Сказка для взрослых - Эдуард Юрченко

– Все пропало! – завопила сова. – Теперь силы зла захватят волшебное болото. Отныне только мрак да холод будут утешением одинокому путнику, забредшему сюда на свою погибель…

– Это еще почему? – поинтересовался котячий друзяка.

– Да тут ведь вот какое дело, смешные звери, – не то хохмила, не то гнала сова: – Тысячи лет наше болото пытаются захватить злые духи, и только свист соловья-разбойника отпугивал их из здешних мест. Все, кирдык вам всем теперь по-любому. Зря вы весельчаку зубки-то повыбили. Даю сто из ста, что до рассвета вам не дожить…

– А тебе, значит, злые духи не страшны?

– Мне – нет, я летать умею, – быстро ответила сова.

– Не поможет – я тебя, заразу, буду крепко держать аккурат до прибытия темных сил.

Сова дернулась раз, дернулась второй, и только осознав тщетность предпринимаемых попыток, заорала, что было мочи:

– Ну, ничего! Нас так просто не возьмешь! Мы еще повоюем… Держитесь, братцы, я сейчас вызову звездолеты!

– Послушай-ка меня, пучеглазая, внимательно, – обратился к беспредельщице старый кабан. – Сейчас я достану еще пару десятков ракет класса «Земля-воздух», уничтожу всю твою эскадрилию, а потом – захвачу к чертовой матери все твое болото.

– Не слушайте его, братцы, он блефует! – кричала непонятно кому сова.

Предводитель сделал знак кабану, и тот принес в охапке с десяток дрынов.

Казалось, аргумент возымел действие…

– Гм, – буркнула пернатая. – Похоже, не блефует… Может – договоримся? А?

– Может и договоримся, – медленно произнес клыкастый, помахивая дубиной.

– А хотите – я вам грибов ядовитых достану? Не грибы, а чистый мед с плесенью! Ешь – и еще хочется… Или – газа болотного вонючего галюциногенного? Это – вообще жир. Соглашайтесь же, а? Пожалуйста. Неужели вам не интересно – чего там можно увидеть?..

– Че ж ты там увидеть-то собираешься?

– Ой, а тама много всего… Вот чего больше всего хочешь – то и увидишь… Иногда, правда, бывает, что и того, чего не хочешь, можно увидеть. Но штырит так, други мои, что аж дух захватывает, спасу нет…

– Послушай, пучеглазая, – обратился к ней котяра, – а годков-то тебе сколько?

– Так я этого не знаю я. Считать – считала, до ста с гаком, а потом забрела на это болотце – ну, и все наладилось.

– Что наладилось?

– Да, в общем-то, все и наладилось. Ведь раньше, ну до болота, оно как бывало: то шкура сохнет, то перья сыпятся, то летать влом. А теперь я как будто молодею с каждым днем: глаза видят дальше, не спать могу дольше, летаю без устали, короче – все пучком, перышко к перышку, как говорится… Да и красавица я тут первая, опять же…

С к а з о ч н и к: Да-а-а, сова была еще та красавица: помятая, толстая, как шарик, перекошенная и пучеглазая. Одного взгляда на это существо было достаточно, чтобы понять, в какой луже оно спало, а по дерганости и неадекватности – какой дурью баловалось.

– У-у-у… Красавица, это да! Ты – это точно, ну, в смысле – красавица… По сравнению с кикиморами болотными – ты да, на высоте, ягодка, можно сказать… – не то язвил, не то говорил то, что думал, котячий друзяка. – А давно ли ты, красавица, отражение свое видела?

– А че мне на него смотреть… Че я там не видела… Я – да и я.

– Ладно, пучеглазая, – сказал кот, – зададим тебе несколько вопросов и, если ответы нам понравятся, нюхай дальше свою отраву. Согласна?

– А то как же!

– Только – чесно.

– Как на духу!

– Вот и скажи мне, омрачающая лес тварь: а что ты знаешь о старом шакале?

– А что о нем знать – мерзкая тупая животная.

– А леший?

– Леший – тоже мерзкая тупая животная.

– А медведь?

– И медведь – мерзкая тупая животная.

– Я так понимаю, у тебя все – мерзкие тупые животные.

– Вы не поверите, но все обстоит именно так.

– А нормальные в нашем лесу есть?

– Конечно, дорогие мои, конечно…

– А кто?

– А вот хотя бы и я! Ну, и вы, конечно…

– А мы почему?

– У вас дрын в лапах вон какой здоровенный…

– Получается, что мы умные, потому как с дрыном?

– Получается так. Что же я – дура, что ли – все своими именами называть…

– Скажи-ка, тварь глазастая, а вот ежели бы мы без дрына с тобой разговаривали – как бы ты тогда нас охарактеризовала? А?

– Да дураки дураками… Приперлись за тридевять земель со мной в ромашку поиграть: дурак – не дурак, придурок – не придурок…

– Твоя правда, птица, – сказал кот, – мы здесь по другой причине. Хотели выведать у тебя – кто старого шакала танцует?

– А мне-то че с того обломится?

– Ну, хочешь – шишек дадим…

– Это на стольной поляне шишки в большом дефиците, а здесь они без надобности.

