Пожиратели гашиша - Юрий Гаврюченков

Сколько же я на эту «дуру» навесил! И главное, куда я ее дел?! Обшарив свою, Маринкину и мамину квартиры, перетряхнув «Ниву», я так и не добился положительного ответа. Черт знает, может быть, просто на улицу выкинул ведь башня съехала напрочь — или опять Леше отвез? Но Есикову было не дозвониться, а когда приехал к нему, обнаружил опечатанную милицией дверь. Этого еще не хватало, неужели я и его грохнул? Слава, который ездил теперь все время со мной, не отпуская одного ни на шаг (вдруг опять планка ненароком соскочит), допустил такую возможность. Час от часу не легче.

Сотовый телефон тоже исчез. На всякий случай я связался с Марковым и неожиданно нарвался на грубость: мол, за «Бенефон» спасибо, а более нам разговаривать не о чем. Попытка пролить свет на содержание нашей предыдущей беседы успехом не увенчалась — Борис Глебович просто повесил трубку. Вот те на! В офис «Аламоса» я даже звонить не стал.

Подводя итог нашей бурной деятельности, можно было с уверенностью сказать, что я прочно встал на свой смертный путь. Такие фокусы, что были сотворены с испанцами, в современном деловом мире, увы, не прощаются, поэтому наказан я буду строго и, по всей вероятности, скоро. Слава был того же мнения и посоветовал притыриться куда подальше, авось со временем все уляжется. Я же вовсе не был таким оптимистом и предпочел поиски иного варианта решения проблемы. Конфликт с Алькантарой надо было гасить, причем гасить срочно, пока они сами меня не нашли и не потребовали какую-нибудь неустойку или компенсацию расходов за розыск, до кучи. Я был даже согласен вернуть им двести тысяч за украденные раритеты, но сомневался, что этим все ограничится: золото хашишинов, наводку на которое мы получили со Славой бесплатно, было вознаграждением за риск, связанный с добычей последнего предмета из комплекта символов власти, а теперь этот вопрос мог быть рассмотрен совсем под иным углом. Словом, куда ни кинь, всюду рисовался печальный финал.

— Повинную голову меч не сечет, — спросил я, — как ты думаешь, Слава?

— Еще как сечет, — осклабился кент. — Задумал чего?

— Не вижу иного выхода, — заключил я, объясняя свое понимание сложившегося положения. — Лучше взять инициативу в свои руки. Тебя, впрочем, не неволю — ты человек семейный…

— Обижаешь, — поморщился Слава. — Ты, Ильюха, совсем, видать, долбанулся, — он выразительно покрутил пальцем у виска.

— Все может быть, — обрадовался я. — Тогда поехали.

«Волга» быстро домчала нас на Миллионную улицу. У офиса свободного места не оказалось, и мы припарковались метрах в десяти от него. Закрыли машину и пошли сдаваться на милость победителя. Сдаваться, однако, было преувеличением, мы шли договариваться. По-мирному. На тот случай, если по-мирному не получится, Слава имел при себе «кольт» — аргумент достаточно весомый в любом споре. Вообще-то корефан таскал его на случай непредвиденных осложнений с хашишинами, которых вполне можно было встретить на улицах — в этом плане Петербург город маленький. В отличие от незабвенного Гоши Маркова, Слава иллюзий относительно ритуального оружия не питал и настроение для переговоров имел самое боевое.

Впрочем, испанцы ему ничего плохого не делали, и я надеялся, что без повода палить он не станет.

Дверь «Аламоса» открылась перед самым носом.

Хенаро Гарсия широким жестом швейцара выпускал заместителя управляющего, который не успел затормозить и ткнулся лбом прямо в грудь Славе.

— Добрый день, — улыбнулся я.

Оба сеньора оторопели. Затем Эррара что-то быстро сказал, и Гарсия, вмиг посерьезнев, ткнул руку куда-то за спину, задирая пиджак. Вероятно, хотел достать калькулятор для окончательных расчетов с клиентами фирмы, но я постарался не создавать взрывоопасных ситуаций.

— Мы к господину де Мегиддельяру, — затараторил я, оттесняя Славу, который тоже запустил лапу под куртку, — у нас к нему срочное и неотложное дело.

Эррара внимательно оглядел мои руки, ожидая, вероятно, обнаружить перстень или браслет (а может, и кинжал), но не нашел и окончательно запутался.

— Господин управляющий здесь, — сказал он на свой обычный манер. — Вы подождите, я доложу.

Он ушел, а мы остались в вестибюле под присмотром Гарсии, который так и не понял — за друзей нас принимать или за врагов.

— Пройдите, — объявил Эррара.

Мы вошли в кабинет управляющего, Хорхе Эррара двинулся следом, но приказ Мегиддельяра заставил его дать задний ход. К разговору помощник допущен не был.

— Здравствуйте, — смиренно произнес я. Разговаривать в таком ключе с деловыми партнерами было непривычно.

