Властелин мира - Адольф Мютцельбург

Аббат оказался дома. Когда Лотарио вошел к нему в кабинет, аббат писал, сидя за столом. Лагиде выглядел мрачнее обычного. Длинные волосы в беспорядке спускались на его плечи. Аббат был уже стар. На его лице явственно проступали следы долгих раздумий и склонности к меланхолии и в то же время следы страстей, не утихших даже с возрастом. Худая рука аббата лихорадочно двигалась по бумаге; в той поспешности, с какой он водил пером, словно в зеркале, отражалась его мятущаяся, никогда не ведающая покоя душа. Вместе с тем в его облике было нечто возвышенное, нечто притягательное. У Лагиде было лицо мыслителя.

— Мой милый Лотарио, — сказал он печально. — Вы знаете, что госпожа Данглар мертва. Говорят, вы даже присутствовали при этом ужасном злодеянии. Вы уже говорили с Терезой?

— Нет, — ответил молодой человек. — Но я полон сочувствия к ней: она лишилась единственной подруги.

— Ужасно! — сказал аббат. — Садитесь, сын мой! Расскажите, что вам известно обо всем этом!

Дону Лотарио ничего не оставалось, как удовлетворить желание аббата, хотя ему очень не хотелось воскрешать в памяти столь неприятные воспоминания.

Аббат мрачно выслушал рассказ испанца, ни разу не прервав его.

— Похоже, над иными семьями тяготеет рок, — заметил он. — Этот Данглар — вначале простой моряк, затем — благодаря подлости, хитрости и обману — один из богатейших людей Парижа и в конце концов банкрот и бедняк. Его дочь бежала, а теперь жертвой преступления стала и госпожа Данглар, которая ни в чем не виновата и, несмотря на свою ошибку, была славной женщиной!

Он подпер голову рукой, и на его изборожденном морщинами лице появилось выражение тяжкой задумчивости.

— Бедная Тереза! — продолжал аббат. — Это будет для нее тяжелым ударом. Впрочем, и ей самой суждено страдать. Позвольте, однако, спросить, что привело вас в столь позднее время к госпоже Данглар?

Дон Лотарио сперва колебался, следует ли ему вполне довериться аббату. Правда, если сам он не осмеливался обратиться к Терезе, после гибели баронессы у него не осталось никого, кроме Лагиде, кого бы он мог посвятить в свою тайну. Да и что, в конце концов, в этом дурного? Аббат, безусловно, умеет хранить секреты лучше, чем госпожа Данглар.

Вдобавок молодому испанцу очень хотелось поделиться тем, что переполняло его душу. Поэтому он решился и рассказал аббату все то, о чем говорил с баронессой. В его словах было больше пыла, чем накануне вечером, — ведь он говорил с человеком, который, как утверждали, и сам предавался страстям. Лотарио клялся, что безумно любит Терезу, что она должна принадлежать ему.

И на этот раз аббат слушал его невозмутимо: на его бледном лице не отражалось ни удивления, ни сочувствия.

— Мой дорогой друг, — сказал он, — а вы проверили свое сердце? Вы уверены, что это настоящее чувство?

— Я знаю это! — вскричал Лотарио. — Без Терезы моя жизнь пройдет бесцельно!

— Что ж, если ваша любовь так крепка, она выдержит и испытание временем. Я не могу вселить в вас особой надежды, Лотарио: я еще не до конца проник в душу Терезы, но думаю, что она пока не питает к вам того чувства, которого вы жаждете. Впрочем, я поговорю с графом Аренбергом. Если кому и ведома душа Терезы, так это графу. Он мне скажет, не говорила ли она ему хотя бы намеками о своей благосклонности к вам.

Здесь аббат заметил, в какое уныние привели дона Лотарио его слова, и спохватился.

— Будьте мужественны и не теряйте надежды! — добавил Лагиде потеплевшим голосом. — Советую вам не прекращать своих визитов к Терезе. Ваше поведение должно оставаться неизменным. Впрочем, это вполне естественно, тем более что Тереза сейчас слишком взволнована, слишком опечалена смертью баронессы, чтобы думать о чем-то другом. А теперь приступим к работе! Даже жизненные перипетии не могут помешать труду и нашему стремлению к совершенству!

Говоря о работе, аббат имел в виду своеобразную лекцию, которую прочитал молодому человеку. Он посвятил ее истории развития человеческого рода, расцвету и гибели различных народов и государств, изменениям религиозных воззрений и политических взглядов. Аббат говорил с таким пламенным красноречием, так увлекательно описывал события, что дон Лотарио и на этот раз почти избавился от своей угнетенности. За отчаянными битвами и борениями человеческого духа, ранее потрясавшими мир, он забыл о собственных страданиях: на фоне этих грандиозных событий они показались ему мелкими и ничтожными. Обретя утешение, погруженный в раздумья о минувших временах, испанец распрощался со своим наставником.

На следующее утро он наконец решился вновь навестить Терезу. Когда он поднимался по лестнице, сердце у него колотилось сильнее обычного. Его тайна принадлежала теперь не только ему: и аббат и граф, если и не разгласили ее, могли намекнуть, что она существует. Однако наш герой намеревался не терять хладнокровия или по крайней мере ничем не выдавать своего волнения. Он сознавал, что аббат прав. Как он осмелился сразу же претендовать на ответную любовь такой девушки?

В тот день опасения и ожидания дона Лотарио были напрасными. Горничная передала ему слова своей госпожи: она просит извинить ее — она слишком нездорова и удручена, чтобы говорить с ним. Пусть он навестит ее в один из ближайших дней: только почувствовав себя лучше, она сможет выслушать рассказ о последних минутах баронессы.

Молодой человек покинул дом Терезы со смешанным чувством удовлетворения и недовольства, а остаток дня посвятил попыткам развеять свою тоску и забыться.

Наутро он вновь явился на улицу Гран-Шантье. Он не видел Терезу целых три дня, которые показались ему вечностью.

— Мадемуазель Тереза принимает? — осведомился молодой человек у портье.

— Нет, сударь, она уехала вместе с графом Аренбергом.

— Уехала?! Это невозможно! Куда же? — подавленно спросил дон Лотарио. — В Версаль или еще куда-нибудь поблизости?

— Нет, сударь, насколько мне известно — в Германию, — ответил портье.

Дон Лотарио застыл как вкопанный. Он никак не мог осмыслить услышанное. У него замерло сердце. Тереза уехала? Покинула Париж? Неужели ему не суждено ее больше увидеть? Пусть даже разлука не навсегда, пусть надолго — нет, это невозможно!

Спустя несколько минут он снова был у аббата, который встретил его, как обычно, с присущим ему спокойствием.

— Что с вами? — спросил Лагиде, увидев бледного, запыхавшегося молодого человека. — Какое-нибудь несчастье?

— Увы! Хуже не бывает! Тереза уехала — уехала в Германию! Это правда или меня обманывают?

— Обманывают? Кому придет в голову обманывать вас? Я сам был чрезвычайно удивлен, когда сегодня утром граф и Тереза заехали ко мне попрощаться. Ночью Тереза надумала покинуть Париж, который теперь сделался ей невыносим. Она больна. Граф надеется, что на родине, в Германии, ей будет лучше. Тереза и граф просили меня передать вам немало добрых слов. Они твердо надеются увидеться с вами в Берлине.