, чтобы он оказался тут ни при каких обстоятельствах.

Детектив с бритой головой показательно жестким голосом зачитал мне наиболее серьезные из обвинений. «Нам известно, что вы спали с этими детьми», — начал он. В промежутках между фразами он жевал жвачку, яростно двигая левой стороной рта. — «Это факт. Тут обсуждать нечего. Что я хочу услышать от вас, так это что вы делали посреди улицы — голая, с ножом, в то время как у Бойда Мэннинга из головы хлестала кровь».

Из моих глаз рекой хлынули слезы — я удивилась сама себе, с какой легкостью это произошло. Я несколько раз потрясла головой, прежде чем начать говорить, словно это обвинение было для меня слишком невыносимо. «Когда Джек увидел нас вместе, он просто сошел с ума». Я обхватила руками голову, вцепившись в волосы. «Он напал на Бойда и все, что я могла видеть — кровь, повсюду кровь. Потом Джек убежал. Мне надо было бежать за помощью, чтобы помочь Бойду». Наверное, впервые я почувствовала, что моя привлекательность изменила мне, — мои волосы спутались, лицо, наверняка, распухло. Детектив смотрел на меня так, будто я являла собой самое непристойное зрелище. Он смотрел на меня с брезгливым любопытством, с каким наблюдают за рожающей коровой.

«Вы не гнались за Джеком?» — На несколько секунда он так быстро задвигал челюстью, будто его жвачка принимала участие в скоростной погоне. — «По словам мистера Патрика, вы преследовали его с ножом».

«Нет», — воспротивилась я, на ходу меняя тон на шокированный от оскорбительного обвинения. — «Это неправда». Детектив продолжал смотреть вниз на папку в своих руках, временами посматривая на меня. Я задумалась, есть ли там распечатки моих обнаженных фотографий, сделанных по приезде в тюрьму.

«Дело в том», — продолжил детектив, — «У меня есть около пятнадцати свидетелей, которые видели, как вы стояли посреди улицы, оглядываясь по сторонам и ища кого-то. Вы не пытались позвать на помощь. А вот нож у вас в руках был».

«Я взяла его только на случай если Джек вернется и попытается напасть на нас снова», — объяснила я. — «Я действительно выбежала за помощью, но ничего после этого не помню». Я поглядела на его пенопластовый стаканчик с кофе, по краю которого виднелась серия отметок от зубов. Я с надеждой подумала, что это свидетельствует о том что он нервничает также как я. «Наверное, у меня был шок», — добавила я.

«Ну ладно», — сказал он. — «Ладно». Он откинулся на спинку стула, глядя на меня с плохо скрываемой усмешкой. Казалось, он нарочно придерживает стрелки на каких-то неизвестных мне часах, хотя мог бы заставить меня говорить и во всем признаться за какие-нибудь пять минут. «Помогите мне понять вот что», — заговорил он наконец. — «Почему вы не воспользовались ни одним из двух телефонов в вашей сумочке, чтобы позвонить 911? Или телефоном в штанах Бойда?» Вместо того, чтобы смотреть на меня, ожидая ответа, он стал поочередно хрустеть суставами пальцев. Очевидно, он думал, что подловил меня.

Не оставалось ничего другого. Я закрыла уши руками и издала пронзительный вопль. Я не замолкала, пока в легких не осталось воздуха. Детектив, качая головой, напомнил, что мои драматические выходки записываются на видео. Тогда я перевела дыхание и снова закричала. Вскоре в дверь резко постучали, возможно, от звука моих страданий, этот стук скоро усилился. Я не прекращала кричать до конца, вместо этого я опустила громкость до вибрирующего визга, чтобы рассмотреть кто вошел внутрь. Может, Форд прознал про мой допрос и спешит забрать меня домой? Я решила удовлетворить его на полную катушку и без возражений, едва мы прибудем домой. Возможно, если моя благодарность не развеется до приезда, я даже сделаю ему минет, но в этом не должно быть ничего сексуального. Это станет просто актом признательности за его помощь в вызволении из этой крайне неловкой ситуации.

Но это был не Форд. Вместо него в дверях стоял мужчина в костюме, и было похоже что он чувствует себя в нем очень неловко. У него была прическа флэттоп и прямые щетинистые усы, а еще он был несколько кривоног. «Я — адвокат миссис Прайс», — заявил он, перекрывая мои низкие стенания. — «Это интервью окончено».