Гении и злодейство. Новое мнение о нашей литературе - Алексей Щербаков

Вернемся назад, в лагерный период. За что посадили Солженицына? Считается, что за письма школьному другу. Но адресат писем, тоже севший, вспоминает дело несколько иначе. По словам Виткевича, следователь показал ему собственноручно написанные показания.

«Смысл показаний моего давнего друга сводился к тому, что Виткевич, Симонян[44], Решетовская[45] по сговору с каким-то Власовым сколотили преступную группу, которая давно и регулярно занимается клеветой на руководителей партии и правительства».

Упомянутый Симонян тоже видел эти показания – ему показал их следователь. По его словам, там будущий писатель утверждал: Симонян с детства внушал ему антисоветские взгляды. Кстати, Симоняна так и не посадили. А еще один «контрреволюционер», Власов, был и вовсе ни при чем. Как утверждала Наталья Решето вская, Солженицын до кучи пристегнул к антисоветчикам случайного попутчика, с которым познакомился в поезде. Как это называется? Сдал всех, до кого смог дотянуться.

Вообще, дело его вызывает очень много вопросов. Странное оно какое-то. Но это все мелочи. Еще в семидесятых годах работники КГБ дали возможность журналисту, криминологу по основной профессии, Франку Арнау познакомиться кое с какими документами. И даже снять копии. Так вот, Арнау утверждал, что будущий нобелевский лауреат дал в лагере подписку о сотрудничестве с «кумчастью». И не просто дал дописку. По утверждениям того же Арнау, сигнал Солженицына позволил предотвратить в 1952 году готовящееся восстание украинских националистов в лагере в Экибастузе (Казахстан). Все перечисленные в сообщении люди были расстреляны. А Солженицына положили в лазарет и вскоре перевели в другой лагерь. Арнау, будучи криминологом, провел всесторонний анализ текста доноса – и полагает авторство Солженицына доказанным.

Человек мог сломаться в лагере – и пойти в «суки», чтобы облегчить себе жизнь. Он мог пойти на это и из идейных соображений – к украинским националистам, то есть бандеровцам, отношение и среди зэков было разное. Но! Вставать после этого в позу морального судьи всех и вся, призывать «жить не по лжи» – как-то не с руки...

Главное – побольше шума!

Конечно, можно просто отмахнуться от этих свидетельств и в старом добром стиле советской интеллигенции заявить, что все это – провокация КГБ. Но давайте посмотрим на «раскрутку» Солженицына в качестве врага советской власти взглядом, не замутненным слезами умиления.

В 1967 году Солженицын направил Съезду писателей открытое письмо:

«Отличные рукописи молодых авторов, еще никому не известных имен, получают сегодня из редакций отказы лишь потому, что они «не пройдут». Многие члены Союза и даже делегаты этого Съезда знают, как они сами не устаивали перед цензурным давлением и уступали в структуре и замысле своих книг, заменяли в них главы, страницы, абзацы, фразы, снабжали их блеклыми названиями, чтобы только увидеть их в печати, и тем непоправимо искажали их содержание и свой творческий метод. По понятному свойству литературы все эти искажения губительны для талантливых произведений и совсем нечувствительны для бездарных. Именно лучшая часть нашей литературы появляется на свет в искаженном виде.

<...>

Наша литература утратила то ведущее мировое положение, которое она занимала в конце прошлого и в начале нынешнего века, и тот блеск эксперимента, которым она отличалась в 20-е годы. Всему миру литературная жизнь нашей страны представляется сегодня неизмеримо бедней, площе и ниже, чем она есть на самом деле, чем она проявила бы себя, если б ее не ограничивали и не замыкали. От этого проигрывает и наша страна в мировом общественном мнении, проигрывает и мировая литература: располагай она всеми нестесненными плодами нашей литературы, углубись она нашим духовным опытом – все мировое художественное развитие пошло бы иначе, чем идет, приобрело бы новую устойчивость, взошло бы даже на новую художественную ступень.

Я предлагаю Съезду принять требование и добиться упразднения всякой – явной или скрытой – цензуры над художественными произведениями, освободить издательства от повинности получать разрешение на каждый печатный лист».

В заключение следует перечень собственных «болей, бед и обид» – что не опубликовали, что запретили...

«Мой роман «В круге первом» (35 авт. листов) скоро два года как отнят у меня государственной безопасностью, и этим задерживается его редакционное движение. Напротив, еще при моей жизни, вопреки моей воле и даже без моего ведома, этот роман «издан» противоестественным «закрытым» изданием для чтения в избранном неназываемом кругу. Добиться публичного чтения, открытого обсуждения романа, отвратить злоупотребления и плагиат я не в силах. Мой роман показывают литературным чиновникам, от большинства же писателей прячут».

* * *

Трудно поверить, чтобы умный человек, не новичок в писательском деле, всерьез рассчитывал на какой-либо положительный эффект от такого послания. На крик души типа «не могу молчать» тоже не похоже. Человек, имевший дело с зоной, не станет нарываться на пустом месте. Да и фронтовик не станет лезть под танк без гранаты. К тому же лексика письма (полностью оно приведено в Приложении) явно рассчитана на западное общественное мнение. Как хотите, но создается впечатление: это письмо – попытка поднять шум вокруг себя. Более того, подобные вещи не делаются на пустом месте. Как-то так случалось: только советский писатель начинал бунтовать, рядом неизменно оказывались заботливые слависты из Лэнгли.

Тем более что буквально тут же романы «В круге первом» и «Раковый корпус» оказываются на Западе, где и публикуются. Считается, что Солженицын разрешение на их публикацию не давал. Но только рукописи – не перелетные птицы и сами через границу не перемещаются. Писатель заявил, что власти сами способствовали вывозу рукописей из страны, чтобы дать повод для его ареста. Вот в это уже не верится совсем. Больно изощренная провокация получается. Да и зачем такие сложности?

Но что самое главное – через год Александр Солженицын получил Нобелевскую премию «за нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы». В отличие от Пастернака он был конкретен – заявил, что намерен получать «лично, в установленный день».

Вот теперь КГБ и в самом деле берется за писателя и конфискует рукопись романа «Архипелаг ГУЛАГ». А в печати (западной, разумеется) появляются произведения, на которых стоит остановиться, – «Письмо вождям Советского Союза» и «Великопостное письмо» патриарху Пимену. Смысл первого послания такой: отрекитесь, Христа ради, от марксистской идеологии, плюньте на Европу, на Китай и идите осваивать Северо-Восток.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});