Франсиско Мигель де Мегиддельяр внимательно изучал нас пронзительно черными глазами.

— Здравствуйте, — холодно произнес он. — С какой целью вы на этот раз пришли?

— Э… получилось не совсем хорошо, — начал я и запнулся. Получилось-то в самом деле хуево, настолько, что даже словами не передать.

— Что вы предлагаете? — сразу перешел к делу испанец.

— Я готов компенсировать ваши расходы за утраченные реликвии, — выпалил я и затылком почувствовал, как мое заявление покоробило Славу.

Что за глупость я несу, не так беседу надо начинать, не так! Ну, сейчас на нас навешают долгов… Я приготовился к самому худшему, в кабинете повисла гробовая тишина.

— Нас не интересуют деньги, — вкрадчиво сообщил де Мегиддельяр.

Слова прозвучали как приговор.

Это и был приговор. Я понял, что нас отсюда не выпустят. Сейчас явится Хенаро со своей «расчетной машинкой»… Я вспомнил Эррару, целящегося в меня из «дезерт игл» в больничной палате. Точно не выпустят. Даже Слава не поможет — у него «калькулятор» слабоват, только для предварительных расчетов и годится, а у испанцев вполне потянут для окончательных. Окончательных и бесповоротных. Ну что за идиотство — сами сунули голову черту в пасть.

— Нас интересуют только Предметы Влияния, — нарушил тишину де Мегиддельяр. — Вижу, их у вас нет.

— Я не помню даже, как их у меня забрали, — прокаркал я, так как спазм от волнения сжал мое горло.

Ответ Мегиддельяра меня ошарашил.

— Зато знает чуть ли не весь город. — Впервые в его голосе прозвучало раздражение. — У вас их отняли новые тамплиеры, и теперь Предметы находятся в их руках!

Новые тамплиеры! Гоша Марков… Надо полагать, есть еще и старые, а он к каким принадлежал?

А Мегиддельяр обиделся — очевидно, утрата Предметов явилась для него позором. Чем смывается позор?

— Что мы можем сделать? — спросил я, дабы побыстрее прояснить ситуацию.

— Вернуть Предметы, — жестко ответил испанец. — Выкупить их у тамплиеров или отобрать — дело ваше. Получить прощение перед Орденом Алькантара можно лишь через возвращение всех трех Предметов. В противном случае вас найдут и убьют как позорных ассасинов и на небе вы не получите успокоения!

— Хорошо-хорошо, — заверил я разбушевавшегося приора, — возвращать утерянные сокровища стало нашим хобби. Как нам связаться с этими «новыми тамплиерами»?

Испанец помолчал, наливаясь кровью. На мгновение мне показалось, что его хватит апоплексический удар, но «вывеска» из синюшной вновь стала багровой, и я понял, что опасность миновала.

— Записывайте телефон, — произнес де Мегиддельяр. — Это номер местного штаба филиала Ордена. Имя пресвитера — Фридрих Готтенскнехт, он немец. С ним вы оговорите интересующие вопросы.

— Си, сеньор, — сказал я по-испански, заметив, что от волнения Франсиско де Мегиддельяр начал говорить с заметным акцентом. — Грациас, грациас!

Беседа с главой «Санкт-Петербургского Дома Ордена Новых Тамплиеров» (все с большой буквы) оставила весьма двойственное впечатление: либо занимались тут не тем, чем намечалось изначально, либо мне вешали лапшу на уши, дабы не посвящать постороннего в курс дел строго служебного характера. Пресвитер оказался немного запуганным немцем интеллигентской наружности, которого с первого взгляда можно было принять за директора библиотеки, каковую должность до переезда в Россию он, кстати, и занимал в небольшом курортном городке Баден-Баден. Зато команда у него подобралась самого разбойничьего вида. Разговаривали мы достаточно долго, чтобы я смог выудить у них кое-какие детали, позволившие составить об этих «братьях» некоторое представление.

Каноника — самого старшего после пресвитера в этой четверке — называли иногда Шурой, но, как я понял, обращаться друг к другу в присутствии посторонних они предпочитали по кличкам. Погоняло у него было Истребитель, что вызывало поначалу вполне объяснимую параллель с самолетом, но чуть позже я догадался соотнести ее с библейским ангелом, которого Господь послал истребить не признававших Его среди своего народа. Шура был когда-то гуманитарием-романтиком, учителем литературы и русского языка в средней школе, но, встав на путь служения Ордену и кормясь крохами, подкидываемыми пресвитером, он морально окреп в борьбе и духовно закалился. Как символ своей железной воли он повсюду таскал с собой обоюдоострый меч, даже не подозревая о наказании за ношение холодного оружия. Впрочем, после Гоши меня такими выкрутасами было не удивить, и я воспринял его причуду вполне благосклонно. Коли уж он такой весь из себя рыцарь, то меч ему просто необходим. Чем бы дитя ни тешилось…