Жеводанский зверь - Эли Берте

– Ну, любезный Легри, убейте жеводанского зверя, и графиня де Баржак – ваша.

– Но я не могу преуспеть в таком деле иначе, как с вашей помощью. Ваше соперничество практически лишает меня надежды. Вот почему я просил вас сказать мне, действительно ли вы любите владетельницу Меркоарского замка.

– Может быть – да, а может быть, и нет… Я так и не понял, какое вам дело, Легри?

– Нет, вы ее не любите, вы не можете любить женщину, которая так обошлась с вами, которая подвергла опасности вашу жизнь! Она должна вас презирать, вы должны ее ненавидеть, союз между вами решительно невозможен. Если вы ищете ее руки с такою горячностью, то потому только, что вами руководят три причины: или вы хотите отомстить ей за ее презрение и гнев, или надеетесь расстроить планы бенедиктинцев, назначивших ее племяннику приора, или просто хотите прибрать к рукам ее богатое приданое… Отвечайте с вашей обычной прямотой, Ларош-Боассо, угадал ли я?

– Может быть, в ваших предположениях есть правда, – лаконично ответил барон.

– Стало быть, я могу, – продолжал Легри с необыкновенным воодушевлением, – открыто просить у вас жертв? По всей вероятности, вы вступите во владение поместьем Варина, которое гораздо обширнее меркоарского; но для того, чтобы вырвать эту добычу у жадных бенедиктинцев, удерживающих ее столько лет, вам нужны деньги. Эти деньги мой отец готов ссудить вам. Мало того, в случае если процесс не задастся, он будет очень сговорчив насчет долгов, он даже возвратит вам ваши документы на имение, находящиеся у него в закладе…

– Чего же вы требуете у меня взамен, любезный Легри?

– Весьма немного. Если жеводанский зверь падет от руки одного из нас, я должен воспользоваться этим подвигом.

– Прекрасно, а если – надо же все предвидеть – ни один из нас не убьет его?

– Тогда мы останемся вам благодарны за ваше великодушное намерение. Но вы употребите все усилия для того, чтобы это предприятие удалось, и вам это удастся. Вам будет слишком неприятно видеть, как этот Леонс или какой-нибудь другой искатель приключений получает руку и поместье графини де Баржак. Да, нам все удастся!.. Вы, Ларош-Боассо, получите ваше поместье и имение Варина, а у меня будут Меркоар и эта капризная девица, которая вас ненавидит, а меня, может, и полюбит. Ну, отвечайте же, барон, по рукам?

Ларош-Боассо никогда не отличался сентиментальностью, но Кристина де Баржак ему действительно нравилась, к тому же барона возмутила дерзость этого выскочки, который так самоуверенно предлагал ему свой план. Барон хотел было произнести грозную отповедь, но в эту минут дверь отворилась и служанка доложила, что пришел меркоарский лесничий и ждет внизу.

Эта новость внезапно заставила Ларош-Боассо успокоиться; преодолев свой гнев, он сказал сдержанно:

– Мы позже поговорим обо всем этом; не будем спешить делить шкуру неубитого медведя, а в нашем случае – волка… Самое важное, друг мой Легри, увидеться с Фаржо, узнать его тайну и воспользоваться ею. Пока мы ничего не будем знать на этот счет, мы должны отложить окончательное решение.

Легри боялся, что он оскорбил гордость дворянина; этот спокойный ответ удивил и озадачил его. Он поспешно встал.

– Вы правы, – продолжал он, – я примусь за этого старого шута, и, как бы хитер он ни был, я сумею урезонить его. Но я более был бы уверен в успехе, если б вы пообещали мне, барон…

– Разве я могу что-то обещать, прежде чем разузнаю все о поместье Варина? Принесите мне хорошее известие, и мы уладим дело… Ну, любезный Легри, постарайтесь же! Вы должны заслужить ваши шпоры. Фаржо несговорчив; но это лишь сделает вашу задачу интереснее. Я сам мог бы взяться за это дело, – продолжал Ларош-Боассо, – но вы справитесь с этим лучше, чем я.

Легри сделал вид, что не замечает едва скрываемого презрения барона к этому делу, недостойному дворянина. Ларош-Боассо открыл ящик, в который спрятал золото, выигранное им.

– Возьмите, – сказал он, – и не смейте испортить результат переговоров свой скупостью! Дайте Фаржо все, что он потребует, если б вам пришлось даже отдать мою последнюю золотую монету. Надо ослепить его! Обещайте, как будто в вашем распоряжении сокровища Перу… Вы поняли меня?

– Да, да, – отвечал Легри, вынимая деньги из ящика, – но я не намерен разбрасываться золотом. Мало ли сколько еще денег вам понадобится, любезный барон… Я оставляю вас, но скоро вернусь объявить вам о моей победе.

Он заговорщицки улыбнулся и вышел. Как только барон перестал слышать шум его шагов, он дал волю своим чувствам.

– Наглец! Дурак! – восклицал он. – Осмелиться сделать подобное предложение – мне! Иметь притязания жениться на графине де Баржак – ему, сыну негодяя с узкой душой, человеку с низкими понятиями, подлецу, скряге! Если б он не был мне нужен, я бы уже свернул ему шею! Но при сегодняшних обстоятельствах необходимо терпеть этого слизняка! Черт его побери!

Барон, без сомнения, был убежден в том, что его собственная душа широка, как поместье Варина, и высока, как Монадьерская гора.

XVI Договор

Фаржо после трагической смерти дочери отказался от должности меркоарского лесничего; впрочем, он всегда дурно исполнял эту должность, так что никто не пожалел о его уходе. Общественное мнение упрекало его в том, что он был главной причиной трагического происшествия, и, несмотря на его раскаяние, никто не желал поддерживать с ним дружбу. Но то ли графиня де Баржак учла последнюю просьбу Марион, то ли чье-то таинственное влияние хлопотало за бывшего лесничего, но он не был изгнан из Меркоара, хоть и заслужил это. Напротив, ему дали убежище в замке; он надзирал за другими слугами и ему давали самую легкую работу.

Таким образом, жизнь Фаржо была бы вполне удобна, если б не презрение, с которым к нему относились окружающие, а может быть, его терзали и тайные угрызения совести.

Даже внешне Фаржо очень изменился. Его прежний румянец исчез, полнота спала, щеки обвисли, глаза потускнели. Вместо прежнего красивого мундира он носил теперь серую ливрею, которая висела на нем, как кафтан на огородном пугале. Горе и всеобщее осуждение не сделали этого человека добрее; прежняя его веселость ушла, сменившись брюзгливостью и постоянным недовольством. Он стал мрачен, угрюм, смотрел на всех исподлобья.

Когда Легри вошел в кухню, Фаржо, сидевший у окна, встал и поклонился. Молодой мещанин начал говорить тем фамильярным и покровительственным тоном, которому он научился у Ларош-Боассо.

– Здравствуйте, здравствуйте, Фаржо, – сказал он, – очень рад вас видеть… Но перейдем в маленькую гостиную; там нам удобнее будет разговаривать… Мадам Ришар подаст нам туда две бутылки лучшего вина сию же минуту, неправда ли, мадам Ришар?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});