Соглядатай - Мэри Кларк

В свое время кресло в сенате знаменовало огромный рывок вперед. В тот вечер, когда ее избрали, Лютер сказал: «Ну, Абигайль, вы стали членом самого элитарного клуба в мире».

А сегодня она сделает еще один гигантский шаг вверх и станет вторым лицом государства.

Абигайль решила надеть костюм-тройку: шелковую блузку с юбкой и вязаный жакет — все в розово-серых тонах. Она будет отлично смотреться на телевизионных экранах.

Вице-президент Абигайль Дженнингс...

Шесть пятнадцать. Абигайль встала с шезлонга, подошла к туалетному столику и причесалась. Легкими движениями наложила тени, подвела глаза тушью. Щеки горели от возбуждения — румяна сегодня не понадобятся. Абигайль решила переодеться заранее, чтобы после программы отрепетировать свою речь и лишь после этого отправиться в Белый дом.

Она надела костюм, украсила жакет золотой брошью с бриллиантом. Самый большой экран был у телевизора, стоявшего в библиотеке, и Абигайль решила пойти туда.

— В эфире передача из серии «Женщины в правительстве». Оставайтесь, пожалуйста, с нами, — услышала она голос диктора.

Заснеженный Эйпл-Джанкшен казался милым провинциальным городком — под белым покрывалом запущенность и обветшалость зданий почти не бросалась в глаза. Абигайль задумчиво рассматривала дом Сондерсов. Она помнила, как миссис Сондерс приказала ей спуститься со ступенек парадного и пройти по дорожке к черному ходу. Ну что ж, Абигайль заставила эту злобную ведьму дорого заплатить за свою ошибку.

Если бы Тоби не придумал, как раздобыть денег на Рэдклиф, где бы она была сейчас?

Сондерсы были должны мне эти деньги, сказала она себе. Двенадцать лет унижений в их проклятом доме стоили большего!

Просматривая кадры свадебного приема, фрагменты времен первой избирательной кампании, съемку похорон Вилларда, она вспомнила, как ликовала, когда Джон Кеннеди решил попросить губернатора назначить ее на место Вилларда.

Звон дверного колокольчика испугал Абигайль. Она никого не ждала. Неужели кто-нибудь из репортеров настолько обнаглел, что позволил себе ломиться в ее дом? Абигайль попыталась не обращать внимания на этот звук, но он превратился в назойливую трель, и она все-таки поспешила к двери.

— Кто там?

— Сэм.

Абигайль открыла. Конгрессмен Кингсли был мрачен как туча, но она едва взглянула на него.

— Сэм, почему ты не смотришь программу? Пойдем. — Она схватила его за руку и потащила в библиотеку. На экране Лютер интересовался ее мнением об усилении безопасности авиалиний.

— Абигайль, мне нужно поговорить с тобой.

— Сэм, ради Бога! Ты что, не дашь мне спокойно посмотреть передачу обо мне самой?

— Дело не терпит отлагательств. — Под аккомпанемент телевизора Сэм рассказал, зачем пришел. Абигайль слушала и взгляд ее становился все более недоверчивым.

— Ты хочешь сказать, что Тоби мог убить эту Грэни? Да ты сошел с ума!

— В самом деле?

— У него было свидание. Его официантка может подтвердить, что была с ним.

— Два свидетеля точно описали Тоби. А письмо, которое послала тебе Кэтрин Грэни, и стало мотивом для убийства.

— Какое письмо?

Они уставились друг на друга, и ее лицо побелело.

— Твою почту сначала просматривает Тоби, не так ли, Абигайль?

— Да.

— И вчера, конечно, именно он достал ее из ящика?

— Да.

— И что он принес?

— Обычный мусор. Подожди минутку. Ты не смеешь обвинять Тоби за его спиной. Предъяви обвинения, глядя ему в глаза.

— Тогда позвони ему, пусть придет сюда. Все равно его вот-вот вызовут на допрос.

Сэм наблюдал за Абигайль, когда она набирала номер, и бесстрастно отметил изысканность и красоту ее костюма.

«Оделась для визита в Белый дом по случаю назначения», — подумал он.

Абигайль несколько секунд прислушивалась к длинными гудкам.

— Похоже, Тоби отлучился на время. Но он где-то здесь, поскольку знает, что я вот-вот позвоню. — Ее голос увял, потом стал чрезмерно оживленным. — Сэм, ты не можешь верить тому, что сказал. Это Пэт Треймор тебя науськивает. Она с самого начала старалась мне навредить.

— Пэт Треймор не имеет никакого отношения к тому, что Тоби Горгона видели неподалеку от дома Кэтрин Грэни.

В этот момент на экране Абигайль объясняла свое отношение к нормам безопасности в авиации: «Я овдовела потому, что мой муж нанял самый дешевый самолет, какой только мог найти...»

