Космическая опера. Сборник фантастических романов - Джек Вэнс

— Я переписываю древнюю рукопись, — произнес предельно отчетливо Амиант, — чтобы та могла сохраниться на грядущие времена.

— Что это за документ?

— Легенда об Эмфирионе.

— Ну, в таком случае, это достойно восхищения. Но ведь это же наверняка дело писцов. Они не занимаются резьбой по дереву, а мы не занимаемся ни сочинительством, ни писанием. Какой нам был бы прок? — Он показал взмахом руки на неаккуратный почерк Амианта и слегка улыбнулся. — Эту копию никак не назовешь безупречной.

Амиант почесал подбородок.

— Разобрать–то, надеюсь, можно… Вы умеете читать написанное на архаическом?

— Конечно. Какое старое дело столь занимает вас? — Он взял фрагмент и чуть склонил голову набок, разгадывая смысл текста:

«На планету Доом, или, как говорят некоторые, Дом, которую люди покорили трудом и болью, и где они устроили фермы вдоль берега моря, явилась чудовищная орда с темной луны Сигил.

Люди давно уже отложили оружие и теперь мягко обратились к пришельцам:

— Если вы голодны, ешьте нашу пищу, разделите с нами изобилие, пока не утолите свои потребности.

Чудовища не умели говорить, но их огромные рога громко протрубили:

— Мы явились не за едой.

— Вас окружает аура безумия луны Сигил. Вы явились за покоем? Тогда отдохните, послушайте нашу музыку, омойте ноги свои в волнах морских, и вы скоро успокоитесь.

— Мы явились не за покоем, — пролаяли пришельцы.

— Вас окружает аура безнадежного отчаяния лишенных любви существ, поэтому вы должны вернуться на темную луну Сигил и прийти к соглашению с теми, кто отправил вас.

— Мы явились не за любовью, — проревели те же рога.

— В чем же тогда состоит ваша цель?

— Мы явились сюда поработить людей Доома или, как говорят некоторые, Дома, дабы жить их трудом. Признавайте нас, хозяев своих, ибо тот, кто косо посмотрит на нас, растоптан будет ужасными нашими ногами.

И они поработили людей. И в должное время Эмфирион, сын рыбаков, поднял восстание и повел свой отряд в горы. И все, кто слышал слова его, понимали, что правдивы они, и поэтому много людей поднялось против чудовищ.

Огнем и пламенем, муками и пожарищами творили чудовища с Сигила месть свою. Однако голос Эмфириона звенел с горы и побуждал всех, кто слышал его, к неповиновению.

Чудовища двинулись в поход на горы, разбивая скалы камень за камнем, и Эмфирион удалился в далекие края: к камышовым островам, лесам и мраку.

А следом шли чудовища, не давая ни малейшей передышки. В Еловой Седловине, за Кувалдовыми горами, встретил Эмфирион орду. Заговорил он голосом правды и показал им сверкающую скрижаль:

— Смотрите! — говорил он. — Я держу волшебную Скрижаль правды! Ты — Чудовище, я — Человек. Каждый одинок, каждый видит зарю и закат; каждый ощущает боль и избавление от боли. Почему же один должен быть победителем, а другой жертвой? Если вы не внемлете мне, то должны будете испить горькую чашу и никогда больше не будете разгуливать по пескам темного Сигила.

Не могли чудовища не поверить голосу Эмфириона и остановились, дивясь сему. И сказал верховный монстр:

— Эмфирион! Отправляйся с нами на Сигил и выступи в Катадемноне[5]; ибо есть сила, коя побуждает нас к злым деяниям».

Блейз Фодо медленно положил бумагу на стол.

— Да… Да, и верно. — Он передернул плечами, оправив черную куртку. — Изумительны иные из этих старинных легенд. Однако мы должны сохранять чувство соразмерности. Вы опытный резчик по дереву, ваши ширмы превосходны. Вашего прекрасного сына тоже ждет счастливое будущее. Так зачем же терять ценное рабочее время на записывание старых сказок? Это становится одержимостью! Особенно, — многозначительно добавил он, — когда это приводит к действиям, нарушающим правила. Вы должны быть реалистом, п–ль» Тарвок!

Амиант пожал плечами, отложил в сторону пергамент и чернила.

— Наверное, вы правы. — Он взял долото и принялся вырезать узор на ширме.

Блейз Фодо еще полчаса расхаживал взад–вперед по, мастерской, глядя через плечо сперва Гила, а потом Амианта. Он попенял Амианту за то, что тот позволил коллекционерской страсти одолеть себя и таким образом купить незаконные репродукции. А также обратился к Гилу, побуждая его к усердию, благочестию и скромности.

— Тропа жизни — хорошо проторена, наимудрейшие и наилучшие установили на ней указатели, мосты и предупреждающие знаки; искать по сторонам новые или лучшие пути — проявление либо упрямства, либо надменности. И потому смотри на своего агента Министерства Соцобеспечения, на своего Цехового делегата, на своего Прыгрука; следуй их наставлениям. И будешь жить спокойно и в довольстве.

Наконец Цехмейстер Фодо отбыл. Как только дверь за ним закрылась, Амиант положил стамеску и вернулся к переписыванию. Гил не знал, что сказать, хотя сердце его переполняли чувства. Он вышел на площадь купить еды и повстречал совершавшего обход Хелфреда Кобола.

Агент Министерства Соцобеспечения остановил его.

— Что такое нашло на Амианта, отчего он ведет себя словно хаосист.

— Не знаю, — ответил Гил. — Но он не хаосист. Он — хороший человек.

— Это–то я понимаю, вот потому я так озабочен. Наверняка ему невыгодны поступки, нарушающие правила; и ты тоже должен это понимать.

Гил считал поведение Амианта несколько странноватым, но ни в коем случае не вредным или неправильным. Однако спорить об этом с Хелфредом Коболом он не стал.

— Он, увы, слишком смел, — продолжил агент Министерства Соцобеспечения. — Ты должен ему помочь. Мальчик ты ответственный. Оберегай отца от опасности. Тратя зря время на невозможные легенды и подстрекательские трактаты, он может лишь обогатить свою палочку!

Гил нахмурился.

— Это то же самое, что и «увеличить свой заряд»?

— Да. Ты знаешь, что это значит?

Гил покачал головой.

— Ну, в Министерстве Соцобеспечения есть корзинки с палочками, каждая со своим номером, каждая представляет какого–то человека. Меня, или Амианта, или тебя самого. Большинство этих палочек — чистое, неактивное железо; другие же намагничены. При каждом проступке или правонарушении палочке сообщается тщательно рассчитанный магнитный заряд. Если нет никаких новых проступков, то магнитный заряд вскоре рассеивается и исчезает. Но если проступки продолжаются, то магнетизм усиливается, и наконец срабатывает сигнал и правонарушитель должен быть отправлен на перестройку.

Гил посмотрел через площадь на дом. А затем спросил:

— А что происходит, когда человека перестраивают?

— Ха–ха! — мрачно воскликнул Хелфред Кобол. — Ты выспрашиваешь о наших Цеховых тайнах. Мы о таких вещах не говорим. Достаточно знать, что правонарушителя излечивают от его склонностей к нарушению правил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});