Несравненная Екатерина II. История Великой любви - Ольга Чайковская

Жители империи, принадлежащие к «среднему роду», пользовались всей полнотой государственных прав; жизнь, безопасность и имение их охранялись законом, они имели право на судебную охрану личности, на неприкосновенность до судебного разбирательства, на защиту в суде и на свой внутрисословный суд; запрещено было переводить их в крепостное состояние. У них было также право неограниченной наследственной собственности, право владеть промышленными заведениями, банками и т. д. Вожделенного права владеть крепостными «средний род» не получил.

Проект был весьма существенным новшеством в российском праве. Он резко выделял третье сословие из остальной недворянской массы, обеспечивал ему не только точно очерченный статус, но и весьма существенные привилегии.

Все авторы, писавшие о Екатерине, относят ее к представителям просвещенного абсолютизма. Но екатерининский абсолютизм был особым: обычно при этом политическом строе у центральной власти двойная опора – дворянство и третье сословие (горожане, ремесленники, предприниматели и торговцы). Наличие этих двух опор и дает монарху возможность некой устойчивой независимости. Екатерининский абсолютизм стоял на одной ноге (не было у него опоры на третьем сословии), она отлично это понимала и старалась всеми силами, чтобы он обрел вторую. Создание «среднего рода людей» было ее вечной заботой (об этом она говорит не раз, в частности в переписке с зарубежными корреспондентами), ее ясно осознанной целью.

Когда в 80-х годах Екатерина начала составление «Жалованной грамоты городам» – следующий важный шаг в процессе оформления третьего сословия, – она пользовалась огромным подсобным материалом: тут и предшествующие российские законы, цеховые уставы, указы о правах купцов, иностранное законодательство (шведский цеховой устав, прусский ремесленный устав, Магдебургское право и т. д.). В эту ее работу влился огромный труд Уложенной Комиссии, проекты и разработки частных комиссий, депутатские наказы; по требованию императрицы частные комиссии представляли ей те или иные из них целиком или экстракты из группы наказов.

Кипа ее собственноручных черновиков свидетельствует, что всю основную работу по составлению этих важнейших документов вела она сама.

Разумеется, в своем законотворчестве Комиссия Уложения не могла не заняться созданием новой единой судебной системы. «Комиссия о правосудии вообще» работала над этой проблемой в 1768–1769 годах и создала «Проект о судебных местах», соответствующий не только общим принципам Наказа, но и тем вопросам, которые Екатерина поставила в своем «Начертании»; в большой степени были тут учтены и требования депутатов. Проект предлагал установить: духовный суд (дела веры и церкви); уголовный, гражданский и полицейский (все три суда должны были существовать в двух вариантах – земском и городском); а также «отраслевые» суды (торговый, цеховой и т. д.); земские и городские суды должны были быть выборными.

Все эти судебные учреждения были объединены в единую систему инстанций от местного суда до Сената как высшей апелляционной инстанции – эта разработка будет иметь большое значение для губернской реформы 1775 года.

«Комиссия о правосудии вообще» разработала основы уголовного права, во многом новые, – и это обновленное уголовное право будет использовано не только в законодательстве Екатерины 80-х годов, но и в кодексах начала XIX века.

Система полицейской деятельности была разработана Комиссией благочиния, которая работала в 1768–1769 годах и собиралась 327 раз. Согласно ее проекту, обязанности хранителей общественного порядка были весьма разнообразны – от тушения пожаров и борьбы с разбоем до контроля за качеством съестных продуктов на рынке; от чистоты города, его реки, его воды до содержания трактиров. Этот проект лег в основу полицейского законодательства Екатерины в 80-х годах.

В настоящей книге нет возможности рассмотреть все те области, в которых работали частные комиссии после того, как было распущено Большое собрание, и все же необходимо остановиться еще на одной области права – той самой; которая непосредственно регулирует живую повседневную жизнь. Проблемами брака, семьи, опеки и прочих личных отношений занималась «Комиссия о разных установлениях, касающихся до лиц», созданная согласно екатерининскому «Начертанию». Проект Комиссии был явным вторжением нового времени в древний семейный уклад, более или менее близкий Домострою. Если до тех пор брак рассматривался только как церковное таинство и тем самым входил в область церковного права, то в проекте, составленном частной комиссией, он трактовался еще и как союз двоих, построенный на основе гражданского обязательства, – это действительно было новостью! Вмешательство церкви и даже самого государства было тут сильно ограничено. «Комиссия отказалась вторгаться в регулирование неправовых внутрисемейных отношений морального свойства, – пишет О. Омельченко, – максимально исключила применение мер государственного принуждения за неисполнение семейных или родительских обязанностей».

Если раньше родительская власть практически была безгранична, то теперь ей были положены пределы; раньше существовали только родительские права, теперь возникли и родительские обязанности. Родители имели право лишить детей наследства, но лишь в случаях, предусмотренных законом; они сохранили права телесных наказаний, но «не преступая человечности». Был разрешен развод, причем судьбу детей – с кем они остаются и как обеспечиваются – решал суд.

Крепостному, чтобы вступить в брак, по-прежнему требовалось разрешение помещика, но зато запрещались принудительные браки.

Важное значение приобрел вопрос об опеке. Предполагалось создать специальные органы опеки, они должны были устанавливать опеку над несовершеннолетними, над умалишенными. Но и тут было существенное новшество: опеке подлежали помещики, уличенные в жестоком обращении с им «подвластными». «Проект представлял собой едва ли не самое большое новшество в истории кодификации за весь период абсолютной монархии», – полагает О. Омельченко.

Он вообще дает чрезвычайно высокую оценку деятельности Уложенной Комиссии, которая, по его мнению, сыграла в становлении российского законодательства исключительно важную роль; она выполнила свою основную задачу, «разработав структуру будущего государственного свода законов и большинство конкретных законопроектов, которые предполагалось в него включить. Содержание этих законопроектов оказало прямое влияние на последующие законодательные мероприятия правительства Екатерины II и заложило фундамент последующего развития права в России, вплоть до первой четверти XIX века». В крайне сухой тон изложения вдруг прокрадывается даже некий оттенок восхищения, когда автор говорит, что по ряду моментов («по характеру обобщенности изложения правовой нормы, по сочетанию в законе традиционного права и реформаторского правотворчества, по уровню систематизации норм и разработке отдельных областей права») кодификационная работа, проделанная Екатериной, осталась непревзойденной на протяжении всей первой половины XIX века. Автор полагает, что акты, созданные юристами екатерининской поры, «сохранили свою силу надолго», став основой всего правового здания – вплоть до великих реформ середины XIX века.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});