Сэм кивнул в сторону телевизора:

— Этого заявления хватило бы, чтобы Кэтрин Грэни отправилась завтра утром в редакцию какой-нибудь газеты, и Тоби это знал. Абигайль, если президент созвал сегодняшнюю пресс-конференцию, чтобы представить тебя как вице-президента, ты обязана позвонить ему и попросить отложить назначение, пока все не прояснится.

— Ты понимаешь, что говоришь?! Да какое мне дело до того, что Тоби видели в двух кварталах от дома убитой женщины? Что это доказывает? Может быть, в Ричмонде живет его пассия или там действует подпольный карточный клуб. Скорее всего Тоби просто не отвечает на звонки. И зачем только я впустила тебя!

Чувство надвигающейся опасности захлестнуло Сэма. Вчера Пэт говорила ему, что Тоби стал относиться к ней враждебно, и она нервничает, когда он рядом. Абигайль несколько минут назад сказала, что Пэт пытается навредить ей. Наверняка так считает и Тоби. Сэм схватил Абигайль за плечи:

— Есть ли у Тоби основания предполагать, что Пэт представляет для тебя угрозу?

— Сэм, прекрати! Отпусти меня! Просто он, как и я, был огорчен, когда поднялась шумиха в связи с этими угрозами. Но в конце концов все обернулось к лучшему. Он даже считает, что Пэт оказала мне любезность.

— Ты уверена?

— Сэм, где твой здравый смысл? Тоби никогда не видел Пэт Треймор до прошлой недели.

Тоби никогда не видел Пэт Треймор до прошлой недели!

Но ведь это неправда — Тоби знал Пэт, когда она была маленькой. Могли он узнать ее? «Прости меня, милая, — подумал Сэм. — Но я должен ей это сказать».

— Абигайль, Пэт Треймор — дочь Дина Адамса, Кэрри.

— Пэт Треймор — Кэрри? — Глаза Абигайль расширились от ужаса. Потом она оправилась от потрясения. — Это вздор! Кэрри Адамс давно умерла.

— Говорю тебе, Пэт Треймор — это Кэрри Адамс! Мне сказали, что у тебя был роман с ее отцом и ты могла стать детонатором роковой ссоры. Пэт начала вспоминать фрагменты той ночи. Есть у Тоби причины бояться за тебя или за себя, если она сумеет восстановить всю картину трагедии?

— Нет, — отрезала Абигайль. — Мне все равно, вспомнит ли она, что видела меня. В том, что случилось, моей вины нет.

— А Тоби — как насчет Тоби? Где был он?

— Она не видела его. Он сказал мне, что, когда вернулся за моей сумочкой, она уже была без сознания.

Смысл ее слов громом обрушился на обоих. Сэм побежал к двери. Абигайль на подкашивающихся ногах — за ним.

* * *

Артур смотрел, как Глорию в наручниках выводят из зала суда после оглашения вердикта «виновна». Вот ее показали крупным планом. Ошеломленное лицо лишено выражения, боль и непонимание в глазах. По щекам Артура покатились слезы. Закрыв лицо руками, он слушал, как Лютер Пелхэм рассказывал о нервном срыве Глории, условно-досрочном освобождении по состоянию здоровья и ее исчезновении девять лет назад. А затем, не веря своим ушам, Артур понял, что произошло самое ужасное: «Вчера, сославшись на невыносимый страх перед возможностью быть узнанной, Элеонор Браун сдалась полиции. Сейчас она содержится под стражей и ожидает перевода в федеральную тюрьму, где будет находиться до окончания срока наказания», — произнес Пелхэм.

Глория сдалась полиции! Она нарушила обещание! Нет, она была вынуждена нарушить это обещание, потому что была уверена: эта передача неизбежно приведет ее к аресту. Артур знал, что никогда больше не увидит свою духовную дочь.

Голоса ангелов, гневные и негодующие, взывали к возмездию. Артур внимал им, стиснув кулаки. Когда голоса смолкли, он сорвал наушники. Не потрудившись сдвинуть полки, чтобы скрыть свое убежище, он поспешил к лестнице и спустился вниз.

* * *

Застыв в неподвижности, Пэт впилась глазами в экран. Там она только что начала читать письмо: «Билли, дорогой...»

— Билли, — прошептала она. — Билли...

Пэт жадно всматривалась в потрясенное лицо Абигайль Дженнингс. С какой силой она стиснула руки, прежде чем железное самообладание помогло ей снова овладеть собой, чтобы нежно улыбнуться и продемонстрировать всей стране глаза, полные печали.

Теперь Пэт не сомневалась, что когда-то уже видела лицо Абигайль, искаженное мукой.

«Билли, дорогой...» «Билли, дорогой...»

— Ты не должна называть маму «Рени».

— Но папочка зовет тебя «Рени»...

Как Абигайль набросилась на нее, когда остановились камеры!