Сердце огненного острова - Николь Фосселер

– Я… – с трудом выдавила она из себя, – я…

Его губы заставили ее замолкнуть. Поцелуй вызвал в ее памяти другие поцелуи, которые так хотелось забыть, и ей стало нехорошо. Но она не нашла в себе силы вырваться из его объятий, а его упрямый рот, замкнувший, ласкавший ее уста, постепенно гасил те воспоминания, и вот она уже прижалась к его широкой груди.

– Вообще-то, мне нравится, когда ты красиво одета, – шептал он между поцелуями. – Ты можешь хоть всю комнату набить шляпками.

Флортье хихикнула и блаженно вздохнула, когда его поцелуи сделались крепче и настойчивее. Она обняла его за шею. Горячее желание закипело в ее крови, когда он погладил ее по спине и еще сильнее прижал к себе.

Вдруг он рывком отпрянул от нее; она чувствовала, как трудно ему владеть собой, как дрожит его сильное тело. Словно жалея Джеймса, она уткнулась лицом в его шею.

Какое-то время она слушала стук его пульса, шорохи дождя, фырканье лошадей и собственное частое сердцебиение.

– Тебя не мучают угрызения совести? – вдруг спросила она и заглянула ему в лицо.

– Из-за Эду? Нет. – Он медленно покачал головой. – Он должен был давно сделать тебе предложение. Не дело месяцами виться вокруг такой девушки, как ты, и не принять решения. Он сам виноват, что я проявлю решительность. – У Флортье снова бешено забилось сердце. – Пускай вызывает меня на дуэль, если решит, что его честь пострадала. – В ответ на ее удивление он поднял брови и кивнул. – Да-да, у нас тут бывают дуэли. Мы, плантаторы, высоко ценим свою честь и честь наших женщин.

Он крикнул что-то по-малайски. Флортье разобрала слова «Отель «Дес Индес», и повозка тронулась с места, описала дугу и снова выехала к каналу Моленвлиет.

Мимо проплывали туманные круги света от газовых фонарей, и внутри ландо было то светло, то темно.

Джеймс провел пальцем по ее щеке.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Расамалу. Когда закончится сезон дождей. Я покажу тебе мою землю, и как я там живу. – Его большой палец нежно коснулся ее губ. – И хочу познакомить тебя с моей матушкой.

Флортье улыбнулась, кивнула и со счастливым вздохом снова уткнулась в его шею.

Момент, когда она едва не доверилась ему, был упущен. Его поцелуи прогнали слова, готовые сорваться с ее языка, и они снова скользнули в ее глотку и лопнули одно за другим, как пузырьки шампанского.

Якобина лежала в постели с открытыми глазами. Ее сердце громко стучало, а пальцы то и дело прикасались к губам, на которых играла радостная улыбка. По крыше барабанил дождь, словно эхо ее пульса. При мысли о том, что Ян находится недалеко, в другом конце коридора, по телу разливалось сладкое томление.

Грохот, раздавшийся где-то на первом этаже, заставил ее вздрогнуть. Вслед за ним она услыхала громкие голоса и вскочила с постели. Голоса принадлежали майору и его жене. Винсент де Йонг ревел и орал, как подстреленный хищник; Маргарет то уговаривала его, то пронзительно кричала. Что-то зазвенело, затрещало, и тут же последовал глухой удар. В коридоре послышались шаги и затихли на нижних ступеньках лестницы. В дуэт вмешался третий голос, спокойный и решительный – голос Яна. Голоса, басовитое пыхтение, женские рыдания раздавались все ближе, потом снова удалились в противоположный конец коридора.

Якобина испуганно вздрогнула, когда дверь ее комнаты распахнулась и снова закрылась. Это был Йерун. Он метнулся к ее кровати, нырнул под москитную сетку и вскарабкался на матрас.

– Можно я останусь у тебя, нони Бина?

– Где Ида?

– С Мелати. Но у нее только две руки. – При слабом свете, просачивавшемся с веранды, Якобина увидела, что мальчуган подкрепил свою просьбу умоляющим взглядом.

Вздохнув, она снова легла и протянула к нему руки. Йерун прижался к ней, уткнувшись лицом в ее ключицу.

– Ты знаешь, что там с папой? – тревожно спросил он после маленькой паузы.

– По-моему, ему часто бывает плохо, – прошептала Якобина.

– Мама тоже так всегда говорит, – неуверенно пробормотал он и посмотрел на нее.

– Она права, – сказала Якобина и погладила его по голове.

Майор перестал бушевать; лишь изредка Якобина слышала глухое ворчанье. Зато до нее отчетливо доносились всхлипывания Маргареты де Йонг, часто прерывавшие ее речевой поток, боязливый и сердитый. Потом она различила ласковое бормотание Яна Моленаара.

Якобина зажмурилась, когда у нее под ложечкой снова зажглось жаркое пламя ревности. Она невольно прижала к себе Йеруна и погладила его по спине.

«Но ведь сегодня он поцеловал меня, – напомнила она себе. – Меня. Якобину».

Однако ее всю ночь преследовала картина – как Ян, утешая, обнимал Маргарету де Йонг.

21

Конингсплейн Оост, 15 марта 1883 г.

Дорогой Ян,

когда я посетовала в своем письме, что почти не видела Яву, я ни на что не намекала. Но, разумеется, я рада твоему приглашению, даже очень рада. Мне интересно взглянуть на Бейтензорг и на то, как ты там живешь. Я уже поговорила с госпожой де Йонг, и она обещала отпустить меня в конце месяца на пару дней. Пожалуйста, напиши мне поскорее, когда у тебя будет свободное время, чтобы я могла заранее известить госпожу де Йонг. Может, мы съездили бы на два-три дня еще и в Преангер? Ты не возражаешь? Там сейчас гостит моя подруга – на плантации Расамала, южнее Бейтензорга. Я бы с удовольствием ее проведала. Конечно, если это возможно и не создаст каких-либо трудностей.

Я передаю тебе «горячий-прегорячий привет» от Йеруна и Иды! Йерун просил сообщить тебе, что он уже пишет буквы и может прочесть слова «кошка» и «дом». И что он скоро сам будет писать тебе письма – во всяком случае, он учится очень прилежно.

С сердечным приветом,

Якобина.

В саду слышались собачий лай и женский смех. Они заглушили воркование голубей, стрекотание цикад и песню иволги, которая очень редко попадалась на глаза, несмотря на ее яркое черно-желтое оперение.

Дикси, темно-коричневая такса, помчалась по лужайке за брошенной палкой, схватила ее и понесла назад, гордо задрав хвост. Подойдя к Флортье, она положила палку к ее ногам и села рядом.

– Молодчина! Молодчина! – Флортье захлопала в ладоши, потом нагнулась и почесала собаку за ухом. Такса в блаженстве закрыла глаза, положила голову на передние лапы, но тут же, повизгивая, ткнула носом палку. – Тебе все еще мало? – засмеялась Флортье и подняла палку. Дикси стремительно вскочила, напрягая каждый мускул своего упругого тела, и рванулась вперед. Но Флортье замахнулась раз, другой, третий, дразня собаку. Потом бросила палку, и Дикси помчалась за ней с радостным лаем.