– Почему это? – спросил старый кабан.

– Да потому, что все, за что зверюшки на стольной поляне платят шишки, здесь есть абсолютно бесплатно и в больших количествах… Только надо знать – где искать. А я знаю… А почему? Да потому, что я – умная… Потому, что я – красивая…. И потому, что я – счастливая… А для счастья что?

– Что для счастья? – не понял котячий друзяка.

– А для счастья шишки абсолютно без надобности. Не продается на здешних болотах счастье – ни за шишки, ни за желуди, ни за шишки и желуди, вместе взятые… Потому как счастье – субстанция нематериальная, и поэтому – вот…

– Что – вот? – опять ничегошеньки не понял клыкастый.

Сова попыталась вырваться, но, осознав, бесполезность затеянного, сменила тон:

– Да вот, попускает меня… Плохо это…

– Почему? – никак не мог угомониться кабан.

– Меня когда отпускает – сразу счастье заканчивается… Вы это… Отпустите меня, звери беспредельные, а я только лизну чего-нибудь, нюхну или сожру – и сразу же возвернусь, вся такая красивая и счастливая…

– Э-э-э, нет, пучеглазая, фигушки, – сказал котяра, – знаю я вас, счастливых… Щаз дунешь, как следует, и начнешь облет территории делать на пикирующем бомбардировщике… Придется опять ракеты использовать… Это в тот раз тебя удачно подбили, а в другой может так произойти, что ты и без дури начнешь бесов гнать почем зря…

– А я без счастья не могу… Я без счастья некрасивая и страшная…

– Да ты и со счастьем-то – чистый гремлин, – так, чтобы сова не слышала, сказал котяра.

– И еще – я без счастья не могу ничего вспомнить.

– Ну, зараза, – сказал старый кабан. – Не нытьем, значит, а катаньем. Будет тебе счастье…

Кабан пошарил под деревьями, сорвал мухомор и так, целиком, засунул его прямо в пасть сове. Сова долго жевала отраву, пытаясь что-то сказать клыкастому, а дожевав, ляпнула:

– Все, пошла я…

– Куда это ты пошла?

– Да куда вы меня определили – туда и пошла. В отключку. Вы знаете, дражайшие мои, чтобы, например, свалить коня – достаточно шляпки от мухомора… Так что – большой вам поклон, милые други, и – до встречи. Увидимся через пару дней… – произнесла сова и со счастливой улыбкой вырубилась.

Чего только не делала наша троица с представительницей пернатого сословия: и полоскала в воде, и трусила, и подбрасывала, и выдергивала перья, и пинала со злости – все впустую. Не возвращалась сова из своего волшебного царства счастья…

На третий день она обнаружила-таки себя в этом бренном мире, кисло посмотрела на окружавших ее кабанов и кота, икнула, почесалась в разных местах, внимательно – насколько это было возможно в ее состоянии – огляделась по сторонам и, что-то увидев, обратилась к старому кабану:

– Кабан, а ты, это, не мог бы, по-дружески, подпрыгнуть и воткнуть хотя бы одну конечность вот в эту кочку?

– Да я-то могу, – сказал кабан, – только вот – что мне с того?

– Да что хочешь! – высокопарно заявила сова.

– Ответишь на наши вопросы?

– Легко!

– Тогда – показывай, где дырявить.

– Да вот здесь и дырявь.

Кабан подпрыгнул и со всего маху вогнал одну лапу в землю почти по самое туловище. Когда конечность была выдернута из глинистой почвы, все присутствующие услышали громкое шипение – из-под земли на поверхность вырывался какой-то газ. Сова опрометью кинулась к образовавшейся скважине и воткнула туда верхнюю часть своего изможденного тельца. Пока звери сообразили – что к чему, и выдернули пучеглазую из отверстия, птица уже была на полпути в нирвану, и все, чего путешественники добились от нее – прощального:

– Адьес, бамбины!

И вновь – купание с ополаскиваниями, встряски с пинаниями, приведение в чувство с кричанием, оранием и обещаниями прибить, но, как и в первый раз – все тщетно. Прошло еще несколько дней, прежде чем звери смогли лицезреть ожившую болотную тварь. Придя в себя, она, как и в первый раз, недовольно посмотрела по сторонам, почесалась и стала пристально всматриваться в окружающий ее мир… Просьба адресованная старому кабану, после отказа в ее удовлетворении была перенаправлена к котячьему другу. Получив отказ, пучеглазая загрустила, заплакала и сказала, что ее никто не любит, потому что она некрасивая, а некрасивая она именно потому, что ее никто не любит. Четырежды она пыталась засунуть голову в шипящие земляные отверстия, трижды хотела сорвать и сожрать растущие рядом поганки, и дважды пыталась сделать ноги, но все время попадалась на горячем. Поняв, в конце концов, что просто так пропетлять не получится, зараза с надеждой посмотрела на окружающих, сосредоточившись на реванше. Коварные замыслы ее были написаны черным по диагонали всей ее наглой рожи. Старый кабан взял большой сук и в полсилы стукнул пучеглазую по голове. Сова ойкнула, пискнула и еще больше выпучила без того выпученные глазища: