Теперь ты моя - Анастасия Сова

в полицию попал вообще?

Тимур, кажется пытался достать ствол, но мой кулак настиг его физиономию гораздо раньше.

Я не сдерживался. В этот момент позволил ярости выплеснуться наружу, поэтому от моего хука парень падает на пол.

– Суки! – орет он, взвывая от острой болевой вспышки в районе носа.

– Это только начало, – язвительно выдаю я, в красках рисуя в своей голове все, что теперь смогу сделать с этим человеком.

Тимура, с покрасневшими от крови губами и подбородком, мы тоже обездвиживаем стяжками.

– Сука! Ты мне нос сломал! – орет он, точно еще не понял, что теперь я могу творить с ним все, что угодно.

– Скажи спасибо, что не прибил одним ударом, – ржет Буйный.

Заталкиваем уебка в первую попавшуюся комнату. Швыряем на кровать.

Тот кое-как поднимается и усаживается на ее край.

– Думал, что я позволю какому-то сопляку играть со мной? – рычу на него.

Он сплевывает изо рта кровь.

– Ты труп, Палач! – Тимур улыбается, обнажая окровавленные зубы.

– Дай, я ему всеку?! – предлагает Буйный.

– Нет, – отрезаю. – Этот урод только мой.

Я тоже улыбаюсь. Точно такой же мерзкой, злобной улыбочкой. Зря этот парнишка так поступил со мной, разбудив внутри настоящего Палача.

– С остальными разберись и Алю найди! – командую напарнику. – А нам с мальчиком побазарить надо… за жизнь.

– Принял, – мужчина быстро удаляется из комнаты.

– Видосики, значит, любишь пилить? – с наигранной задумчивостью уточняю я.

– Понравилось тебе? – дерзит придурок. Он реально еще на что-то надеется.

Я решаю, что времени на эти перепалки у нас просто нет, поэтому нужно сразу переходить к основному блюду.

Подхожу ближе и замахиваюсь, вынуждая Юлдашева сложиться пополам.

Он снова взвывает от боли, сродни побитой дворняге.

– Я тоже люблю, – продолжаю разговор, отвечая на свой же вопрос, и полностью игнорируя то, что спросил у меня парень. – Давай, утырок, – достаю мобильный и включаю камеру. – Поздоровайся со зрителями.

План созрел у меня в голове практически сразу, еще на подъезде к коттеджу Юлдашевых. Поскольку и мне и Але теперь нужна защита, надо собрать компромат. Такой, с которым Тимура и его команду с легкостью можно будет закрыть за решеткой лет так на дцать.

Изначально, примерно таким же способом я хотел разрушить карьеру Алиного отца, но только у меня не вышло ничего.

Здесь же, совсем другой случай. Парнишка хоть и хорохорится, строит из себя крутого, сломается быстро. Вижу. Боли долго не вытерпит.

Делаю несколько глубоких вздохов перед тем, как снова начать наш разговор.

Мне нужно контролировать ярость. Просто необходимо. Выпущу ее – все пойдет коту под хвост. Просто бестолково измочалю парня, а, может быть, убью. Что даже более вероятно.

Пиздюлей навешаю сразу за все. За то, что помог моему брату скончаться. За то, что лапал руками мою женщину и доводил ее до истерики.

Мне вообще много не надо, чтобы одичать. Достаточно маленькой спички, что мгновенно разожжет костер, который сложно будет потушить.

Поэтому мне стоит недюжинных усилий не сорваться, удержать внутри кипящую лаву ненависти и злости.

– Итак, первый вопрос…

Мне хватает буквально пяти минут, чтобы разболтать Юлдашева-младшего.

Оказывается, у его папочки есть нехилый такой компромат на отца Али, который он держит в загашнике до поры до времени.

Это как рычаг. Им всегда можно было надавить на Попова, если тому вдруг не хватало банального приказа «Исполнять!».

Однажды, проснувшись утром, Тимур неожиданно решил, чем бы хотел заниматься. Только вот, в отличие от меня, захотел получить незаконный бизнес на блюдечке, чему, в общем-то, не был против его отец.

Они вместе покумекали, и остановили свой выбор на моей территории. Быстро впрягли в дело Попова, чтобы тот посадил меня, как можно скорее. Конечно же, в очередной раз, пригрозив толстой папкой его прегрешений. Для стимула.

Только не тут-то было. Я вовсе не так прост, как может показаться, и полковник так и не смог накопать на меня хоть что-то.

Это начало раздражать всех. И меня, и полковника, и чету Юлдашевых. Особенно Тимура.

Старший уже решил отступиться, выполнить свое обещание и посадить нерадивого подчиненного, как неожиданно, очень кстати, его сын увидел Алю.

Попову дали еще полгода на мою поимку с маленькой оговорочкой – он должен был выдать дочь замуж за Тимура.

Тот сначала припирался, но когда понял, что выхода нет, и колбаска пригорает, сдался, пообещав молодому ублюдку свадьбу с дочерью.

Но и тут все пошло по пизде.

В назначенный день Аля дома не появилась. Полковник придумывал тысячу отговорок ровно до тех пор, пока Тимур случайно не увидел нас с Алевтиной в том клубе.

Конечно же, Юлдашевы все не так поняли, и решили, что Аля специально вышла замуж именно за меня, и что Попов не мог раскрыть мое дело только потому, что не имел в этом цели.

В принципе, мой план был примерно таким же, а для продажных ментов стал забавным стечением обстоятельств, что очень удачно подставило нас всех, особенно Алю и ее отца.

Я узнаю так же о торговле женщинами на боях и прочих нелегальных делишках как самого пацана, так и его бати.

Если серьезно, на все про все, времени ушло даже меньше, чем я думал.

Скорлупка у орешка оказалась слишком тонкой.

Я старательно записывал на камеру все ответы сосунка. Попробую договориться с Юлдашевым-старшим. Он – оставляет в покое меня и Поповых, я держу в тайне запись.

В завершении сего действа, злоба все же побеждает, и я избиваю пацана до полусмерти.

«Это тебе за Костю, тварь! Это за Алю!» – мысленно оправдываю каждый свой удар, что наношу Тимуру, сорвавшись с катушек.

Не знаю, наверное, я бы смог убить парня, если бы в какой-то момент меня не оттащил Буйный.

Он тоже получил в нос, зато смог хоть немного успокоить меня.

Тяжело дышу, с презрением глядя в сторону окровавленной туши Тимура.

– Там, это, – доносится до меня сквозь шумовую завесу, – баба твоя…

– Пошли, – не даю другу договорить. Мне очень хочется увидеть Алю.

ГЛАВА 36

Аля

Когда Тимур выходит из комнаты, я даже не чувствую облегчения. Знаю, что он вернется, что снова начнет издеваться надо мной.

Не получается смириться с собственной участью. Все нутро противится происходящему.

Мне кажется, если парень снова снимет с моих губ